Безжалостные клятвы - Росс Ребекка - Страница 5

– Он не сможет долго прятаться за вашей юбкой, мисс Уинноу, – заявил мужчина таким тоном, словно отказывался признавать в ней нового члена семьи Киттов. – Когда увидитесь с ним сегодня, передайте, что я хочу с ним поговорить. Мы с матерью ждем его дома. И я прощаю его.

У Айрис были две секунды, чтобы решить, что сказать на прощание. Две секунды, и хотя она хотела оставить мистера Китта в неведении, все же он был влиятельным человеком, и он желал вернуть сына домой.

– Его здесь нет, – сказала она.

– И где же он?

– Его нет в Оуте.

Мистер Китт изогнул бровь, но спустя мгновение смысл недосказанных слов дошел до него.

– Вот как, выходит, вы его любите, мисс Уинноу. Сами спаслись, а его бросили в Авалон-Блаффе.

И он вышел из квартиры.

Айрис, бледная и дрожащая, смотрела ему вслед, пока он не исчез под ливнем. Запах его одеколона и табака висел в воздухе, удушая ее. Слезы жгли глаза. Слезы, гнев и раскаяние, которые словно нож пронзили сердце.

Она заперла дверь и медленно опустилась на колени.

Входная дверь открылась.

Айрис затаила дыхание и прекратила печатать. Но она узнала шаги Фореста, поспешно поднялась с пола и вышла из спальни, чтобы встретить брата.

Он стряхивал капли дождя с плаща и ботинок. Вечерело, а Айрис даже не знала, куда он ходил. Она словно отрывала корку с полузажившей раны. Когда мама возвращалась домой поздно ночью, Айрис точно так же волновалась за нее, но ничего не делала.

Еще одно сожаление.

Форест шмыгнул носом и замер, а потом повернулся к Айрис. Его лицо блестело от дождя.

– Ты что, сигары курила? – спросил он, не в силах скрыть изумления.

Айрис поморщилась. Надо было лучше проветрить квартиру.

– Нет.

– Значит, тут кто-то был? Кто? С тобой все хорошо?

– Да. То есть нет. – Она потерла бровь. Что сказать Форесту? – Заходил мой свекор. Спрашивал о Романе. О том, где он сейчас.

Форест тяжело вздохнул. Заперев дверь, он подошел к кухонному столу и поставил на него бумажный пакет – судя по запаху, ужин.

– И что ты ему сказала? – настороженно спросил он.

– Что Романа нет в Оуте. О Дакре я ничего не говорила.

Форест достал два сэндвича, завернутых в газету. Айрис видела, как брат стиснул зубы, словно обдумывал, что сказать.

– Вот, поешь, – наконец произнес он и выдвинул стул. – Взял твой любимый.

Айрис села за стол напротив брата и развернула сэндвич. И правда ее любимый – ржаной хлеб с индейкой и красным луком. На сердце у нее потеплело, пока взгляд не упал на кусочек маринованного огурца на хлебе. Она с трудом проглотила подкативший к горлу комок. Снова нахлынули воспоминания о Романе, о том дне, когда они сидели на скамейке в парке и она впервые разглядела, какой он на самом деле.

Ужинали они в тишине. Айрис обнаружила, что брат вообще стал очень молчаливым. Собственно, они оба теперь часто молчали, погружаясь в свои мысли. Она даже удивилась, когда Форест резко нарушил эту неловкую тишину.

– Прости, что меня не было дома, когда ты пришла. – Он помолчал и смахнул крошки с рубашки. – Был на собеседовании, пытался найти работу.

Айрис удивленно вскинула брови.

– Форест, это же прекрасно. Хочешь вернуться в часовую мастерскую?

– Нет. – Он покачал головой. – Там будут задавать много вопросов. В мастерской знают, что я ушел добровольцем на фронт, и я не хочу объяснять, что потом случилось.

Айрис все понимала. Но при этом ей не хотелось, чтобы брат скрывался и начинал все с чистого листа только потому, что Дакр вцепился в него и манипулировал, словно марионеткой.

Она хотела это сказать, но передумала.

Форест посмотрел на нее.

– Что такое?

– Ничего. Просто… горжусь тобой.

Лицо Фореста исказилось, словно он старался не заплакать, и Айрис поспешила легонько его пожурить:

– Но ты в следующий раз оставляй записку, что скоро придешь. Чтобы я не волновалась. Я сегодня пришла с работы пораньше… Хелена дала нам с Этти выходной, и…

– С чего это она дала вам выходной? – перебил Форест, предчувствуя надвигающуюся бурю.

Айрис прикусила язык. «Что ж, – подумала она. – Нет смысла оттягивать неизбежное».

– Айрис?

– Хелена попросила нас с Этти вернуться на фронт.

– Ну еще бы. – Форест положил сэндвич. – Ты всего две недели как дома, а она снова отправляет тебя на войну!

– Это моя работа, Форест.

– Ты моя сестра! Моя младшая сестренка, которую я должен был защищать! – Он провел рукой по мокрым волосам, сжав губы в тонкую линию. – Зря я бросил вас с мамой. Нужно было остаться дома, тогда бы ничего этого не случилось!

«Этого».

Фореста ранили, и Дакр исцелил его, чтобы он сражался на стороне врага. Мама запила и попала под трамвай, когда возвращалась домой пьяная. Айрис ушла на фронт военным корреспондентом, и во время обстрела ее едва не разорвало на куски взрывом гранаты.

Все так безнадежно запуталось, и одна нить переплеталась с другой.

– Зачем ты уходил? – спросила Айрис так тихо, что Форест мог и не услышать.

Отчасти она уже знала ответ: брат записался в армию, потому что однажды, возвращаясь домой с работы, услышал, как Энва играла на арфе. Ее песня донесла до него правду о войне и пронзила в самое сердце. Слушая ее, Форест видел перед собой окопы, словно сам был там. Видел, как Дакр оставлял за собой разрушения, уничтожая деревни. Видел дым, кровь и пепел, падающий как снег.

– Ты имеешь в виду, за что я сражался? – уточнил он.

Айрис кивнула.

Форест молчал, покусывая заусенец.

– Я сражался за нас, – наконец ответил он. – За твое будущее. И за мое. За людей на западе, которым нужна была помощь. Не за Энву. Она ни разу не появилась на поле сражения. Заставила записаться на фронт и ни разу не повела нас в бой.

– И я пишу ради того же, – сказала Айрис. – Зная об этом… ты все равно попытаешься удержать меня дома?

Форест вздохнул. Вид у него был измученный. Он потрогал живот. Айрис знала, что он коснулся шрама.

Болят ли его старые раны? В него попали три пули, две из которых задели жизненно важные органы.

«Он должен был погибнуть, – подумала Айрис, чувствуя озноб. – Я не знаю, благодарить ли мне Дакра за то, что спас Фореста, или проклинать за то, что обрек жить с этими болезненными шрамами?»

– Твои раны, Форест, – произнесла Айрис, поднимаясь из-за стола.

Она хотела облегчить его страдания, но не знала, что делать. Правда, Форест вообще не хотел, чтобы она знала о его шрамах.

– Все нормально. – Он откусил сэндвич, но лицо его побледнело. – Айрис, сядь и поешь.

– Ты не думал сходить к врачу? – предложила она. – Лишним не будет.

– Мне не нужен врач.

Айрис снова опустилась на стул. Эти две недели она старалась не давить на Фореста и придерживала большую часть вопросов при себе. Но теперь она собирается уехать, даст Форест ей добро или нет. Она отправится к Дакру – к Роману, – и ей нужно знать больше.

– Но шрамы все время болят? – спросила она.

– Нет. Не беспокойся обо мне.

Айрис ему не поверила. Она знала, что он часто себя плохо чувствует, и эта мысль причиняла ей боль.

– Форест, давай сходим к врачу вместе?

– И что мы ему скажем? Как объясним, что я выжил при таких смертельных ранениях? Как исцелился, когда должен был умереть?