Фантомная «черная пехота»: об участии генуэзского контингента в Донском побоище (1380 г.) - Клейменов Виталий Игоревич - Страница 1

Annotation

Статья продолжает тенденцию к демифологизации битвы на реке Дону (также известной как Куликовская битва), которая наблюдается в настоящее время в отечественной историографии. Исследование основано на изучении наиболее достоверных письменных источников и критическом подходе к ним. На основе свидетельств средневековых русских летописей, а также генуэзских источников показано, что утверждения об участии генуэзских войск в битве на стороне Мамая несостоятельны. Во-первых, рассчитана гипотетическая мобилизационная способность Каффы, крупнейшей генуэзской колонии в Крыму, и проанализированы свидетельства письменных источников о численности войск в других крымских колониях. Затем пересматриваются тексты средневековых русских летописей, упоминающие Фриагия в числе наемников Мамая, и достоверность этих свидетельств оценивается путем сравнения этих текстов. Наконец, высказываются некоторые предположения о происхождении фрагмента летописи о генуэзских войсках в армии Мамая. Выводы, сделанные в данной статье, могут быть полезны для процесса демифологизации Куликовской битвы, что позволит исследователям более реалистично взглянуть на это событие.

Виталий Игоревич Клейменов

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

Виталий Игоревич Клейменов

Фантомная «черная пехота»: об участии генуэзского контингента в Донском побоище (1380 г.)

История России изобилует «знаковыми событиями», представления о которых формируются еще со школьной скамьи. Одним из них, несомненно, является Донское побоище, более известное как Куликовская битва^[1]. Данное событие военной истории Восточной Европы пользуется огромной популярностью как среди профессиональных историков, так и среди любителей. Основной объем знаний об этом сражении каждый из нас получает в рамках школьной программы. Сегодня становится очевидно, что наряду с действительно важной фактологической базой на школьном этапе образования нами усваивается ряд историографических мифов, плотно укоренившихся в школьной программе и, как следствие, в массовом представлении о Куликовской битве. Как удачно отметил А. Е. Петров, Куликовская битва по-прежнему остается крайне мифологизированным событием российской истории^[2]. Одним из многочисленных мифов, связанных с Куликовской битвой, является миф о генуэзском контингенте, который, как утверждается, участвовал в сражении на стороне Мамая.

Чтобы обозначить масштаб проблемы, обратимся к научно-популярной литературе, в которой особенно ярко отразился «генуэзский миф». К данной категории можно отнести работы В. В. Мавродина, В. В. Каргалова и А. Н. Кирпичникова, выпущенные к 600-летию Куликовской битвы. Согласно В. В. Мавродину, наемники из числа генуэзцев, осетин и черкесов, одетые в темные кафтаны и черные шлемы, а также вооруженные длинными копьями, составляли пешую часть войска Мамая и находились в центре боевого построения татар^[3]. В книге В. В. Каргалова, наполненной красочными художественными деталями, говорится, что Мамай нанял «панцирную генуэзскую пехоту», вооруженную длинными копьями, чтобы противопоставить ее умение сражаться в глубокой фаланге русской конной дружине.

^{Рис. 1. Классическая «школьная» карта Куликовской битвы. Генуэзская пехота расположена в самом центре построения войск Мамая. Воспроизведено по: История России. 6 класс: Учебник для общеобразовательных организаций. Ч. 2. М., 2016. С. 53.}

 В описании хода сражения «генуэзская фаланга» уже плотными рядами наступает на центр русского войска, медленно продвигаясь вперед^[4]. А. Н. Кирпичников в брошюре, посвященной Куликовской битве, лишь вскользь касается вопроса об этническом составе войска Мамая, упоминая в том числе и о наемниках из крымских итальянцев^[5]. Далее им не отводится отдельной роли в ходе сражения, хотя на начальном этапе битвы также говорится о «применении пешего ощетинившегося копьями строя», по-видимому, генуэзского^[6]. Стоит отметить, что все перечисленные выше утверждения основаны на поздних летописных источниках (пространной «Летописной повести» и Никоновской летописи) и не находят подтверждений в повествованиях, близких к самому событию. Таким образом, можно проследить, какие метаморфозы претерпели предельно краткое летописное упоминание фрягов в воображении весьма уважаемых исследователей Древней Руси. Летописные фряги, стали тождественны крымским генуэзцам, нанятый Мамаем контингент превратился непременно в пешую фалангу, вооруженную длинными копьями, и за этим отрядом прочно закрепилось название «черной генуэзской пехоты». На картах, изображающих ход сражения, генуэзскую пехоту традиционно располагают в центре татарскою войска^[7]. Именно в таком виде данный миф проник в школьную программу: генуэзская пехота изображается на картах, и о ней говорится в текстах учебников^[8].

Истоки «генуэзского мифа», безусловно, следует искать в более ранних работах. Переходя от научно-популярной литературы к историографии, нужно подчеркнуть, что историографию «генуэзского вопроса» трудно назвать полной и разнообразной в плане интерпретаций и мнений исследователей. Начиная с Н. М. Карамзина^[9], использовавшего пространную «Летописную повесть» о Куликовской битве, список народов, из числа которых Мамай якобы набирал наемников для похода но Русь (бесермен, армен, фрягов, черкасов, ясов и буртасов), лишь упоминался в исторических работах и не подвергался критике^[10].

^{Рис. 2. Современная реконструкция ландшафта поля и расположения войск в Куликовской битве 8 сентября 1380 г. (фрагмент). В центре ордынских войск также изображена генуэзская пехота. Авторы: М. П. Гласко, М. И. Гоняный, А. К. Зайцев}

Исключением можно считать работу Н. Н. Мурзакевича о генуэзских колониях на территории Крыма^[11]. Касаясь вопроса об участии выходцев из колоний в Куликовской битве, Н. Н. Мурзакевич ошибочно ссылается на работу Дж. Серра, чтобы подтвердить факт помощи генуэзцев Мамаю^[12]. В самой же работе Дж. Серра напрямую не говорится об этом^[13]. Нельзя однозначно судить, было ли это сделано преднамеренно, но неверная интерпретация работы Дж. Серра Н. Н. Мурзакевичем может быть одним из источников мифа о генуэзском контингенте.

В советский период миф о генуэзцах фигурирует прежде всего в научно-популярных работах, рассмотренных выше. Кроме того, в изданиях памятников Куликовского цикла мнения о генуэзцах в армии Мамая высказывались в примечаниях к краткому летописному рассказу в составе Рогожского летописца и Симеоновской летописи, а также к пространной «Летописной повести» из Новгородской четвертой и Софийской первой летописей. Так, например, в приложении к изданию «Повести о Куликовской битве» 1959 г. М. Н. Тихомиров идентифицирует народы, перечисленные в источниках, и приходит к выводу, что в летописных повествованиях очерчивается круг народов, которые находились в зависимости от Мамая и из числа которых набирались наемники^[14]. Согласно М. Н. Тихомирову, под фрягами имелись в виду крымские генуэзцы, связанные торговлей с Поволжьем. Следует отметить, что М. Н. Тихомиров также принимает на веру летописное сообщение. Союзниками Мамая крымских генуэзцев считал и М. Г. Сафаргалиев: по его мнению, для похода на Русь они предоставили Мамаю «незначительный, но хорошо обученный отряд пехоты»^[15]. Апогея «генуэзский миф» достиг в статье исследователя исторической географии Золотой Орды В. Л. Егорова, опубликованной в сборнике к 600-летию Куликовской битвы. По мнению В. Л. Егорова, между итальянскими колониями и Мамаем существовал некий договор о военной помощи, хотя ни одним из источников этот тезис не подтверждается^[16].