Поддельная невеста или Как приворожить негодяя (СИ) - Ардова Алиса - Страница 5

Но чтобы сразу все девять? Вот это уже настораживало.

Да и текст документов, несмотря на разные почерки, оказался абсолютно одинаковым. Слово в слово, будто адепты писали под диктовку — причем все, включая мелкую обвинительницу в маске, хотя она явно этого не делала.

Герцог положил на стол несколько листков, возвращаясь к заявлению сероглазой нарушительницы спокойствия. Замер на мгновение, изучая строчки, выведенные старательной рукой примерной ученицы.

«Зои Льевр» — гласила ровная, красивая подпись внизу.

Что ж, госпожа Льевр… Чувствую, мы с вами еще обязательно встретимся.

Он усмехнулся, но тут же погасил улыбку и вернулся к делу.

Что там Хог сказал? Все эти бумаги ему прислали из королевской канцелярии? А с каких пор подобные документы собирает канцелярия его величества, а не сама академия, куда адепты, собственно, уже зачислены?

Очередная странность.

И еще…

Нет, герцог не видел, не чувствовал остаточного энергетического фона на заявлениях стипендиатов — бумаги, как бумаги. Но интуиция подсказывала, что без магического вмешательства тут не обошлось. Без чар — незнакомых, чуждых, неуловимых, легкой горечью оседавших на языке, пока он держал в руках листы.

Это так же объединяло все девять отказов.

Вопросы… Вопросы... Их становится только больше, и разбираться необходимо срочно, без огласки. Лишние разговоры лишь помешают, они сейчас ни к чему — по крайней мере, пока он не доложит королю и не начнет расследование. Хотя, после скандала в актовом зале, разговоров, увы, не избежать.

Если только… Если придать инциденту не политическую окраску, а личную…

— Надеюсь, я доказал, что верен короне, — не сводя глаз с герцога, выдохнул магистр. Помолчал и, не дождавшись ответа, отважился уточнить: — И как мы поступим?

Волф оторвался от бумаг и даже позволил себе скупую улыбку, чтобы несколько разрядить гнетущую атмосферу — Хог ему нужен был в трезвом уме и работоспособном состоянии.

— А поступим мы следующим образом, — произнес он наконец. — Вы завтра же отправите всем адептам, получившим королевскую стипендию, еще одно уведомление о зачислении. Напишите, что произошло досадное недоразумение. Бюрократическая оплошность, которую сразу же исправили. Предложите им любой факультет на выбор в качестве компенсации. В конце концов, речь идет о талантливых магах.

— Да, но… Необходимо ведь все выяснить, найти виноватого, наказать…

— Я этим займусь, магистр. Вам же требуется лишь одно: молчать, чтобы ни единая душа не узнала о нашем с вами разговоре. Даже ваша кошка. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Ректор кивнул, покосился на сидевшую в углу пушистую любимицу, размышляя о том, как Волф догадался, что он частенько рассказывает Миледи обо всех своих проблемах. Сокрушенно качнул головой и тут же снова повернулся к герцогу, стараясь, по возможности, не пересекаться с ним взглядом. Мало ли что «великий и ужасный» глава попечительского совета еще «прочитает» в его глазах?

— Ваша светлость, а стипендии? Что с ними? После этих заявлений казна может отказать в оплате.

— Стипендии будут, дорогой мой Хог. Даю вам слово. Обязательно будут, даже если их придется оплатить моему личному казначею, — заверил его Айрэн.

— Вашему казначею? — озадаченно переспросил ректор.

— Если потребуется.

Герцог свернул заявления «отказников», положил их в карман — к уже лежащему там письму, которое бросила к его ногам Зои Льевр, и направился к выходу.

Разговор исчерпал себя, а у Волфа, несмотря на поздний вечер, имелись еще дела, требующие его непосредственного участия. Да и новые, как выяснилось, появились. Неотложные.

— До встречи, магистр.

— До свидания, ваша светлость, — ректор замялся, но все-таки добавил, когда глава попечительского совета уже достиг дверей: — Все будет исполнено.

«Разумеется, будет, — усмехнулся про себя Айрэн. — Как же иначе?»

Хог сколько угодно мог притворяться испуганным, трусливым, заискивать перед ним, даже заикаться… когда ему было выгодно, но дело свое знал и подчиненных держал в кулаке крепко. Да и глупцом не являлся. Глупец не продержался бы так долго в кресле ректора.

Так что в магистре герцог не сомневался.

А вот, что касается остального…

Происшедшее затрагивало не только академию, оно бросало тень на репутацию двора, заставляло сомневаться в незыблемости королевского обещания.

Кому и для чего потребовалось порочить имя его величества Леона Девятого? Судя по ловкости, с которой выстроена интрига, взрыв неприятностей планировался на начало учебы, а до него оставалось лишь несколько дней.

Что ж… Значит, времени совсем не остается — придется за праздники распутать весь этот клубок и найти виновного.

***

Чай немного успокоил: все-таки в мастерстве травницы бабушка не имела равных, и я вполне успешно держала себя в руках, пока бережно снимала самое ценное, что у меня было — нарядное платье. На ткань и бисер к нему я истратила почти все свои сбережения за год. Недопустимое расточительство, но мне хотелось хотя бы на первом академическом балу не выделяться белой вороной среди тех, за кого платили богатые родственники, а не королевский бюджет.

Глупо, как же глупо!

Мои мечты стать полноправным магом, вера в справедливость, надежды на честное распределение, по заслугам, а не по происхождению, — все оказалось одной сплошной глупостью. А уж то, что я творила после того, как получила злосчастное уведомление из канцелярии его величества, иначе, чем безрассудством, не назовешь.

Горестно вздохнула, вновь перебирая в памяти события сегодняшнего дня.

Я, лучшая ученица школы чародейства и знаменитой травницы Фионы Льевр, успешно сдавшая итоговые тесты, занявшая первое место на королевском отборочном экзамене, умудрилась перепутать ингредиенты и неправильно сварить эликсир. Такого со мной никогда прежде не случалось, даже когда приходилось, по поручению бабушки, готовить гораздо более сложные снадобья. Более того, я вынесла темное зелье из лавки, явилась с ним в академию, на торжественное заседание, активировала его возле главы попечительского совета и…

Тут я мысленно застонала…

И сбежала, оставив на полу официальное письмо с отказом, в котором значилось мое имя. А ведь перед входом в зал специально надела маску и отказалась сообщать лорду Негодяю, как меня зовут.

Большей нелепости трудно представить. Теперь-то я и сама это сознавала, после того, как немного остыла. Сознавала, раскаивалась, ругала себя…

Не сожалела я только об одном — что высказала высокопоставленному лжецу всю правду. А если он меня теперь найдет… Пусть! Я не боюсь и даже маску не стану снова надевать, когда пойду к нему отдавать отворотное зелье.

Самоуверенная физиономия Волфа так и маячила перед глазами. И это его надменное «соблаговолите высказать мне в лицо претензии» полностью перекрывало прощальное «обожаю вас». Чем больше я вспоминала о лорде советнике, тем больше заводилась вновь...

Чтобы отвлечься, решила спуститься в теплицу: посмотреть, как там дела и — если Поппи опять что-то затеял — срочно остановить творимое безобразие, пока оно не превратилось в катастрофу.

Наш оранжерейный дух — настоящее сокровище, очень редкое, ценное и полезное. В его присутствии все лучше растет, созревает, набирает силу, а некоторые особо ценные и капризные магические травы попросту погибнут без его постоянного надзора. В общем, достоинств у Поппи хоть отбавляй, но и недостатков немало.

Капризный, плутоватый, с завышенным самомнением. Клептоман и страстный любитель побродить по дому, оставляя после себя грязные следы в самых неожиданных местах…

Еще у Поппи имелась заветная мечта — стать прекрасным ярко-алым цветком, в полном соответствии со своим древним родовым именем. Однако, что бы он ни делал, как ни старался, по-прежнему оставался все тем же маленьким зеленым ростком с длинными колючими листьями и огромными любопытными глазами. Это очень печалило Поппи, но он не сдавался и упорно изобретал все новые и новые — порой крайне разрушительные для нашего маленького дома — способы, чтобы осуществить заветное желание. Так что проверять, чем занимается неугомонный дух, давно вошло у меня и бабушки в привычку…