Обсидиановое сердце. Механическое сердце - Михалёва Елена - Страница 6

Гвин попыталась привстать, дотянуться свободной левой рукой до замка на правой. В глазах снова потемнело от усилия, тошнота подкатила к горлу.

Звенья цепи, которой она была скована, загремели предательски громко.

И тогда адептка увидела многочисленные проколы, что запекшимися ранками покрывали ее левую руку от кисти до локтя. Методичные частые укусы. Следы клыков.

Гвинейн торопливо ощупала себя и обнаружила такие же укусы на шее под слипшимися волосами и на другой руке. Лицо было целым, но на губах засохла кровь. Не ее, чужая. Она отзывалась во рту привкусом железа с приторно-сладкими нотками, точь-в-точь как то проклятое вино, которым ее угощал лендлорд.

От осознания того, чтó ей дали выпить, замаскировав под фамильный алкоголь, девушку вывернуло. А затем она вновь провалилась во тьму, будто кто-то погасил свет в ее голове властной рукой.

В следующий раз из мутного мрака Гвинейн выдернули голоса. Двое мужчин спорили над ней, ничуть не заботясь о том, что она их слышит.

– Ты должен был присматривать, а не есть.

– Уймись, брат, я просто хотел ее ослабить. И к тому же я знал, когда остановиться.

– Ты мог все погубить. Не смей этого делать без моего разрешения.

– Атран…

– Она моя. Я обращу ее, когда она будет готова. Темную молитву свершу я. Но до того момента не вздумай предпринимать ничего без моего ведома.

– Но Атран…

– Мы готовились к этому много месяцев, а ты чуть все не испортил.

– Я… Ладно. Я буду осторожнее.

– Наиграешься с ней, когда я закончу.

Гвин вздрогнула. Открыла глаза. Исподлобья глянула на похитителей.

Братья Ратенхайт одновременно обернулись к ней. Лицо Атрана оставалось бесстрастной маской, но Руаль явно обрадовался ее пробуждению.

– Доброе утро, мой светлый ангел, – младший лорд с улыбкой присел на корточки возле пленницы. – Как ты себя чувствуешь?

– Отпустите меня, – сипло процедила адептка, дернув прикованной рукой.

– Ты же понимаешь, что это невозможно, – Руаль изобразил скорбь на лице. – Ты теперь наша. И это все ради тебя одной.

– Тьма вас раздери, что вам от меня нужно? – Впрочем, Гвин и так знала ответ. – Уж явно не гремлин.

– О, нет конечно, – младший лендлорд засмеялся, обнажая острые клыки под верхней губой. – Не было никакого гремлина, как ты понимаешь. Нам просто нужен был повод написать в Академию. Незначительная проблема, для решения которой пришлют какую-нибудь не слишком опытную магичку. И нам крупно повезло, дорогая. Прислали тебя.

– И что, весь Аэвир в курсе ваших темных дел? – Гвин перевела взгляд с позитивно настроенного брата на Атрана, который молча наблюдал за ними.

– А что ты хотела? Наши люди верны нашей воле, какой бы она ни была, – Руаль пожал плечами. – И ты бы сильно облегчила себе и нам жизнь, если бы добровольно последовала их примеру. Но понимаю, что этого не случится, поэтому тебе придется посидеть здесь, пока мы не закончим. А там ты уже сама будешь горячо молить о нашей милости.

Гадкая улыбка на его лице обрела совсем иной смысл.

Вместо ответа девушка тихо забормотала себе под нос. Глаза ее побелели, сделавшись мутно-опаловыми, и мягкий пульсирующий свет с молниеносной скоростью начал набирать силу в помещении. Такой яркий, что Руаль от неожиданности зашипел по-змеиному, заслоняя лицо рукавом. Он прянул назад и опрокинулся на спину. Однако сбить с толку его старшего брата оказалось не так-то просто.

В мгновение ока Атран Ратенхайт оказался подле Гвин и с размаху ударил ее по лицу, нарушая чары. Девушка вскрикнула, свет погас. Тонкая струйка крови потекла из разбитой губы. Но на этом лендлорд не успокоился.

Он схватил адептку за левую руку и, прежде чем она опомнилась, выгнул ее указательный палец в противоположную сторону. Резко, будто ломал веточку. И кость не выдержала.

Гвин вскрикнула, попыталась вырваться. Но Атран Ратенхайт сел на нее сверху, продолжая больно сжимать искалеченную руку, наклонился к лицу девушки.

– А теперь слушай меня внимательно, – он говорил тихо и холодно. Его дыхание пахло затхлым склепом. – Главный здесь я. Ты подчиняешься моим приказам. Каждый раз, когда ты пытаешься колдовать без моего разрешения, я ломаю тебе палец. Поняла?

В ответ адептка плюнула ему в лицо, зло и с удовольствием.

Хрустнул еще один палец.

Пронзительный женский крик эхом разнесся по подземелью.

– Так тоже делать не надо, – терпеливо произнес Атран, стирая плевок рукавом.

Гвин сморгнула выступившие слезы.

– Академия этого так не оставит, – хрипло заверила она.

– Когда тебя начнут искать и явятся сюда, каждый житель в городе с благодарностью вспомнит, как ты убила гремлина и затем уехала с наградой, – подал голос Руаль, который уже успел подняться на ноги и отряхивал штаны от грязи. – Но это будет неважно, потому что ты к тому моменту сама не захочешь нас покидать. Метаморфоза темной молитвы сделает из тебя броксу, мой светлый ангел. Ты будешь верна Черному Двору.

Девушка затравленно сжала губы, дернулась у Атрана в руках, но тот продолжал держать ее крепче капкана.

– Поэтому не будем терять времени, – заключил старший брат и обратился к младшему: – Готовь все необходимое. И еще ее нужно переодеть в более удобную одежду. Что встал? Иди!

Руаль Ратенхайт послушно попятился и скрылся за дверью.

Гвин выругалась, отчаянно и грязно. Но вместо того чтобы сломать ей еще один палец, Атран схватил ее свободной рукой за ворот блузы и рванул. Затрещала ткань, обнажая ключицы и часть груди, что не была прикрыта корсажем. Не позволяя девушке даже шевельнуться, он стальной хваткой сжал хрупкий подбородок, а затем с медлительным наслаждением опустился ниже. Провел носом по шее. И еще ниже, по направлению к сердцу, с жадностью следя за тем, как в артериях пульсирует жаркая кровь. Несмотря на все протесты и попытки Гвин освободиться, мужчина неторопливо приник губам к нежной коже. И вонзил в нее зубы.

Женский крик вновь огласил подвалы. Полный боли и отчаяния крик. Проникающий прямо в душу, если, конечно, она была.

Но вместе со вспышкой боли пришло облегчение. Девушка обмякла в руках своего мучителя. Скверна проникла в рану и затуманила разум, заставив адептку вновь потерять связь с реальностью.

Черный Двор. Гвин слышала о нем множество раз, от отца в первую очередь. Потому что Авериус Гарана проводил в обществе его жертв львиную долю своего рабочего времени. Он исследовал проклятия и их развитие. Внимательно изучал мертвых, что восстают из могил и охотятся на живых. И живых, что под действием темных, запретных чар меняются навсегда, становясь чудовищами. И за всем этим стояла сила куда страшнее силы тьмы. За любыми мучениями живущих и умерших крылась воля – чужая безжалостная воля. Стремление подчинить. Повелевать. Сломить и обратить в раба, в исполнителя своих приказов.

Черный Двор. Так высокопарно они звали себя, чтобы хоть как-то оправдать дикую жестокость иллюзией внешнего лоска. Все сплошь носители темного дара и его разумные жертвы, часто добровольные.

К Черному Двору относились колдуны, что обратились к темным наукам и кровавой магии. Например, телекинетики и месмеристы, умеющие подчинять себе разум живых существ.

Однако их проблема состояла в том, что они не только манипулировали другими, но и постепенно менялись сами в погоне за еще бóльшими силами и, разумеется, бессмертием. И зачастую прибегали к вампиризму.

Носферат – так называли колдуна, который становился кровопийцей еще при жизни. Это, пожалуй, была высшая форма кровососов, разумная, злая и хитрая. Их тела еще не изменились настолько, чтобы бояться солнечного света, хоть он и причинял им неудобства. Носферат мог прожить много веков на границе жизни и смерти, питаясь человеческой кровью.

Умерший и неупокоенный носферат становился вурдалаком, восставшим мертвецом-кровососом. Днем вурдалаки спали в темноте, а по ночам охотились. И постепенно теряли остатки разума, превращаясь в голодных хищников, одержимых инстинктами. Они представляли опасность еще и потому, что их укусы распространяли скверну вампиризма.