Обсидиановое сердце. Механическое сердце - Михалёва Елена - Страница 2

Рыжая бестия с презрительным взглядом зеленых глаз могла напиться в портовой таверне с двергами из кузнечных цехов и разбить окно рогатым шлемом. Не снимая предварительно этот самый шлем с его хозяина. Просто на спор. И выиграть спор.

Или, к примеру, могла искупать коня в большом фонтане на центральной площади. Опять же на спор. Притом что конь был не ее, а начальника городской стражи.

Словом, вела себя максимально вызывающе и врагов, вероятно, нажила больше, чем друзей, но умела выкрутиться из любой ситуации. А еще оставалась лучшей для своих лет чудотворицей. Несносной, отчаянной и верной Академии.

В то лето Гвинейн Гарана исполнилось семнадцать.

Солнце щедро лило тепло на городские улочки. Серые камни мостовой нагрелись под его знойными лучами. Из-за жары обмелели каналы, что пересекали город и выходили в порт. В прохладной тени их берегов со смехом играли дети – пускали кораблики в мутных ручейках и ловили лягушек.

Лишь широкая река Авиерра степенно несла свои воды с гор в океан, невзирая на царящую в Идарисе жару. Дельта реки условно делила город на две большие части и два островка поменьше.

На самом маленьком из них раскинулся Собор Двух Церквей, монументальный, древний и зловещий.

На другом островке расположились особняки местной элиты, утопающие в бессмысленно пышных садах и мраморе.

По одну сторону Авиерры за каменными стенами укрылся императорский дворец, город внутри города. Его со всех сторон обступали такие же роскошные особняки, святилища, театры, библиотеки и особо престижные мастерские.

Но там, за рекой, над которой широкими дугами нависали многочисленные мосты, высился другой дворец. Без крепостных стен и бойниц, даже и не единый дворец вовсе – постройки разных эпох и высоты. Башни со шпилями и стеклянными куполами для наблюдения за звездами. Жилые корпуса. Конюшни. Библиотеки. Теплицы и оранжереи. Бесконечные лаборатории с галереями и переходами на такой высоте, что дух захватывало. Академию Чародейства с любовью обнимали жилые кварталы, незаметно перетекающие в ремесленные районы и порт с его складами. А с другой стороны Идариса, за городскими стенами, начинались поля, фермы и фруктовые сады, такие обширные, что там ничего не стоило заблудиться.

За всем этим пестрым многообразием можно было позабыть о том, какая могучая сила охраняла императорский город. Местный гарнизон славился тем, что, помимо обычных солдат, в нем состояло и множество хорошо обученных адептов.

Идарис не делал различий меж бедными и богатыми, город любил всех своих жителей одинаково. А Гвин любила его в ответ.

Адептка знала каждую его улочку, каждый тупичок. Закрой она глаза, ощупью могла бы добраться из одного конца в другой. Конечно, при условии, что не наступит никому на ногу или не опрокинет лоток пекаря ненароком. Пожалуй, однажды ей правда стоит завязать себе глаза и провести такой эксперимент, но не сейчас. Сейчас она спешила в канцелярию. И уже изрядно опаздывала.

На подходах к Академии Чародейства Гвин замедлилась, дабы отдышаться после бега. Поправила растрепавшиеся волосы, рыжие с дивным алым отливом, и уверенно шагнула под арку.

Ворот в Академии не было. Да и кто рискнет сунуться к чародеям без приглашения, а уж тем более вызвать их недовольство? Поэтому была лишь арка. Монументальная и высокая, она состояла из многочисленных скульптур всевозможных живых существ. Только их почти не было видно – арку увивали густые лозы дикого винограда, изумрудные летом и бордовые осенью.

Гвин торопливо прошла мимо группки старших адептов, сидящих на краю фонтана посреди внутреннего двора. Юноши и девушки наслаждались прохладой летящих брызг.

Внезапный взрыв хохота привлек ее внимание.

Нет, смеялись не над ней. Причиной всеобщего веселья оказался высокий блондин со взъерошенными волосами, Крисмер ВарДейк. Этого повесу знали все в Академии. Знатный дамский угодник, но при этом весьма способный адепт. Слухи о его приключениях в разных сферах жизни то и дело развлекали весь Идарис. Вот и теперь он находился в центре внимания и явно тем наслаждался.

Гвин презрительно фыркнула, поймав на себе взгляд ВарДейка.

Блондин подмигнул ей.

Девушка поспешно отвернулась и прибавила шагу.

Крисмер ВарДейк раздражал ее, выводил из себя так сильно, что удержу не было. Прямо-таки бесил своей нарочитой небрежностью, всеобщей любовью и бесконечной чередой подружек, что сменяли друг друга быстрее, чем листы календаря. Но ничего, найдется и такой крепкий орешек, что окажется ему не по зубам, Гвин свято в это верила. Отчего-то ей искренне хотелось, чтобы ВарДейк хоть раз на собственной шкуре испытал, что чувствуют брошенные им девушки с разбитым сердцем.

В холл первого этажа адептка зашла с улыбкой, будто бы месть за всех покинутых возлюбленных уже свершилась.

Мраморное помещение дохнуло прохладой. А еще – привычными запахами старых пергаментов и свежих зелий.

Ее быстрые шаги отозвались гулким эхом в пустующих коридорах. В такое время все адепты разошлись на занятия к своим мастерам или уехали на задания, поэтому очереди в канцелярию не было.

Девушка заглянула в приоткрытую дверь.

– Добрый день, мастер Эдербери. Как ваши внуки поживают?

Сухощавая женщина в темно-синей мантии подняла на нее тяжелый взгляд.

– Ты опоздала, Гарана.

– Скорее, не захотела стоять в общей толчее, – девушка вошла внутрь. – Есть для меня что-нибудь на эту неделю?

Аленсия Эдербери напоминала Гвин лебедя. Престарелого черного лебедя, готового выклевать твои глаза за малейший проступок. В сущности, Эдербери была дамой неплохой и весьма собранной, но чересчур строгой, к себе самой в том числе. Иначе как объяснить эту безупречную высокую прическу, из которой никогда и волоска не выбивалось? А ведь эта женщина сидит здесь с утра до позднего вечера, в окружении бесконечных прошений и несносных адептов, бедняжка.

Гвин с трудом сдержала улыбку.

– Есть конечно, – женщина протянула руку к одному из выдвинутых ящиков картотеки и извлекла небольшой конверт из коричневой бумаги, на котором стоял оттиск «Гвинейн Гарана» с размашистой подписью одного из старших мастеров. – Не думай, что удастся и эту декаду пробездельничать в лазарете. Вот.

Эдербери вручила конверт девушке.

– Ты едешь в Аэвир, Гарана. Местный лендлорд жалуется, что гремлин повадился задирать скот. Никак не могут его поймать. Просят прислать адепта за щедрое вознаграждение. Прочти прошение, там все написано.

– Гремлин! Пф! – Гвин поджала губы. – Послали бы кого-нибудь помладше. Вечно меня назначают, если нужно ехать из-за ерунды в какие-нибудь е…

– Выбирай выражения, Гарана! – Мастер Эдербери предостерегающе воздела палец. – И не ленись, работа есть работа. Считай это задание увеселительной прогулкой. Три дня туда, три обратно. За сутки разберешься с гремлином. И не забудь выйти на связь через неделю, если возникнут затруднения.

Гвинейн поднялась с места и направилась к выходу.

– Конечно. Затруднения. С гремлином, – проворчала она, насупившись. – Приятного вам дня, мастер.

Женщина за столом вздохнула и устало покачала головой.

– Лорда зовут Руаль Ратенхайт. Он молод и весьма рассеян. Будь к нему добра, Гарана! – крикнула она Гвин вслед. – Ты слышала меня? Будь к нему добра!

Сизый кряж протянулся извилистой цепью посреди Тривельской равнины. Леса укрывали его пологие склоны зеленым ковром. Они спускались к подножию, туда, где среди рощиц и пастбищ уютно устроился Аэвир – маленький городок скотоводов и виноградарей. Местные вина пользовались особым спросом в Идарисе, откуда их частенько на торговых судах отправляли и в другие земли.

Владел винодельной провинцией род Ратенхайтов. Его наследники были склонны скорее проматывать нажитый капитал, нежели приумножать его. Из поколения в поколение местные лендлорды пылали куда большей страстью к охоте в горных лесах, чем к виноделию.