Ваш муж мертв - Корри Джейн - Страница 46

Дэвид улыбается, как будто действительно все понимает.

– Потом я обнаружила, что фотографирование открывает для меня совершенно другой мир.

Дэвид кивает:

– И, возможно, помогает еще и замаскировать вашу застенчивость?

– А прежде вы говорили, что я задаю слишком много вопросов.

– Это тоже признак застенчивости. Вы окутываете себя защитной оболочкой, чтобы скрыть то, что считаете недостатками. Это нормально, Хелен. Я это понимаю. Многие люди так поступают. Не вижу тут ничего плохого. – Дэвид отпивает глоток из своего бокала. – А теперь, пожалуй, задам вам тот же вопрос, что и вы мне уже задавали. Чем вам нравится заниматься в свободное время?

– Гулять. Я очень люблю Лондон. Здесь столько всего, что стоит увидеть и сфотографировать.

– Вы выросли здесь?

– Нет. Мое детство прошло в сельской местности, но…

Нам приносят сырное суфле с восхитительным соусом – оно просто тает у меня во рту, несмотря на то, что нервозность немного притупила мой аппетит. Дэвид выбрал для себя то же самое. Может быть, для того, чтобы я чувствовала себя комфортнее, размышляю я. Что это – игра с его стороны, или Дэвид Гаудман на самом деле более милый человек, чем я привыкла его считать?

В этот момент звонит его телефон. Дэвид делает извиняющийся жест и отворачивается в сторону. Его голос звучит очень жестко. «Ты должен решить эту проблему, ясно?»

Потом он снова поворачивается ко мне.

– Извините, пожалуйста.

Нет, я была только что не права. Не стоит недооценивать этого человека. Он настоящий профессионал. И к тому же я более чем уверена, что он что-то подозревает насчет меня. Остается надеяться, что он просто считает меня охотницей за его деньгами.

– Вы рассказывали о том, что росли в сельской местности. Вам было скучно там?

– Вовсе нет. – Я закрываю глаза. В моей памяти всплывают зеленые поля и…

– Черт возьми! – внезапно произносит Дэвид.

– С вами все в порядке?

Он смотрит в окно. Там, на улице, стоит женщина. Среднего роста. Среднего телосложения. Единственное, что в ней действительно замечательно, – это копна кудрявых рыжих волос. Ее взгляд направлен на Дэвида.

Несомненно, они знают друг друга.

Он подскакивает со своего места.

– Я на минуту.

Я наблюдаю за ними через стекло. Внезапно Дэвид хватает женщину за руку, но она вырывается и размахивает перед ним пальцем. Похоже, она сильно его ненавидит. Поспешно, трясущимися руками я достаю из сумочки свой телефон.

Дэвид возвращается очень раздраженный. Не извинившись за отсутствие, он садится за стол и принимается вертеть в руках еще не использованные столовые приборы. Кто была эта женщина, он также не объясняет. Нам приносят основное блюдо, и мы оба нехотя ковыряемся в своих тарелках.

– Я вижу, у вас тоже пропал аппетит, – сухо замечает Дэвид.

Я киваю, не упоминая о том, что аппетита у меня и так не было.

– Извините меня.

– Вам не за что извиняться. – Стараясь сохранять невозмутимость, я окидываю взглядом зал ресторана, с белоснежными скатертями на столах и изысканно уложенными салфетками. – Это замечательный опыт. Мне никогда еще не доводилось бывать в подобном месте. А, возможно, никогда больше и не доведется.

– Я сильно в этом сомневаюсь. – Дэвид опять бросает на меня взгляд – на этот раз не пристальный и подозрительный, а другой, более добрый. – Как насчет кофе? Я готовлю отличный капучино.

Вот же скотина. Мне уже попадались мужчины, подобные Дэвиду. Они никогда не могут довольствоваться тем, что имеют. Им постоянно нужно самоутверждаться, пополняя свою коллекцию все более роскошными или, как в моем случае, более молодыми женщинами. Я отпиваю глоток из бокала.

– А разве вам не нужно сейчас возвращаться домой к жене?

– Она сегодня ночует в нашем доме в Кингстоне. У меня есть еще квартира неподалеку от офиса – для тех случаев, когда я задерживаюсь на работе допоздна. Мы могли бы продолжить наш разговор там.

Это предложение, от которого нельзя отказаться.

Мои размышления прерывает щелчок открывающегося замка. Сердце у меня подпрыгивает. Однако, увидев появившуюся в дверях женщину, я выдыхаю с облегчением.

Это мой адвокат. Столь скорый визит означает, что произошло нечто важное. Когда я была начальницей тюрьмы, одну женщину выпустили, прежде чем она успела даже провести ночь в камере. Всплыли новые обстоятельства, доказывавшие ее невиновность.

– Присядьте, – говорит Пенни. Лицо у нее очень серьезное. – Похоже, объявился еще один свидетель, услышавший об этом деле в новостях.

Ее глаза пристально смотрят на меня, словно сканируя рентгеновскими лучами, – как тот аппарат, с помощью которого меня досматривали, чтобы убедиться, что я не пронесла в тюрьму наркотики.

– Эта женщина выгуливала свою собаку в том тупике, где находится дом Дэвида и Тани. Вы пробежали мимо нее, неся что-то в руке. Она предположила, что это могло быть нечто вроде цепочки.

Черт возьми! Не помню, чтобы видела там кого-то.

– Это была не цепочка.

– А что тогда?

Во рту у меня пересыхает. Внезапно я чувствую всю глупость ситуации.

– Если вы хотите знать, это была валлийская резная ложка, которую мой папа подарил маме. Дэвид почему-то решил присвоить ее после нашего развода. Но она никогда ему не принадлежала. Поэтому я просто забрала ее с собой.

На лице Пенни написано недоверие.

– В том взвинченном состоянии вы могли еще думать о ложке?

– А почему я должна была оставлять ее им?

– И где же она теперь?

– Полиция изъяла ее у меня при задержании. Так что она должна находиться с остальными моими вещами.

Пенни вздыхает:

– Что ж, даже если мы все это докажем, у нас есть и другая проблема. Как выяснилось, во время вашей работы начальницей тюрьмы у вас произошел ряд краж. Были похищены различные вещи персонала. Свистки, форменные куртки, ножи для перерезки ремней и тому подобное.

– Да. Это одна из причин, по которой я была непопулярна у некоторых сотрудников. Я объявила им строгий выговор за эти кражи.

– Ваша цепочка для ключей тоже тогда пропала.

– Совершенно верно. И я доложила об этом.

– Но почему вы умолчали обо всем этом раньше, во время нашего разговора?

– Мне как-то не пришло это в голову.

«Серьезно?» – Пенни не произносит этого вслух, но выражение лица у нее именно такое.

– Вы же расписывались за получение этой цепочки в тот день, насколько я понимаю?

– Да, я положила ее в шкафчик, когда пошла принимать душ, а, вернувшись, обнаружила, что она исчезла. Ключей на ней тогда не было – я их сдала. Там осталась одна лишь цепочка с поясом.

– Понятно… – протягивает мой адвокат. – Однако проблема в том, что полиция провела повторный обыск в вашей квартире. Они все там буквально прошерстили. И знаете что? Они обнаружили тюремный пояс. С длинной металлической цепочкой.

– Что? – Я холодею.

– Это все было завернуто в вашу старую униформу и лежало в коробке у вас в подвале, вместе с другими вещами с вашей бывшей работы – в том числе и мобильным телефоном, который вы вообще-то должны были сдать. И вы не упомянули о наличии подвала в доме, когда к вам приходила полиция.

Честно говоря, я вообще удивлена, что они не обнаружили его раньше. Люк в подвал находится под ковриком в моем кабинете. Иногда я забываю закрывать его. Это, конечно, для меня очень опасно. Однажды я о него споткнулась.

– Я понятия не имела, что там была цепочка. Или телефон. Честное слово.

Пенни бросает на меня недоверчивый взгляд.

– Разве только, – неуверенно произношу я, – все это могло случайно попасть вместе с моей формой, когда я уходила с работы. Я была тогда просто в ужасном состоянии. И я ни разу с тех пор не открывала ту коробку. – По моему телу пробегает дрожь. – У меня не было для этого моральных сил, после того, что там произошло.