Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 21

Тут, зная о важности «узнать врага и его недостатки», я вставил свои пять копеек. Говорю о рыночной площади и том, как построю у неё таверну. Далее всё максимально подробно, утаивая главную причину (ту, в которой я сам буду выбирать, кого шпилить).

— Иными словами, купцы из-за моря будут привозить сюда свои товары, а мы, не обязуясь их покупать, будем выбирать, что нам нужно? — непонимающе спросила одна из кареглазых старух, из светло-коричневых волос которой торчали перья.

— Именно так, — сказал я.

— Но что они будут делать с этими товарами, если мы их не купим? — спросила она.

— Полагаю, увезут обратно на родину. И в следующий раз привезут нечто другое, ища возможность и товары, которые действительно нам необходимы. Торговцы стремятся разбогатеть, они сами будут искать в Империи то, что нам надо. Их корабли отлично для этого подходят, могут везти огромное количество грузов — разных товаров, включая и солдат.

— Хм… — задумалась пернатая. — Звучит очень выгодно. Тогда может стоит построить сразу несколько таких домов?

Конкуренцию решила мне составить⁈ А вот хер с два!

— Нет, — категорично заявил я. — Именно недостаток для простых масс удобства, комфорта, чувства защищённости позволит кратно увеличить стоимость услуг постоялого двора. Поверьте мне и не сочтите за грубость, но я лучше любой из вас, уважаемые старейшины, знаю, как вести дела с торговцами. И благодаря тому, что самец, могу добиться от них того, чего никогда и ни при каких условиях не добьётся любая из вас.

Сначала старухи напряглись, но спустя пару минут ехидно заулыбались. Даже Олай, одобряюще закивала головой, произнесла:

— Да, Агтулх Кацепт Каутль, в этом вопросе ты и вправду незаменим. Хотя это твоё умение убеждать мы обсудим в другой день и при других обстоятельствах. Зная твою силу и как ты её развиваешь, мне без лишних слов понятен твой мотив. Мы поддержим его, думаю, это хороший дар за проделанную тобой работу.

Старухи из совета одобрительно закивали. Меня раскрыли!

— Теперь самое главное, — голос Олай стал холодным и серьёзным. — Трое из вашего племени, те, что сейчас служат Республике. Кто они и что вы можете о них рассказать?

Тут тоже пришлось оправдываться, без лукавства и лишних фантазий говорить о моей неосведомлённости. Мне казалось, именно самец в их компании должен привлечь главное внимание, именно он, по идее, может быть лидером. Когда я высказался по этому поводу, меня категорично заверили, что это не так. Тогда я спросил, уверены ли они, что это именно мужчина, а не какая-то перекаченная баба-бодибилдер (сказал я по-другому, и меня прекрасно поняли). Увы, это однозначно был самец, все выжившие очевидцы того происшествия подтвердили это. Ещё и из уст некоторых Чав-Чав, переметнувшихся на нашу сторону, позже удалось вытянуть сведения о каком-то загадочном самце и непонятно откуда взявшихся гостьях, некогда устроивших настоящий переполох в племени. Об этом знали все, включая вожаков Рабнир и Гончью, которые внезапно, когда тема эта всплыла и стала достоянием общественности, куда-то запропастились. Внутренне я чувствовал надвигающийся пиздец, понимал, куда эти две дуры могли ломануться и чем это могло для них закончиться. Один раз вот эти две особы уже попытались устроить вылазку, оказались трофеями Добрыни, и что-то мне подсказывало, сейчас опять они, откинув здравый смысл, прыгнули на те же грабли. Свои опасения я немедленно высказал старейшинам, одна из которых, понимая важность двух дур, тотчас покинула нас с обещанием выслать за ними Ищеек. Странно, как они сами до этого не додумались.

Когда тема стала скатываться исключительно к дилемме, как выручать Рабнир и Гончью, которые вполне могли пропасть на пару дней где-то на охоте либо просто наблюдать за «своим собственным косяком», я решил перевести разговор на то, что меня тоже серьёзно волновало — а именно беременных самочек. Сейчас, в столице, их становилось всё больше. Я знал о случаях, когда из поселения «мамочек» сюда массово возвращались не успевшие родить. Пару месяцев назад это объяснялось банальным любопытством, удобством, бунтом против старых правил. Сейчас, лишь недолго поговорив с Леей и Кисунь, я узнаю о полном переезде и сворачивании целого поселения. Узнать у своих «жонушек» всё досконально не успел, решил спросить у тех, кто точно всё знал.

Все мои предположения о прорыве республиканцев, лавинах снега, непогодах, пропаже дичи оказались домыслами. А причина, по которой поселение забросили, — дебильная и тупо религиозная.

— По ночам из проклятых старых склепов стали доноситься зловещие крики, — говорит Олай. — Старый могильник, где ещё моя прапрапрабабка хоронила свою, начал источать зловещую и гнетущую энергию. Беременные лучше других ощущали угрозу: холодное дуновение смерти стало пугать их, а призраки, голодные до новых, вступающих в этот мир жизней, стали мешать родам, по ночам будить и пугать новорождённых.

— Множество неупокоенных душ стало стекаться к могильнику, — говорит другая, неизвестная мне старуха, — неупокоенные, оставшиеся гнить в топях, на берегах и в джунглях души искали приюта, переполнили Последнее пристанище. Потому и пришлось нам помогать Кетти с переездом сюда, в эту вашу столицу. Признаться честно, мы все приятно удивились, насколько тут, рядом с Кетти, пантерами и Гончьими, легче жить. Спиногрызов можно отдать в ясли, тех, кто постарше, всегда можно отправить на работу, чтобы не слонялись без дела и проблем не добавляли. А нам, старейшинам, удобно и легко за всеми следить, поедая еду этой… не побоюсь слова, великой чудотворной самки Веры. Еда её не вызывает рези в животе, питательная, не отрыгается тухлятиной и выходит легко, без запора или жгучего поноса.

— Да, согласна, Вера отличная самка, даже Добрыня её недолюбливает, — согласилась с подругой пернатая. Видать, они все тут недолюбливали Добрыню, и если кто-то соглашался с тем, что он проблема, тотчас приписывали это существо себе в друзья, добавляя тысячу-пятьсот очков к уважению.

Тяжело вздохнув, оглядев всех собравшихся, я поднялся из-за стола, поблагодарил старух, а после, узнав, что все темы оговорены, пообещал заняться всеми делами завтра, а сегодня…

— Сегодня твоя работа ещё не окончена, — говорит та, что с перьями у ушей. — Олай обещала мне внуков, а у старшей с этим проблемы — ни о чём, кроме охоты и метания копий, говорить не хочет. Сегодня я пришлю её к тебе, сделай, что должен, Агтулх Кацепт Каутль, в твоих интересах чтобы она как можно скорее дала наследство, иначе будешь работать со всеми моими дочерьми, пока обещание Олай не сбудется.

Взглянув на Олай, вижу, как та, стоя с хмурым лицом, едва сдерживает улыбку. Эта птица, она и вправду думала, что обременяет меня? Ха, да я был готов благодарить её за столь интересный, новенький и ещё неопробованный в этом мире подарок.

— Как Агтулх Кацепт Каутль, призванный помогать и объединить народы Федерации, я выполню обещание, данное Олай, — высоко задрав нос, говорю я. — А теперь покиньте мой шатёр и приведите избранную!

Дама очень странной внешности, по приказу своей заботливой курочки-мамочки, прибыла ровно в срок. С темнотой, вместе с алкоголем и закусками. Вообще, традиция напиваться в полупраздничные и праздничные дни как-то совсем уж не вовремя прижилась у народов Федерации. Да, разумеется, так можно было избавиться от стресса, но с другой стороны, женский алкоголизм не излечим. Хотя вряд ли тут дойдет до алкоголизма, ночников-то круглосуточных с безлимитом по выпивке нет. Вся алкашка — драгоценный трофей, позволить который себе могут только старшие чины. И естественно, все они не хотят пить в одиночку, а тянут это пойло ко мне. Поэтому тем, кто первым сопьется, скорее всего, буду я.

— Агтулх Кацепт Каутль, имя мне Нортпух, прибыла по велению…

— Знаю-знаю, заходите, раздевайтесь. — Словно врач на приёме, велел я.

Прибывшая дама отдалённо напоминала Рабнир. Так же имела белый то ли мех, то ли пушок, а с ними рельефный пресс и подтянутую грудь. Даже золотистые глаза имели схожесть. Единственное что, у медоеда они как у зверя, как у кошки, а у этой — вполне себе человеческие. Усадив ту на свою кровать и выпив бокал вина, было дело собирался приступить к выполнению задачи, как меня внезапно прервали.