Шарлатан (СИ) - Номен Квинтус - Страница 54

Не просто ждал, работы летом в деревне всем хватает. Правда, «интернатовские» школьники все по домам разъехались, зато кишкинским работенки на школьном поле нашлось с избытком. Поле это в текущем году целиком под картошку пустили, а чтобы картошка хороший урожай дала, ее и окучивать нужно, и сорняки пропалывать. То есть с сорняками на картофельном поле отдельно бороться вроде и не нужно, при окучивании они все вырубаются — но если лшнюю травку червячкам скормить, а потом их продукцию на то же поле подсыпать, то получается-то замечательно! В общем, все школьники вкалывали для сытной жизни следующей зимой, и я не отставал. То есть тоже иногда принимал участие — хотя чаще всего мои же одноклассники меня с поля и прогоняли. Ну да, им-то уже по десять лет было, а мне «скоро семь», да еще и ростом я не вышел — так что у меня оставалось много времени для «работы по дому». А дома я уж расстарался: выкопал ямку кубометра на четыре с лишним, ее «оштукатурил», соорудив относительно ровные бетонные стенки толщиной сантиметров по двадцать, затем в соседней ямке (размером уже куба на два с половиной) сделал стенки потоньше. И напоследок поставил над первой ямкой дощатую крышу с люком, обильно вымазанную гудроном, а в соседнюю мне мужики с котельного завода воткнули здоровенную «кастрюлю».

И после всего проделанного я — в присутствии главного инженера котельного, с которым я еще в начале весны обо всем договорился, заполнил вторую ямку водой и открыл вентиль в перевернутом «дне» кастрюли. Понятно, что она торжественно потонула, а на вопрос «а когда?» я ответил, что «не позднее чем через неделю, но там модно будет не особо спешить, я вас пригласить успею».

Пригласил я его уже через пять дней. Пригласил, он посмотрел на всплывшую почти полностью кастрюлю, потом вопросительно на меня взглянул. Я сделал торжественную морду, снова открыл вентиль на крышке (к которому уже был привинчен резиновый шланг), а кусок железной трубы, торчащий с другого конца шланга, сунул в разожженный рядом костерок. И через несколько секунд гордо поднял железячку вверх, чтобы все увидели вырывающийся из трубы огонь:

— Вот, что я вам говорил! Сейчас дерьмо как следует забродило, и из дерьмового танка теперь в сутки будет выходить кубометров по сорок чистого метана. Но так как прет оттуда метан совсем не чистый, то получается уже кубов восемьдесят горючего газа, только очень вонючего.

— Да хрен с ним, пусть воняет, когда сгорает, то вроде и запаха сильного нет.

— Ну да. Только я теперь горелку эту погасить не могу: газ в мой газгольдер не влезает, его сразу жечь приходится чтобы не вонял.

— Я понял, понял. Баллон мы тебе, как и обещали, сделаем, и насос тоже. А теперь рассказывай, чего ты в этот… дерьмотанк-то напихал, чтобы так газ пер? Нет, погоди, я блокнот достану, запишу все. И изобретение на тебя оформлю.

— Не оформите, я про это в книжке какой-то прочитал, или в журнале, там было написано, что в Индии англичане еще вроде в прошлом веке на такой установке нал для газового мотора получали.

— Так это в Индии, а у нас-то Советский Союз! Ладно, все равно рассказывай, нам такая установка и самим не помешает. Получится на тебя изобретение записать — отлично, не получится — мы тебе от завода премию выпишем. Итак, диктуй…

Вот что мне нравилось в «новых современниках», так это неукоснительное выполнение данных обещаний. Через день трое рабочих с котельного приехали в Кишкино, за день выкопали еще одну яму под «метановый реактор», на следующий лень ее забетонировали, а в начале следующей недели поставили крышку со шлюзом, через который в реактор нужно было сырье засыпать. И все нужные трубы свинтили. Мне второй реактор был нужен потому, что один работал примерно месяц, затем из него требовалось уже «отработку» вытащить (кстати, неплохое удобрение для огорода или для полей получалось), снова его наполнить и около недели ждать, пока он на режим не выйдет. А мне газ требовался непрерывно, я им зимой теплицу отапливать собирался, так что два реактора являлись необходимым минимумом. Еще на котельном заводе мне делали газовый отопительный котел — но это было не к спеху, до осени его они мне уже точно изготовят. А у себя заводчане строили уже реактор «наземный», в виде двух больших «гаражей», каждый кубов на семьдесят. Потому что сочли мои «расчеты» (а на самом деле воспоминания) довольно точными: литр «дерьма» в реакторе ежесуточно выдавал десять литров газа. Ну, плюс-минус процентов двадцать. Правда, возникла другая (и очень серьезная) коллизия: сырье для метанового реактора могло почти полностью использоваться для кормления червяков, и речь вовсе не о навозе шла: лучше всего газ вырабатывался из жира растительного (но его все же лучше в пищу употребить), на втором месте стояла целлюлоза — то есть солома. Еще очень неплохо микробы гад производили из древесных опилок — но с ними тоже было не все так просто, ведь в Горьком из опилок научились уже пеллеты делать. И единственное, что мне давало надежду на обеспечение газового реактора сырьем, так это то, что червячные фермы обслуживались исключительно вручную и люди просто оказывались не в состоянии всю собираемую на полях солому червякам скормить. Но это пока никто не додумался и из соломы пеллеты делать…

Впрочем, как заметил один из заводчан, когда мы согласовывали размеры нужного мне газового котла и я поделился некоторыми своими опасениями на этот счет, «дерьма всегда получается больше, чем нужно, так что и для газовых реакторов его найдет где взять». Однако я остался пока при своем мнении: может, где-то и найдет, а мне реакторы нужно заправлять здесь и сейчас…

Больше всего, сколь ни странно, газу обрадовалась баба Настя. Я ведь попросил котлостроителей сделать для меня и газовую пииту — а они просто притащили откуда-то еще довоенного выпуска изделие московского завода «Газоаппарат» и подключили ее к моему реактору. Все же на завод специалистов набирали, и они (не я, я такую древнюю конструкцию даже на картинках не видел никогда в жизни) научили бабу Настю ей пользоваться — и она пришла в восторг просто от того, что огонь было очень просто делать побольше и поменьше. Ну и то, что газ у нас «всегда был в достатке», так что у нас в доме даже самовары ставить все перестали. В чайнике-то железном и быстрее воду вскипятить, и грязи от газа куда как меньше.

Меня очень веселило то, что мне (то есть человеку, который все это и придумал) было категорически запрещено даже близко к плите подходить под страхом жесточайшей порки. Не то, чтобы я уж очень к этому стремился, но иногда просто чайку хлебнуть в неурочное время — но низзя! Обидно, откровенно-то говоря, но со взрослыми, когда тебе еще «скоро семь», спорить бесполезно. Вот привезут мне газовый котел для теплицы, тогда можно будет и попробовать взрослых переубедить, а пока мне не в лом и маленький самовар себе вскипятить…

В деревне восторг бабы Насти никто не разделял, по двум причинам никто не разделал. Во–первых, это было что-то непонятное и все же довольно вонючее: мой «газовый факел» иногда не справлялся с потоком из реактора и ароматы вырывались на волю. А во-сторых, народ быстренько изучил текущее состояние рынка газовой аппаратуры и выяснил, то ее (аппаратуру эту) только в Москве (ну и в Ленинграде) в дома ставили, причем не продавали, в именно «от государства ставили», так что разжиться ей будет почти невозможно. Правда, была у меня одна надежда (и вовсе не Надюха): две учительницы из Ленинграда про плиты уже знали и даже умели ими пользоваться, а мужья-то у них в Ворсме работали! То есть, если они сумеют супругам правильно плешь проесть, то на каком-нибудь заводике малосерийное производство может и наладится постепенно. Впрочем, у нас дома плита была, а остальные — как хотят, никто их заставлять не будет. А вот когда у меня на теплицу газовый котел заработает, то можно будет уже и Надежду в атаку пускать: девчонка-то она, как выяснилось, очень даже пробивная.