Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 39

— Агтулх! Вам и просить не нужно, всё сделаем… только это… там, пару девочек хотели бы получить разрешение на пребывание, работу, э… паспапа-спаспасы…

— Паспорта?

— Именно! — Воскликнула торговка. — Вы прямо читаете наши мысли, милейший Агтулх. — Покраснев, заигрывая, в очередной раз отпустила комплимент в мою сторону торговка. Стреляя глазками, грудь свою небольшую всеми способами приподнимая и кокетничая, она, та, кто уже был на добром счету, красноречиво говорила о поиске пути в мою кровать.

— Уважаемая Рабнир, что думаете? — Решив поважничать, обратился я к сопровождающей, в надежде, как и с Кисунь, подчеркнуть значимость медоеда. Я рассчитывал, что она начнёт кичиться, горделиво говорить, типа: «ну не знаю», или «не уверена в их достойности». Вместо этого получил от медоеда:

— Я тоже хочу паспапате…

— Паспорт. — Рукой прикрыв ухмылку, стыд за то, что забыл, на сколько сильно «развит» её звериный ум, спросил — тебе-то он зачем? У тебя ведь нет рогов.

Медоед, состроив тупую мордашку, говорит:

— А мне рога и не нужны. Я хочу то, что есть у них и нет у меня. Это моё право, право сильной. Если не отдадут, сама возьму!

На этой ноте, распрощавшись с торговкой, мне пришлось отвлечься от мира насущных проблем и углубиться в «основы», которые, в конечном итоге, привели к следующему выводу: «Паспорт нужен рабу, в котором не уверен его хозяин, и благодаря которому хозяин сможет отличить своего раба от другого раба, который ему ещё не принадлежит». Я очень долго рассказывал медоеду о устройстве «гражданства», о том, как Рагозцам придётся завоёвывать наше доверие, выслуживаться, иногда и присмыкаться, лишь бы стать частью федерации. Я пытался донести до неё, что в отличие от местных, рогатым придётся трудом «платить» за то, что другие получают на «халяву». Именно это и рассмешило Рабнир.

— Да кто будет платить за землю, право жить на ней чужаком, когда есть руки, клыки, когти, своё племя, и земли столько, сколько за жизнь не пересмотреть⁈ Агтулх Кацепт Каутль, ты же был на небе, сам говорил: «Земли тут, от синевы до синевы, не пройти, не пролететь, не проплыть». Зачем им нам платить, если можно найти место у себя, дома, где платить не нужно?

Тогда-то я и задумался: Она тупая или, быть может, это я не совсем умный. Было ли место на нашей планете, существовала ли возможность жить, а не выживать, забыв о налогах, платежах и сборах? Философский вопрос от очень тупого медоеда загнал меня в тупик. Задумавшись о том, есть ли другой способ интеграции Рагозцев в наше общество, столкнулся с новой, внезапно свалившейся на голову, любознательной особой.

— Агтулх Кацепт Каутль, могу ли я поговорить с вами наедине? — подчеркнув последнее слово, как нечто важное, наконец-то подошла к нам с Рабнир Аукай Путьчитвай. Сегодня лицо её выглядело в разы мрачнее, под глазами виднелись синие полукруги от недосыпа. И вообще, выглядела она слегка потрёпанной, словно нечто терзало её последние ночи и лишало сна, покоя.

— Я верная страж и самка Агтулха, имя мне Рабнир. — Встала между нами медоед. — Сейчас не лучшее время, та, кто следит за нами, уже который день!

— Я… я не служу… — оторопела разноцветная, — я… я наблюдаю!

Медоед, скрестив руки под грудью, хмыкнула.

— Все следят за Агтулхом Кацептом Каутлем, но ты делаешь это чаще других. Признайся, ты возжелала его цветок и боишься признаться⁈

Боже, Рабнир, куда ты лезешь! Лицо моё скраснело от стыда. Именно с образованной, уверенной в себе, явно имевшей интересы к другому виду мужчин Путьчитвай, мне меньше всего хотелось услышать сцены ревности. Сейчас меня засмеют, ещё и дипломатические отношения пойдут по пизде…

— Рабнир… — Придержал за животик пышущую уверенностью медоеда и тихо шепнул ей на ушко. — Не позорь меня.

— Я Старший помощник капитана Стеллы Марис, наместница её величества и главнокомандующая гарнизоном первой экспедиционной сотни! — Жестко, гордо, как всегда холодно, воскликнула Аукай, и в голосе её я слышал позывы к новым проблемам, грозящимся появиться на горизонте. — За моими плечами сотни битв, десятки дуэлей, личных побед и наград. Мой статус отражён в моих заслугах и звании, я правлю поселением Империи, а ты всего лишь нахлебница, стражница беременных и защитница новорождённых!

Ой блять… вот это ты зря. Обняв Рабнир двумя руками, я уже приготовился успокаивать, остужать медоеда. Всеми силами спасать говорливую, разбушевавшуюся ни с того ни с сего гостью!

— Я… стражница беременных, новорожденных? — Спросила у гостьи Рабнир, и Аукай, по привычке положив руку на пояс, на котором не имелось оружия, кивнула.

— Агтулх, я не понимаю, что такое нахлебница? — Повернулась ко мне и спросила Рабнир.

Ситуация критическая.

— Ну… знаешь, это та, кто стоит над хлебом, защищает тех, кто раздаёт еду, кормит всех и вообще заботится…

— О, поняла! — Перебив меня, воскликнула Рабнир. — Я защитница всех, кто дарует миру еду и жизнь, я — сама жизнь и страж Агтулха, а с ним — всех тех, кого он сношает! Да! Это точно я!

Сглотнув, я растерянно поглядел на Аукай, ту, кто явно провоцировала Рабнир, и она, точно так же как и я, ничего не поняла.

— Уважаемая гостья… — Едва я проговорил это, Путьчитвай в очередной раз сделала шаг к усугублению конфликта. Очень опасный, буквально смертельный:

— Давай сразимся, Рабнир, я!…

Договорить Аукай Путьчитвай не успела. Женщина, что сопровождала меня, защищала, буквально растворилась у меня на глазах, а после появилась сбоку от гостьи. Скорость её была настолько велика, что лишь после того, как Рабнир приставила свои увеличившиеся когти к аорте на горле Аукай, меж нами столбом в верх взметнулась пыль. На моей памяти медоед никогда ещё так быстро не двигалась, и то с какой лёгкостью она забралась врагу за спину, лишь доказало её возросший уровень. Словно призрак, молния или используя телепорт, она проявила скорость, недосягаемую для восприятия моего глаза.

— Я!… — Аукай застыла в недоумении. Зглотнув, горлом ощутила преграду, едва наклонив голову в сторону, увидела ту, кто был позади.

— Нет, не ты, а я, я победила. — Убрав когти от её горла, усмехнулась во все свои белые зубки-клыки, довольная собой и своими способностями Рабнир. — Такая слабая, медленная, тебе стоит быть более открытой с богом нашим Агтулхом Кацептом Каутлем. Уверена, если ты откроешься ему — сразу станешь частью большой семьи. И тогда, мы все заживём весёлой, равной жизнью!

Слова медоеда могли быть расценены двусмысленно.

— Хватит, Рабнир, ты призываешь нашего союзника к тому, о чём даже не подозреваешь!

— Но Агтулх, она ведь течёт по…

— Помолчи!.. — Рявкнул я, и медоед, явно не считаясь с моей агрессией, думая, что это игра, по-солдатски, с непривычной ей послушностью подчинилась, выпрямилась, склонилась, а после, как обычные пешки Добрыни, прошагала мне за спину.

— Аукай Путьчитвай. — Обратился я к изумлённой, напуганной, растерянной женщине. — Прошу простить нас за произошедшее. Воительницы Федерации, особенно те, кто защищают меня, очень ревнивы к данной должности. Вызывать их на поединок — безрассудное дело, я предостерегаю вас: впредь не стоит повторять сегодняшнее. И конечно же, я непременно выслушаю вас, нашу дорогую гостью, без «лишних ушей».

Аукай продолжала таращиться на Рабнир, рукой потирая шею, к которой ещё недавно прижимались когти. Не только для меня, но и для неё прыть медоеда оказалась из ряда вон выходящей, сверхъестественной. В лице её виднелся страх, а с ним… нечто непонятное.

— Великая воительница Рабнир, ваши слова… вы в них уверены? — Внезапно, не ко мне, а к медоеду обратилась Аукай.

Медоед рассмеялась, затем, в привычной ей манере, то ли ошиблась, то ли целенаправленно, пальцами, вместо знака «класс», показала гостье «Фак».

— Уверена! — Крикнула Медоед. Значит, это всё-таки был «класс». Ладно.

— Агтулх Кацепт Каутль, — улыбнувшись, показав, что даже на загорелых щечках у неё может выступить румянец, зебра отодвигает шторку своего шатра, — прошу, проходите, у нас с вами предстоит долгий и очень важный разговор…