Шарлатан (СИ) - Номен Квинтус - Страница 44

Ну, я ее, как мог, успокоил, сказал, что на самом деле ничего сложного в этой математике вообще нет. И мы где-то часов до двух ночи обсуждали эту самую математику — то есть я (пятилетний мальчишка вообще-то) очень подробно и с примерами объяснял ей (то есть девицу почти двадцати лет от роду) все вопросы, которые, насколько вспомнить мог, давались не первом курсе института. Маринка вроде материал воспринимала и даже радовалась, что все так просто, настолько просто, что и второклассник в них легко разбирается. Правда, на следующее утро в город она поехала в состоянии хотя и сонном, но, похоже, и изрядно ошарашенном — но это были уже точно не мои проблемы. Потому что мои проблемы, похоже, лишь начинались: примчавшаяся из города тетка Наталья (а она так и продолжала 'заведовать Кишкинским постовым отделением) сообщила мне довольно непонятную новость: а деревню собрался приехать лично товарищ Киреев. Причем приехать прямо из Москвы, даже домой не заезжая. А проблемой было то, что приехать он собрался по мою душу…

Вообще-то наступление осени и окончание уборки урожая не обеспечило отдыха крестьянам: сейчас все свободные от иных дел мужики и в гораздо большей степени бабы (потому что баб просто было гораздо больше) занимались копанием земли. Точнее, они руду добывали, но чтобы выкопать из земли одну тонну этой руды, требовалось перелопатить кубов пять-шесть грунта, а так как основным инструментом тут была простая лопата, то копать приходилось очень много. Однако от такого тяжелого во всех смыслах труда почти никто не отлынивал, потому что каждый уже видел вполне осязаемый результат такой работы: в Павлово на инструментальном заводе изготовили несколько (два или три, показания разнились) гвоздильных автомата и гвозди теперь в каждом сельпо лежали. А гвоздь — это не просто кусочек красивого железа, гвоздь, если он доступен, позволяет легко и просто сколотить ящик. А ящик, в который можно набить всякий мусор — это источник ценного пищевого продукта. Продукта для кур — вот только один червяковый ящик за три месяца позволяет вырастить этих самых кур на мясо штук пять. Или, если кур сразу не забивать, то за те же три месяца получить сотни две яиц — а это в любом крестьянском хозяйстве — очень заметная прибавка. И к рациону прибавка, и к семейному бюджету. Потому все, способные держать лопату в руках, копали…

Но копали не только тугую глину, очень неплохо копался и весьма податливый торф. Тоже в крестьянском быту штука весьма полезная, причем не только в качестве топлива для получения гвоздей. Сначала я у себя дома «внедрил прогрессивную технологию», принудив всех гадить не в выгребную яму, а в ведро, в котором поступающий продукт жизнедеятельности присыпался (дабы ароматы не разносились) сухим торфом, а затем содержимое ведра вываливалась уже не в ящик, а в огороженную досками компостную кучу. Туда же обильно добавлялась червяковая молодь — и довольно быстро содержимое кучи превращалось во вполне себе качественное удобрение. К весне сорок второго такие кучи в Кишкино уже в каждом дворе появились, да и в Грудцино народ начал перенимать прогрессивный опыт. Несколько поздновато, конечно, массово народ бросился компостные кучи у себя организовывать уже после того, как в Кишкино картошку выкопали — но размеры урожая, нашими бабами не скрываемые (а так же демонстрация соседям особо выдающихся картофелин) просто вынудили народ в соседних деревнях заняться улучшением собственных огородов. И это стало тем более просто потому, что на том же инструментальном изготовили несколько мельниц для шлака из наших конвертеров, а что такое «томас-шлак», любой грамотный мужик сам прочитать мог еще в разных дореволюционных изданиях. Мог, и даже читал, почесывая в затылке — а тут этот самый шлак появился!

Понятно, что в компостные кучи не только собственное дерьмо народ скидывал, навоз (у кого были коровы или лошади) тоже мимо них не пролетал — но все в деревнях считали, что червяку-то все равно что жрать, он всяко одинаковое удобрение производит — а это удобрение, используемое в «кабачковых башнях», обеспечивало (уже обеспечивало) свежим и пользующимся огромным спросом на рынке продуктом крестьянское хозяйство в просто невероятных количествах. А то, что осень наступила высохли цветы и глядят уныло желтые кусты, определенной части кабачков нисколько не навредило и они упорно продолжали радовать продуктом некоторых людей. Конкретно — школьников в Кишкинском интернате: здесь была построена настоящая теплица (небольшая, но именно настоящая, даже с печкой и с кучей лампочек), и внутри этой теплицы таких «башен» поместилось почти два десятка. А так как кабачкам было тепло и светло, то они и продолжили плодоносить — и когда она собрались это дело прекращать, никто не знал, и все просто радовались, что пока есть возможность детей в школе посытнее кормить. Вторая почти такая же теплица стояла теперь у нас в огороде, и вся наша семья тоже этому радовалась. Да и вообще почти все в деревне этому радовались, так как мама большую часть урожая в детсад к себе уносила. Правда, нашлась одна гнида, нажаловавшаяся в район, в райком партии, на то, что какие-то «частники забесплатно общественное электричество потребляют без счета», но после приезда «комиссии», состоящей из второго секретаря партии и начальника районного НКВД, в деревне просто освободился один дом, о чем никто в Кишкино не пожалел. Разве что еще с неделю бабы судачили о том, что «не нужно нам эвакуированных жидов больше к себе пускать», но тетка Наталья такие разговоры быстро пресекла, сказав бабам, что «нее нужно путать евреев с жидами» и что гвоздильные станки как раз приехавший их Ленинграда еврейский инженер и сделал всем на радость. Ну да, гвозди оказались аргументом простым и понятным, и в деревне согласились, что «гниды в любом народе заводятся»…

Ко мне в середине сентября еще раз приехала Маринка и мы с ней долго говорили по поводу содержимого новых выпусков «Юного шарлатана». Она предполагала сразу два номера печатать, но оказалось, что весь материал можно и в один запихнуть: описание технологии производства коробок для яиц поместилось на пяти страничках, а на оставшихся уже я расписал, как «сильно сократить расход торфобрикетах в доменках». Вообще-то очень простое решение: в торф перед брикетированием подсыпать угольную мелочь, причем уголь брать древесный, выжигаемый в ретортах из веток и прочих древесных отходов на лесосеках — и как раз описание процесса получения «веникового угля», как это назвала Маринка, и занял почти все оставшееся место. Я еще заметил, что можно и крошку каменного угля использовать (о чем, впрочем, народ и без меня знал и даже такие брикеты массово производились уже), но я это «заметил» с «эдаким намеком»: крошки-то такой было немало, особенно на станциях она скапливалась, куда уголь с шахт привозили. А привозили его много…

Я вообще-то на происходящее на фронтах внимания мало обращал: все же голова еще маленькая, в нее много мыслей одновременно не помещаются. Но кое-что «положительное» я все же заметил, благодаря рассказам Вовки Чугунова: наши крепко зацепились за Оскол и немец его нигде форсировать так и не сумел. А еще не сумел в низовьях Серерский Донец пересечь, и наши не пустили немца в Ворошиловоград — в с летнем наступлении отбили у немца Сталино. И с Донбасса уголь снова пошел в больших количествах, в том числе и в Горький. Уголь был, конечно, для обычных доменный печей большей частью не годный, но если угольную крошку в торфяной брикет добавить, что в мелких доменках получалось очень неплохо. Все равно в них топлива тратилось чуть ли не вдвое больше, чем в настоящих домнах, но все рано многое можно было теперь стального сделать, например узкоколейки по району проложить или даже мост выстроить. Железнодорожный, через Кишму в Ворсме — и его уже выстроили! А так как торф теперь в Заочье добывался в очень заметных количествах, то выходило, что вроде «дополнительный металл почти бесплатным выходил». Ну да, бесплатным, люди-то на торфоразработке только за пайки и работали…