Ничей сын (ЛП) - Кеньон Шеррилин - Страница 8

— Насколько?

— На тысячелетие.

Кэдиган побледнел и не смог дышать от открывшейся истины. Он знал из проблесков в зеркале, что прошли годы, и всё довольно резко изменилось. Но...

Тысяча лет.

Целое тысячелетие.

Сердце окутало горькой мукой, не давая вздохнуть, когда он понял, что Люшес действительно отрёкся от него. Как ни глупо теперь это кажется, но в его душе теплилась крохотная надежда, что брат простит и вернётся освободить его.

Он этого не сделал.

Как и все остальные Люшес отвернулся от него и выбросил из головы, как какой-то возмутительный cythral[11], чьё призвание жить в муках.

«Меня от тебя выворачивает наизнанку! Навозник, как кто-то сможет полюбить такого монстра?»

Кэдиган заскрежетал зубами, пытаясь унять слепую ненависть, веками преследовавшую его. Ярость, подтолкнувшую уничтожить всё, что он когда-то защищал.

Либо знал.

— С тобой всё хорошо?

Ни на йоту. Однако он кивнул, не желая, чтобы Джо знала правду, а потом отвернулся, пытаясь справиться с полным отчаянием, опалившим остатки разбитой на осколки души.

«Как Люшес мог оказаться таким хладнокровным и бессердечным после всего, что я пережил ради него?»

В конце концов, после всего совершенного добра его прокляли за единственный проступок, вызванный вспышкой ярости.

Осуждён рукой родного брата.

Как же ему хотелось, чтобы Люшес оказался здесь. Лишь на мгновение, чтоб задушить предателя.

Джо видела, как самая горькая на свете печаль омрачила прекрасные черты лица. Она себе представить не могла, через что он прошёл.

«Это бред, Джо. Он не настоящий. Это — сон.

А если нет?

Да, кажется, я сдурела, как и вся моя семейка. Тем не менее... происходящее казалось таким реальным. Звучало и на ощупь было реальней некуда».

Она никогда раньше таких сновидений не видела. Твёрдых и сложных. Она могла даже ощутить запах пепла в очаге.

Подойдя к мужчине, Джо провела рукой по монастырской рясе. Грубая ткань защекотала кожу, и она почувствовала текстуру кольчуги, которую он носил под ней.

«Всё это реально.

Так или иначе».

Но один нюанс всё же внушал сомнения.

— Если ты пробыл здесь тысячелетие, то как меня понимаешь?

Он фыркнул, в глазах вновь вспыхнули весёлые искорки.

— В большинстве случаев я не понимаю. Львиная доля, сказанного тобой, малопонятна. Однако я знаю эту версию английского, поскольку слышу твой мир, когда шумлю у границ. Не говоря уже о том, что я родился с врождённой способностью быстро усваивать языки.

— Правда?

Он кивнул, когда его вновь окутала безнадёжная печаль.

— Нам нужно вернуть тебя домой, госпожа. Немедля, хотя погодя минуту. Сия идея всё же слегка безумна. Лучше обождать до утра.

— Ого. Это всё равно, что пытаться понять Шекспира или Чосера.

Кэдиган нахмурился, склонив голову набок.

— Прости, кого?

— Не знаешь? Великих поэтов?

— Ты имеешь в виду писцов?

Он поднял левую руку и стал водить ею, будто что-то писал.

— Да. Прости. Ты же родился задолго до них? Что я несу за бред. Господи, а чему ты вообще не предшествуешь? — Джо задумалась. В отличие от своих кузин она не увлекалась историей. Даже не разбиралась в исторических периодах. — Так ты был рыцарем-крестоносцем или типа того?

— Я не знаю, о чём ты, госпожа.

— Твоя одежда и доспехи. Ты был монахом? Рыцарем? Оруженосцем?

— Рыцарем.

— У Эдуарда... нет, погоди, ты ненавидишь англичан. Уэльского короля? Я ни одного не знаю, но ты сражался за Уэльс?

Он кивнул, подвинув к ней стул и подушку. Оглянувшись по сторонам, Джо поняла, что это единственный стул в помещении.

— Не желаешь присесть?

— А где сядешь ты?

— Для такого как я сгодится и пол.

— Твоя... хоббитская нора. Мне неудобно занимать единственный стул.

Кэдиган пожал плечами, снял меч и повесил его рядом с плащом.

— Тогда, как тебе будет угодно.

Он пошёл и уселся на пол, прислонившись спиной к стене, вытянул безумно длинную ногу, а вторую согнул.

Раз он всё равно им не воспользовался, Джо присела на стул.

— И чем ты здесь развлекаешься?

— Я тебя не понимаю.

— Развлекаться. Ну, чем тебе нравится заниматься?

Он нахмурился.

— Здесь нет развлечений, лишь выживание.

— Да, но когда ты заперт здесь, как сейчас. Чем ты занимаешься, чтобы скоротать время?

— Ах. Играю в тафл, крест и disiau[12].

Ей нравилось слушать его речь с сильным акцентом, но — блин! — попытка понять слова вызывала мигрень.

— Честно, нам нужен переводчик.

Он рассмеялся, прежде чем поднялся и подошёл к маленькому столику, где стояла старинная шкатулка. Из неё он достал шкатулку поменьше с потёртым кожаным мешочком. Джо заглянула ему через плечо, чтобы узнать, что ещё лежит в большой шкатулке. Там оказались вырезанные вручную фигурки, похожие на шахматные. И теперь присмотревшись внимательно, Джо поняла, что столешница с красивыми кельтскими орнаментами была расчерчена и выгравирована как доска для шахмат или шашек.

Не говоря ни слова, Кэдиган открыл шкатулку поменьше с деревянными пластинками, на которых были выбиты римские цифры. В мешочке же оказались деревянные кости, которые он протянул Джо.

Джо повертела их в руках, поражаясь качеству и возрасту.

— Давно они у тебя?

— Брат Эйриг[13] сделал их для меня, когда я был мальц… отроком.

— Брат Эйриг? Он был священником?

— Монахом.

Она сжала потертые кости в руке, пытаясь осознать реальность происходящего.

— Почти тысячу лет назад?

— Скорей тысячу триста. Я родился в семь сотен двадцатом году от Рождества Христова.

— В семьсот двадцатом?

Он кивнул.

— Сколько тебе было, когда он тебе их подарил?

— Восемь или около того.

Нереально, черт подери. Джо с трепетом смотрела на кости, пока её не осенил его реальный возраст.

— Погоди... это означает, что тебя сюда упекли, когда тебе было... Триста лет?

— Да. Где-то так.

Джо мгновенно протрезвела от этой новости. Ничего хорошего это не сулило. Люди так долго не живут.

Это не нормально.

Она нахмурилась.

— Ты вампир?

— Ты снова озадачила меня, госпожа.

— Кто ты такой?

Кэдиган отшатнулся от внезапного страха, промелькнувшего в тёмно-карих очах. Паника ранила посильней удара кувалды. Всегда одно и то же. Все его боялись. Всегда. Даже, когда он был ребёнком, монахи и священники знали о его нечеловеческой сущности и относились к нему соответственно. Словно он экскременты, которые нужно по-быстрому закопать, пока они не подпортили окружающим воздух. Однако Кэдиган так давно не находился в компании с кем-либо, что забыл насколько больно быть отвергнутым.

«Ты Богом забытый выродок. Проклятый ублюдок! Нежеланный даже среди своих».

Кэдиган вздрогнул, вспомнив слова командира. Он дал себе клятву, что больше никогда не будет столь глупым. Отчаявшимся. Ни при каких обстоятельствах больше не подпустит никого в свою жизнь или сердце.

Это просто не стоит неизменно следовавшей боли.

Хотя дело не дошло до драки или сражения, Кэдиган знал, что лучше избежать конфликта, прежде чем она нападёт на него. Ничего хорошего это не сулило. Кроме того, он привык к одиночеству. Незачем мечтать о чём-то другом.

— Госпожа, не выходи отсюда, здесь безопасно. Я вернусь к утру и покажу тебе дорогу домой.

Он призвал плащ и меч с помощью своих сил и покинул крохотное пристанище, задержавшись лишь для того, чтобы убедится, что она под защитой и внутрь никто не проберётся.

Он стоял в неприветливой темноте, прижав руку к камню, которым закрывал дверной проём, и со вздохом окунулся в старые воспоминания. Только тогда это была крошечная блондинка, глядящая с ужасом на него, когда враги, одолев её людей, обыскивали дом.