Ваш муж мертв - Корри Джейн - Страница 20

Должно быть, я очень крепко уснула, потому что телефон сначала звучит как эхо в моем сне. Я не всегда помню, что мне снится. Зачастую я просыпаюсь с неприятным ощущением, что мне удалось каким-то чудесным образом выбраться живой и невредимой из чего-то ужасного. Однако на этот раз я прекрасно помню свой сон. Он связан с фотографией, которую показали мне полицейские, с именем на обратной стороне. Я бегу по пляжу за женщиной по имени Хелен Эванс, хотя – как и в реальности – не имею ни малейшего понятия, кто она такая. Ее волосы развеваются на ветру, и я хочу, чтобы она обернулась, чтобы увидеть ее лицо. Однако, как только она начинает поворачивать голову, раздается телефонный звонок. Я резко сажусь на кровати и хватаю мобильный. Он скользит в моей влажной от пота руке, но мне все же удается нажать нужную кнопку для ответа.

– Вики?

Наконец-то. Это адвокат. Так поздно? Вот это да.

– Простите, что не смогла связаться с вами раньше. У меня были клиенты, и только сейчас появилась возможность перезвонить. – Ее тон становится более деловым: – Вы сказали, что у вас там какое-то следствие. Можете рассказать подробнее?

– А вы занимаетесь уголовными делами?

– Да, занимаемся. – Голос ее звучит энергично и оживленно.

По моим подмышкам струится пот, и я, запинаясь, произношу:

– Ну… в общем, ко мне пришла полиция… они начали расследование в связи с…

Я умолкаю. В связи с чем конкретно? Слово «убийство» ни разу не было упомянуто.

– В связи исчезновением моего мужа. Они считают, что я могу иметь к этому какое-то отношение.

– А вы имеете?

– Нет, не думаю, но… на самом деле все намного сложнее.

– В таком случае нам нужно как можно скорее встретиться, – решительно говорит адвокат.

Мы договариваемся о дате и времени. Я, если честно, пока пребываю в сомнениях. Если полиция не вернется, я отменю эту встречу. Если же вернется… Мне не хочется даже думать об этом.

Я бросаю взгляд на часы. Время – десять вечера. Мне следовало бы снова лечь спать, но я больше не чувствую усталости. Внезапно меня охватывает желание подышать свежим воздухом.

Я одеваюсь потеплее, чтобы не замерзнуть, и отправляюсь на прогулку по набережной в сторону дальних утесов. При дневном свете они красные, но теперь я не могу даже разглядеть их в темноте. Сама набережная залита светом уличных фонарей. Мне нравится, когда здесь никого нет, как сейчас, за исключением немногочисленных рыбаков, молчаливо стоящих у перил. У одного из них – налобный фонарь, ведро наживки у ног и длинная удочка, конец которой едва виднеется в темноте. Мы по-дружески молча киваем друг другу.

Этой ночью поднимается прилив. Волны неотступно накатывают на гальку. Брызги летят мне в лицо. Я не могу удержаться и громко смеюсь. От этого я чувствую себя будто снова ребенком. Когда жизнь была нормальной. Когда я все помнила. Когда меня не посещал запах жженой резины, а, просыпаясь, я не думала о том, не произошло ли со мной чего-то плохого. Когда я была одним человеком, а не двумя.

Я прохожу мимо той скамейки, но не гляжу на нее. Ассоциации с местом приступа также могут быть потенциальными триггерами.

Вернувшись домой, я обнаруживаю на своем автоответчике сообщение. Одна из моих клиенток отменила сеанс. Она не объяснила причину, но я почти уверена, что до нее дошли слухи об инциденте под скамейкой или о моих визитерах в форме. Мне хочется просто сбежать отсюда, но в этом случае мое поведение будет выглядеть еще более подозрительным в глазах полиции.

Будь ты проклят, Дэвид.

Не только за то, что ты сделал, но и за то, что я все еще по тебе скучаю.

Возможно, пришло уже время положить этому конец.

Скарлет не могла уснуть в ту ночь – и не только из-за звуков, доносившихся из постели Дон.

«Мама, – шептала она все время, – я приеду с тобой увидеться».

Произнесенное вслух, это становилось для нее более реальным. Однако Скарлет пугало то, что она не могла отчетливо представить себе лицо мамы. Она помнила, как назывался аромат ее духов – пачули, – но сам запах в ее памяти был совершенно неуловимым. Однако, крепко зажмурившись, она явственно ощущала прикосновение маминого лица. Такого мягкого. Теплого. Как внутренняя поверхность ее щеки.

Мистер У. сказал – в пятницу. В этот день женщина из соцслужбы повезет ее к маме. У нее будет «специальное освобождение» от школы. А где именно находится эта тюрьма? Об этом Скарлет как-то совсем забыла спросить.

«Пожалуйста, пусть у нее будет все хорошо, – шептала Скарлет в темноту. – Пусть она не забывает принимать те таблетки, которые делают ее веселой. И чистить зубы (а то она не всегда помнит об этом). И еще пусть не забывает поесть вовремя».

В этот момент она услышала хруст открываемой упаковки. Сдавленный смех. Кто-то что-то жевал.

– Хочешь? – спросила Дон.

Скарлет увидела в полумраке, что она протягивала ей крекеры. Даррен, который должен был находиться в это время в соседней комнате, вытащил себе целую горсть.

– Где вы их взяли?

– Сперли из шкафа у этой семейки, где же еще?

– Представляю, что будет, если они это обнаружат, – с набитым ртом произнесла Скарлет. Крекеры застревали у нее в горле, но она никак не могла остановиться.

– Они сами виноваты, что плохо нас кормят. Но вообще-то мы осторожны. Берем не так часто и понемногу. Прячем все под кроватью. Вот, смотри! У нас и шоколад есть!

Скарлет торопливо протянула руку. Ого, с фруктами и орехами. Один из приходивших к маме дядек приносил иногда такие шоколадки. Ее любимые.

– Только смотри не запачкай постель, – предупредил мальчишка. – А то миссис У. подумает, что ты можешь обделаться и по-большому, а не только по-маленькому.

Скарлет почувствовала, что ее щеки вспыхнули от стыда.

– Ну, не будь таким противным. – Дон стала выпихивать мальчишку из постели.

– Да успокойся ты. Разбудишь остальных.

Ну вот. Раздался звук приближающихся шагов.

– Что это тут такое?

К ужасу Скарлет, дверь отворилась, и на нее грозно уставился мистер У.

– Ничего, – прошептала Скарлет, кинув взгляд на Дон, которая в этот момент притворилась спящей. – Я просто скатилась с матраса.

– Нужно быть осторожнее. А то так ведь можно наставить себе синяков.

Голос у него был мягче, чем у его жены. Он подошел к ней, шлепая босыми ногами по полу. На нем были только пижамные штаны, из которых вываливался большой живот.

– Давай я поправлю тебе постель.

Скарлет затаила дыхание. Что если он увидит очертания еще одной фигуры, прячущейся под одеялом Дон?

Но нет. Он прясел рядом с ней и долго возился, поправляя ей одеяло.

– Вот так-то лучше, – прокряхтел он, наконец поднимаясь. – Ты должна быть у нас в полном порядке.

Он постоял над ней некоторое время, опустив голову. У Скарлет по коже поползли мурашки. Даже в темноте ей было видно, что макушка у него лысая и блестящая. Потом он как будто встряхнулся и направился к двери.

– И чтобы никакого больше шума здесь, ясно? – громко произнес он. – А то вам не поздоровится.

– Черт возьми, – выдохнула Дон, выбравшись из-под одеяла. – Чуть не спалились. А ты молодец, Скарлет, все правильно делала.

– Похоже, он положил на тебя глаз, – прошептал Даррен. – Как на Кейли…

– Заткнись, – зашипела на него Дон. – Если этот урод попробует снова подобраться к кому-нибудь из нас, то я отрежу ему яйца. Клянусь, отрежу! И тебе тоже, если будешь вести себя, как козел.

– А кто такая Кейли? – шепотом спросила Скарлет, после того как мальчишка ушел.

– Это не важно.

Однако Дон произнесла это таким тоном, каким говорила мама, когда что-то на самом деле было важно.

– Даррен сказал, что мистер У. положил на меня глаз, – что он имел в виду?

– Да ладно тебе. Ты же говорила, что знаешь про «игру». А это то же самое. Короче, он хочет залезть к тебе в трусы – вот что это значит.