Барин-Шабарин 7 (СИ) - Старый Денис - Страница 26

Голова не болела, похмелья как такового и не было, лишь только дискомфорт из-за того, что пришлось съёживаться в позу эмбриона, чтобы поместиться на небольшом диване. Так что пейте, россияне, екатеринославскую алкогольную продукцию! Шабарин сам попробовал и плохого не посоветует!

— Лёша, не скажешь, почему мне настолько стыдно, будто бы мы с тобой всю ночь изменяли своим любимым? Ведь ничего же не было? — подала голос Эльза. — Боже, спать тут еще более неудобно, чем на земле. Купи добрые диваны, как у тебя в Екатеринославе!

— Нет, сестрёнка, у нас было. Ещё как было! Мы поговорили с тобой на такие темы… Я как будто бы свечку держал и в подробностях рассматривал, как и чем ты любишь своего мужа! — усмехнулся я.

— Ну тогда я была с яркой керосиновой лампой в вашей с Лизой постели! — сказала Эльза и громко рассмеялась. — Но знаешь, братик, этой ночью мне было с тобой так, настолько хорошо, душевно, искренно, как никогда ранее. Спасибо тебе!

Сказала Эльза и встала с кушетки, направляясь к столу, где должен был ещё оставаться квас. Похмелья не было, но никто же не отменял химических процессов разложение спиртов. Пить хотелось сильно.

— А ведь скажут, что у нас с тобой всё было! — констатировал я, перехватывая кувшин с квасом.

Попил, потянулся, начал делать махи руками, чтобы немного разогнать кровь. Посмотрел на окно. Ночь. Впрочем, сейчас, в декабре, уже и в шесть утра будет темно. Посмотрел на время — как в воду глядел: часы показывали самое начало седьмого часа.

И что теперь делать? В голову пришла присказка: «Что делать? Снимать трусы и бегать!» Кстати, этот предмет мужского и женского гардероба уже вполне себе освоила текстильная промышленность Екатеринославской губернии. И, пусть и женщины, и мужчины стесняются в магазинах покупать себе нижнее бельё, но неизменно посылают слуг, которые это делают за хозяев. Можно, конечно, посмеяться над тем, что изобретение трусов — не весть какое прогрессорство, вряд ли изменяющее мир. Ну и такие мелочи тоже двигают цивилизацию, как и приносят немалые деньги.

— Останешься здесь или в лазарет отправишься? — спросил я у Эльзы, начиная переодеваться в свой запасной мундир генерал-майора.

— Как ты там называл женщин, что имеют отношение с мужчинами на войне? Военно-полевые жёны? Так я не жена тебе. К мужу отправлюсь. Хочешь, попрошу его сегодня к тебе зайти. Может, тебе ещё нужно с кем-то пообщаться? — говорила Эльза, поправляя свой лиф.

— Нет! — я энергично замахал руками. — Так и спиться можно. Хватает дел. Наверняка, отчитываться за сражение придется. Снова подам списки на награждение, пусть и завернут, но я должен людей отмечать…

Да, отношения наши трансформировались — в не пойми что. Эльза поправляет своё нижнее бельё в моём присутствии, словно я какая-то близкая подружка. Впрочем, я же не хотел потерять Эльзу. Я её не потерял. А сегодняшним днём, наверное, даже в какой-то мере приобрёл. Есть осадочек, что моя бывшая женщина во мне вовсе сейчас не видит мужчину. Но неприятность эту я переживу.

От компании Саши Садового я отказался. Он на северо-восточных укреплениях, где и дневал и ночи ночевал, организовывая строительство долговременных фортеций даже по ночам, с использованием керосиновых ламп. Отвлекать архитектора от такого важного занятия было нельзя. Да и мне психологического релакса с Эльзой более чем хватило. Перезагрузился. Вот сейчас немного расхожусь и с новой силой за работу. Еще не все враги изведены.

— Спасибо тебе! Как оказалось, такое общение мне было нужно, — признался я Эльзе, подошёл, поцеловал её в щёку и отправился на выход.

Как будто по чьему-то по приказу рядом с моим кабинетом стояла полная тишина, никто не беспокоил. Но стоило спуститься на первый этаж, как я увидел и услышал суету. Вокруг — как ошпаренные бегали многие люди, в большей степени те офицеры, что отвечали у меня за интендантскую службу.

— Майор, доложите, что происходит! — минут через пять созерцания, казалось, хаоса я выцепил из толпы самого старшего офицера, которого увидел.

— Ваше превосходительство, были предупреждены о том, что до восьми часов по полудни сюда прибудет Его Высочество, наследник Российского престола царевич Александр Николаевич. Прибираем, готовим ковровую дорожку, как приказал господин полковник Маскальков. Будут ли иные распоряжения? — чётко, по-армейски, отрапортовал майор.

— Продолжайте! — сказал я, направляясь в сторону складов.

Заметил, что там также суета, но в большей степени лишь потому, что много, очень много и транспорта и людей. Выстроилась целая очередь из телег, гружёных, скорее всего, трофеями. Сразу с десяток писарей описывает трофеи, но и этого мало, чтобы считать в скором времени окончание работы.

— Командир, всё подсчитали! Имею честь доложить о последствиях проведённой операции! — подбежав ко мне, видимо, кто-то предупредил, что я уже бодрствую, обратился Тарас.

— Так вон же еще сколько много не подсчитанного! — сказал я, указывая в сторону телег.

— Точные цифры будут после. Но уже понятно, что мы взяли и сколько потеряли, — пожимая плечами отвечал Тарас.

Естественно, я хотел услышать о результатах боя ещё и в цифрах. Итог операции был ясен — наша безусловная победа. А вот какой ценой она далась, и что мы из этого поимели, до конца понятно не было.

Я стоял посреди двора между ближайшими складами и домом, а Тарас, как и положено настоящему офицеру, чинно, выверено, чётко докладывал результаты утренних событий.

Тысяча шестьсот сорок три пленных. Из которых почти полтысячи — турки. Всех погибших противников посчитать ещё не получилось, но то, что цифры перешагнули порог в пять тысяч, по словам Тараса, непреложный факт.

Дело в том, что, когда уже поле было практически расчищено от последствий сражения, когда пленники уже были этапированы в Севастополь, наконец-то прибыли многочисленные полки врага.

Французам с англичанам, последним так в первую очередь, нужно было сказать нам, что они не сломлены, что они готовы воевать. Да, подошли противники к нашим укреплениям, получили первый артиллерийский залп, после чего откатились и заняли прежние свои позиции — те, где когда-то стояли английская и турецкая артиллерии. Как будто бы мы сыграли и признали окончанием игры боевую ничью.

Вот только теперь английские пушки у нас, как и два небольших склада с вооружением, что взяли казаки, расположенные на три версты западнее основного поля сражения. Пусть не все удалось оттуда вывезти, даже половину не успели, как оказалось. Но остальное взорвано.

— Гладких ружей где-то две тысячи. Точную цифру пока не скажу, идёт подсчёт. Нарезных винтовок взято более шести сотен. Коней, тех, что удалось урвать у казаков, менее пяти сотен… — продолжал свой доклад Тарас.

Это они ещё молодцы, мои стрелки, что у казаков хоть что-то смогли урвать. Станичники до добрых коней жуть какие падкие. Да и полтысячи хороших лошадей — это кавалерийский полк. Весьма важное, серьёзное укрепление для русской армии. Насколько я уже понимал реалии, то найти кавалеристов сложно, но не настолько, как их обеспечить. И главной статьёй расходов являются хорошие кони. В России долгое время не было тяжелой конницы, или было ее очень мало, только из-за того, что не было нужных лошадей.

То, что произошло — это сражение, которое запомнится многим. Весьма вероятно, что оно войдёт в учебники истории. Да, по своей задумке операция была, скорее, локальной. А вот по своим результатам её можно было бы сравнить с масштабной битвой. Такие боевые потери у врага, наверное, случились впервые с начала войны. Да, около двух тысяч французов и англичан были убиты или взяты в плен во время штурма крепости Силистрия. Ну, а больше враг и не встречался с подобными ужасами войны.

Так что проведённая операция — это ещё и огромный психологический эффект. Ведь когда армия прёт вперёд, когда у неё сплошные победы, — по крайней мере, на земле, так как на море не всё однозначно, есть уверенность и мотивация драться дальше. Есть вера, что уже скоро всё это закончится, так как череда побед внушает оптимизм.