Другие грабли. Том 3 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 18

— Тогда почему же мы уже десять лет бьемся о его стены?

— Потому что вы — герои, — сказал Одиссей. — Вы хотите сделать все красиво и по правилам, и с этим наследием остаться в веках. А войны выигрывают не герои, и победа не всегда красива.

Слушая их перебранку, я вяло ковырялся в груде доспехов. Подобрал себе сандалии чуть прочнее тех, что у меня были, и легкую кожаную кирасу. Или как она тут называется.

— Я предпочитаю доспехи потяжелее, — заметил Диомед.

— Тяжелые доспехи мешают подвижности, — сказал Одиссей. — Хороший выбор, Ахиллес. Лучше быть быстрым, чем мертвым.

— Не слушай его, Ахиллес, он лучник и предпочитает не лезть в гущу сражений.

Я примерил какой-то шлем. Он закрывал половину обзора, вдобавок, у меня сразу же начала чесаться голова, так что я сразу его снял и вернул в груду железа и кожи.

— Возьми мой меч, — предложил Диомед, протягивая мне царский клинок. Он, кстати, был поистине царский, без всякого преувеличения, ибо был выкован из очень дорогого в эту пору железа. Довольно дрянного по нашим меркам, но здесь этот клинок стоил целое состояние.

— Я не могу принять такой подарок, — сказал я.

— Бери, — продолжал настаивать Диомед. — Считай это своей наградой за сегодняшнюю доблесть, которую ты проявил в бою. А мне все равно привычнее копье.

Я не стал выпендриваться и взял меч.

— А теперь давайте выпьем, — сказал Диомед, хватая со стола новую амфору и разливая ее содержимое по кубкам. На этот раз он обошёлся без воды. — За нашу победу!

— За падение Трои, — сказал я.

— За возвращение домой, — сказал Одиссей.

Диомед выплеснул часть содержимого кубка на землю, как подношение богам. Мы с Одиссеем этого делать не стали.

— Ориск! — кликнул Диомед своего адъютанта. — Пригласи музыкантов и гетер! Мы желаем усладить наши уши славными песнями, а взоры — изысканными танцами.

Одиссей поморщился.

Я не помнил, был ли Диомед женат, скорее всего, был, он же царь, ему нужны наследники, но вряд ли он был счастлив в этом браке.

Десять лет здесь торчит, с вином, песнями и гетерами. Чего бы и не повоевать в таких условиях?

Наверняка все местные вожди так живут, и наиболее прославленные воины тоже. Утром взял в плен какого-нибудь троянца, стряс с него выкуп, вечером потратил все деньги на вино и гетер…

А троянец тем временем вернулся домой и занял свое место на стене. С такими маневрами тут еще десять лет провоевать можно, если не больше.

Прошло всего полчаса после начала песен и плясок, как Одиссей начал ссылаться на усталость и собираться в свой шатер.

— Каждый раз одно и то же, — упрекнул его Диомед. — Скучный ты человек, Лаэртид.

— Зато ты веселый за нас двоих, — сказал Одиссей, поднимая с земли свой лук и колчан со стрелами. Говорили, что когда-то этот колчан принадлежал самому Гераклу. А может, я что-то путаю.

— Ты-то меня не оставишь, Ахиллес? — спросил Диомед. — Конечно, не оставишь, ведь твой корабль утонул и идти тебе некуда. Завтра распоряжусь, чтобы тебе разбили шатер рядом с моим, а сегодня ты будешь ночевать здесь.

Ну, скажем так, это был не самый плохой вариант, наверное. Лучше, чем спать под открытым небом, как это было прошлой ночью.

При условии, что Диомед и его гетеры в принципе дадут мне поспать.

На битву мы оба вышли с похмелья.

Скейские ворота были открыты.

С холма, на котором находилась ставка Диомеда, это было отлично видно. Тяжелые деревянные створки, укрепленные бронзой, проем, в котором могли бы разъехаться два «камаза», тяжелый засов, который оттаскивал в сторону добрый десяток стражников…

Скейские ворота были открыты.

И все остальные ворота на этой стороне стен тоже были открыты. Город лежал перед нами, как на ладони, город словно издевался над ахейцами, стоявшими под его стенами уже почти десять лет. Он словно говорил им, заходите и берите, если сможете.

И они бы зашли и взяли, если бы не один нюанс.

Между ахейцами и городом стояла троянская армия.

Гектор играл от обороны, но вместе с тем, если можно так выразиться, он не играл от обороны. Он не собирался отсиживаться за стенами и раз за разом выводил своих людей в поле. В этом была своя логика. Пока ахейцы бьются с троянцами в поле, они не могут задействовать тараны и осадные башни, и значит, стены остаются в безопасности.

Кроме того, лучники Гектора, стоящие на этих самых безопасных стенах, имели огромное преимущество в дальности стрельбы и выборе мишеней. Все это выглядело так, будто для того, чтобы подобраться к городу, Агамемнону придется положить половину своих людей.

Я зевнул.

— И вот так раз за разом, — сказал Диомед.

Он был в полном боевом снаряжении, исключая только шлем, а его здоровенный щит и тяжелое копье лежали на земле, чтобы он мог подхватить их в любой момент. За нами плотными рядами стояли его воины.

— Возможно, Одиссей прав, — сказал я. — В лоб эта проблема не решается.

— Это война, — сказал Диомед. — Так или иначе, все военные проблемы решаются именно в лоб. Либо мы их всех убьем, либо они нас всех убьют.

В наше просвещенное время войны заканчивались не так. Они заканчивались переговорами, перемирием, временным прекращением огня, возможно, капитуляцией одной стороны, но часть проигравших всегда выживала.

Но здесь так не будет. Если ахейцы возьмут город… точнее, когда ахейцы возьмут город, они разрушат стены, сожгут все, что может гореть, а оставшееся пепелище засыплют солью, чтобы в следующие годы здесь точно ничего не выросло.

Горе проигравшим.

Конечно, не все войны античности были именно такими, но эта — была. И, откровенно говоря, мои симпатии были на стороне защитников города. Всегда.

Троянская армия уже выстроилась под стенами. Воины подняли копья и опустили щиты, чтобы было не так утомительно держать их в ожидании ахейцев, которые только выстраивались в боевые шеренги на нашей стороне поля.

Нас это пока не касалось. Отряд Диомеда сегодня стоял в резерве.

— Значит, Гектор выходит в поле? — спросил я.

— Каждый раз, — сказал Диомед.

Мы обсудили это еще вчера, и, насколько я помню, не один раз, и в этом уточнении не было никакой нужды, но я нервничал, и мне хотелось занять себя хоть чем-нибудь. Хотя бы разговором.

— И где он обычно бьется?

— Там, где жарче всего, — сказал Диомед. — Он не бросается в бой с самого начала, он выжидает момента, чтобы усилить свою оборону там, где это нужно, или надавить на нашу, там, где он видит слабость. Гектор ищет возможности. Раз за разом.

Несмотря на жару, палящее солнце, топот многотысячной армии, идущей на битву, тяжесть доспехов и тяжесть головы после слишком обильных возлияний, мне все равно трудно было поверить в происходящее. Что вчера я пил вино в тем самым Диомедом, беседовал с тем самым Одиссеем, и что мне предстоит сразиться с тем самым Гектором. Герои из мифов и легенд.

И город из мифов и легенд, который я должен разрушить.

Мне нравился Диомед, мне нравился Одиссей, и я уже дважды участвовал в местных боях на стороне ахейцев, и нельзя сказать, чтобы у меня была свобода выбора, однако меня все равно не покидало ощущение, что я бьюсь не за тех парней.

Разламывать стены, сжигать дома и засевать землю солью — это совершенно не то занятие, в котором я хотел бы преуспеть, однако мне слишком часто приходилось это делать.

Ну, фигурально выражаясь. В тех временах, в которых мне довелось повоевать, уже научились обходиться без соли.

Протрубили боевые дудки, застучали боевые барабаны, и объединенная армия Агамемнона выдвинулась на поле боя. Их было… до хренища, если честно. Не знаю, сколько человек одномоментно могло поместиться на этой равнине, но складывалось такое ощущение, что противоборствующие стороны стремились заполнить ее целиком. Конечно, до древнеиндийских разборок, где на одном поле Куру по свидетельствам очевидцев, бился сразу миллиард человек, этой войне было далековато, но зрелище все равно вырисовывалось внушающее, никаким голливудским киноделам такое и не снилось. Ну, то есть, понятно, что при помощи компьютерной графики сейчас вообще все, что угодно, можно нарисовать, но тут-то все на самом деле, и… и умирать, к сожалению, они тоже будут на самом деле.