Совсем не герой - Лен Ванесса - Страница 3

– Это он должен защищать тебя от дождя, а не ты его, – в итоге прокомментировал он.

– Очень вкусно! – проговорила Джоанна с набитым ртом, а затем добавила, окинув взглядом кучу подносов со сдобой, которые остужались на столе, на плите, на скамье и даже на холодильнике: – Ого! Сколько ты их приготовил?

– Поделишься с друзьями, – улыбнулся папа. – И с собой в гости завтра возьмем!

– Завтра? – переспросила Джоанна. – А что будет… – Она осеклась, заметив прилепленный на холодильник стикер с выведенной отцовским почерком надписью «Семейный ужин у Хантов в 18:00». Ананасовый джем внезапно показался горьким. – Что это?

– Хм-м? А, твоя бабушка звонила сегодня.

– Да?

– Она пригласила нас завтра на ужин. – Папа принялся рыться на полках. – Повидаемся в Лондоне со всей семьей Хантов.

Джоанна почувствовала, как сжимается желудок. Она не разговаривала ни с кем из них с тех пор, как вернулась домой, хотя Рут присылала сообщения несколько раз. Что-то вроде: «Эй, если хочешь обсудить тему монстров – это можно устроить. И даже если не хочешь, все равно нужно. Не думай, что тебе удастся так просто перестать им быть».

Пообещав себе, что обязательно ответит, Джоанна отложила неприятные мысли. Но прошли недели и уже месяцы, а она так и не сдержала слово.

– У меня создалось впечатление, что твоя бабушка хотела поговорить с тобой о чем-то, – добавил отец.

– О чем? – уточнила она.

– Ну, ты же знаешь Дороти, – рассеянно отмахнулся папа. – Она не слишком любит болтать по телефону. Вот они где! – И он достал пару черных варежек-прихваток из ящика.

Вспомнилась другая кухня – в лондонском доме бабушки. Вспомнилось, как весело булькало какао на плите. В тот день случилось нечто необъяснимое при встрече с мистером Солтом, который жил по соседству. Он напал на Джоанну и толкнул, а потом утро внезапно сменилось вечером. Она прибежала к бабушке, напуганная до смерти, и рассказала, что произошло. Как мистер Солт что-то сделал с ней. И услышала в ответ: «Ничего он с тобой не делал. Это ты кое-что с ним сделала. Ты монстр, внучка».

Несколько месяцев назад Джоанне стало известно то, что прочие Ханты знали уже давно: все родственники со стороны ее матери могли красть дни человеческих жизней и использовать для путешествий во времени.

В это мгновение по кухне родного дома пронесся холодок, как от ледяного сквозняка, однако отец никак не отреагировал. Джоанна ощутила движение благодаря способностям монстра. Зябкий порыв ветра накатил снова, пронизывая целый мир, хотя и без реального воздействия на предметы.

Иногда хронологическая линия казалась живым существом с собственной волей. Сегодня Джоанна воспринимала ее скорее как силы природы, как неукротимую стихию вроде шторма, который внезапно проник внутрь.

Отец закрыл духовку локтем и спросил:

– Значит, решено? Завтра едем на ужин?

Джоанна вспомнила сообщение Рут и скрестила руки на груди.

– Не знаю. Я работаю.

– Разве ты не заканчиваешь в четыре?

– Нужно еще написать сочинение.

– А нельзя отложить его до воскресенья? – поинтересовался папа. – Видишь ли, Дороти напомнила, что… – Он замялся. – Завтра исполнится пятнадцать лет со дня смерти твоей мамы. Думаю, бабушка хочет провести годовщину в кругу семьи вместе с тобой. – Затем опустил глаза на свои руки в варежках и тихо добавил: – Я и сам должен был знать, какая грядет дата. Просто мы с тобой обычно отмечали день рождения, а не смерти.

Джоанна привычно подавила всплеск эмоций. Она просто не ожидала ничего подобного. Отец говорил о маме постоянно, но бабушка – никогда.

– Ты не против? – спросил он и, не получив ответа, мягко поинтересовался: – У тебя все хорошо?

Папа задавал этот вопрос разными способами уже много недель. «Ты такая молчаливая. Ничего не случилось? Может, с друзьями поссорились?»

Джоанна пару раз пробовала сформулировать про себя правдивый ответ. «Я узнала, что являюсь монстром. По линии матери все такие». Или иначе: «Парень, которого я любила, оказался охотником на монстров и убил бабушку с остальной семьей. Но я его рассоздала. Отмотала его жизнь к началу. Только поэтому Ханты снова живы, хотя сами этого не помнят. А он не помнит меня».

Опустошение и чувство потери накатили с новой силой. Джоанна ничего не могла рассказать отцу. Он бы не поверил. Да она и не хотела, чтобы он поверил. Хотела, чтобы он ощущал себя в безопасности здесь, дома, вдалеке от мира монстров. Поэтому выдавила то, что отчаянно пыталась сделать правдой:

– Я в порядке. Просто, ну, знаешь, навалилось все.

– Что – все? – уточнил папа, испытующе вглядываясь в лицо дочери.

– Обычная ерунда. – Джоанна старалась не выдать голосом своих эмоций. – Ничего особенного. В этом году каждый из моих одноклассников переживает из-за учебы, ты же знаешь.

– Дорогая…

– Пап, хватит спрашивать. У меня правда все хорошо! – Слова прозвучали раздраженно, и Джоанна замолчала, не желая спорить и не желая выдумывать новую ложь.

В повисшей тишине особенно громко дребезжали от ветра окна. Вздоха отца было почти не слышно из-за шума.

Через арочный проем кухни открытой планировки Джоанна бросила взгляд на фотографии, висевшие на стене в гостиной. Свои с отцом, детские. Мамины. На ту, где они втроем гуляли по парку, а родители держали тогда еще совсем маленькую дочь за руки. В детстве Джоанна часами рассматривала изображения, пытаясь сопоставить свои черты с мамиными, хотя всегда больше походила на папу. Казалась скорее китаянкой, чем европейкой.

– Ты очень напоминаешь мне ее, – проронил отец, проследив за взглядом дочери. – С каждым днем все больше и больше. Она бы так гордилась тобой.

В груди снова стало тесно от привычной боли. Некоторые вещи о матери просто не хотелось знать. Она умерла, когда Джоанна была еще маленькой, и это всегда было фактом, усвоенным еще до того, как она научилась писать или читать. Непреложной истиной. Незыблемой основой существования.

– Бабушка никогда не говорит о ней, – еще раз попыталась закинуть удочку Джоанна. – Вообще никогда. Тебе не кажется это странным?

Несколько мгновений отец молчал, не сводя глаз с фотографий, после чего проронил:

– Я тоже очень долго этого не понимал. Но… они не всегда ладили. И поссорились незадолго до смерти твоей мамы. Думаю, Дороти чувствовала себя виноватой и каким-то странным образом считала себя отчасти ответственной за ее гибель. – Он снял рукавицы-прихватки, подаренные женой: все предметы темного цвета в доме приобретала она. Папа предпочитал яркие оттенки. – Мне кажется, ужин – большой шаг вперед для твоей бабушки. – Его глаза за линзами очков наполнились слезами.

Джоанна поняла, что он хотел бы посетить семейное собрание. Хотел увидеться с Хантами завтра. Хотел почтить память жены в годовщину ее смерти вместе со всеми родными. И потому обреченно спросила, глубоко вздохнув и приняв неизбежное:

– Мы оба приглашены и пойдем вдвоем?

Если на ужине будет присутствовать папа, Ханты не смогут поднять тему монстров.

– Конечно, – заверил он. – Это же семейное собрание.

– Семейное собрание, – эхом повторила Джоанна. Встреча не с монстрами, а с мамиными родными. – Точно.

А после ужина они с отцом сразу направятся домой и вернутся к совершенно нормальным будням. Не смогут же Ханты затянуть ее в мир монстров против воли?

Утро стояло жаркое, но путь до Холланд-Хауса пролегал в колышущейся тени деревьев, которая дарила прохладу. До слуха уже доносились звуки из парка: смех детей, крики павлинов, громкие голоса экскурсоводов.

Джоанна вышла на роскошную лужайку. Еще не наступил полдень, но территорию музея уже до отказа наполняли посетители. Видимо, у всех разом возникла гениальная идея воспользоваться хорошей погодой, чтобы провести время на природе. Сотрудники в исторических костюмах указывали туристам путь к лабиринту. Дети плескались на мелководье в пруду.