Обсидиановое сердце. Механическое сердце - Михалёва Елена - Страница 13

Однако адепт продолжал шептать слова заговора, лишь бы удержать кобылу на этом свете подольше и уменьшить ее страдания. Крисмер прекрасно понимал, что убил своего верного скакуна этой многочасовой скачкой. Он мысленно молил лошадь о прощении. Но, выбирая между животным, пусть даже столь умным и дорогим сердцу, и девушкой в своих руках, он выбрал девушку.

Лошадь летела по тракту спущенной стрелой больше суток. Последние четыре часа Крис не останавливался даже для короткой передышки: боялся, что после следующей остановки уже не сможет поднять животное, и тогда они застрянут посреди полей.

Адепт и сам не чувствовал онемевшей спины, но старался не думать об усталости. Он совершил уже с десяток непростительных ошибок, за которые его могли не то что с позором выгнать из Академии, но и на вполне законных основаниях приговорить к смертной казни. Впрочем, об этом он позаботится после. Сейчас все его мысли занимала Гвин, которую он прижимал к себе из последних сил.

Далеко за спиной остался Аэвир с его вампирами, и это было первое нарушение устава.

Согласно правилам, Крис был обязан убить девушку, которую уже невозможно исцелить, а после устроить засаду в гнезде – на случай, если поблизости есть и другие кровососы. Также полагалось истребить всех подверженных чарам подчинения людей и животных, чей разум был уничтожен темной магией. Без контроля своего владыки подобные создания представляли серьезную опасность и могли разнести скверну, если были заражены после укуса упыря. Но времени на это не было, и Крисмер пренебрег этим пунктом. Он поступил иначе.

Когда лошадь уносила двух адептов прочь через виноградники, в объезд города, поместье на склоне горы пылало, объятое пламенем. Там сгинули двое убитых мечников. Туда же Крис занес труп и голову лорда-кровопийцы Ратенхайта, дабы тот упокоился навеки без возможности возродиться. А вот девушка, которую он оставил в холле, исчезла. Судя по кровавому следу, она пришла в себя и уползла в заросли винограда, спасая свою жизнь. Крис не стал преследовать ее.

Вместо этого он спешно открыл конюшню и курятник, давая живности возможность убежать, когда начнется пожар.

К тому моменту, как ВарДейк усадил Гвинейн перед собой в седло, в Аэвире проснулись горожане. Внизу у подножья кряжа раздавались крики и зажигались огни, все больше и больше с каждой минутой. Кто-то завидел дым и пламя в поместье и испугался. Кто-то очнулся с жаждой убийства из-за того, что произошло с хозяином. В городе началась неразбериха. Отчаянные крики, полные боли и страха, ясно свидетельствовали, что там пролилась кровь. Устав Академии требовал вмешаться и защитить невиновных, но адепт не поехал через Аэвир. Городские улочки сделались слишком опасны в сей час.

Поэтому Крисмер направил лошадь в объезд, через виноградники. Лишь сделав приличный крюк и оставив объятый паникой город далеко позади, юноша позволил ей выйти на тракт и пустил в галоп. Он дал себе слово вернуться в Аэвир после, когда все завершится. Если, конечно, к тому времени его не казнят на главной площади Идариса со всеми вытекающими «почестями».

До поры до времени оставив вотчину Ратенхайтов за спиной, Крис сосредоточил все внимание на трех задачах: поскорее добраться до Идариса, поддержать жизнь в своей лошади и помочь несчастной Гвин. Последнее давалось особенно тяжело.

Тьма, что расползалась в ее крови подобно смертельной заразе, терзала измученную девушку. Она тихо стонала от боли. Крис перепробовал все возможные чары, какие только мог сотворить, сидя верхом на скачущей галопом лошади, но все оказывалось тщетно. Скверна отталкивала любое исцеление, будто обладала собственным разумом и не желала отпускать стремительно угасающую адептку из своих сетей.

С рассветом дело ухудшилось. Яркий солнечный свет, что разлился над миром, разбудил девушку. Гвин застонала громче. Солнце слепило ее, сводя с ума. Она силилась спрятать лицо на груди ВарДейка, цеплялась сломанными пальцами за его одежду и дрожала, ледяная, как покойник.

Крис не выдержал, остановил лошадь на краю яблоневой рощи, чтобы дать животному немного отдохнуть, а сам бережно снял девушку с седла и уложил на траву в тени деревьев.

– Пить, – едва слышно прошептала она, пока он завязывал ей глаза лоскутом ткани, который оторвал от подола своей рубахи.

Он предложил ей флягу с водой, но Гвин сразу вырвало темной кровью, похожей на студень.

Девушка сжалась в комок, перекатилась на бок, утопая в зеленом ковре клевера, бледная, трепещущая. Уткнулась носом в маленький розовый шарик клеверного цветка. Вдохнула. Застонала едва слышно.

Крис стоял над ней, запустив обе руки в волосы, и лихорадочно думал. Нужно было остановить скверну как можно скорее, иначе он не довезет подругу до Идариса.

Гвин не обратилась полностью. Она не стала полноценным кровопийцей. Видимо, ей еще не дали убить живого человека. Носферат выжидал, пока жажда станет невыносимой и подтолкнет к убийству без лишних уговоров. И если тьма в ее крови не получит желаемого в ближайшее время, сердце девушки не выдержит, и она умрет в дороге. Но если Гвин получит хоть каплю крови, то станет сильнее и опаснее, может попросту не справиться с собой.

ВарДейк решительным шагом подошел к лошади и принялся рыться в своей дорожной сумке в поисках единственного лекарства, которое могло замедлить распространение абсолютно любого проклятия. А прими его человек в течение нескольких часов после заражения, и всякая скверна сойдет на нет. Очень дорогое и редкое средство. Адептам выдавали его понемногу, потому как изготовление оставалось крайне сложным алхимическим процессом.

Королевская соль.

Крис достал заветный мешочек из синего бархата и высыпал его содержимое на ладонь.

Три кусочка смолы, внутри которой поблескивали красные кристаллы. Только три.

По иронии судьбы лучшую королевскую соль во всем Идарисе делал Авериус Гарана.

Крисмер перевел взгляд с алхимического сокровища на бледную Гвин. Она судорожно потянула алые волосы на лицо, силясь закрыться от солнечного света. По тому, как вздрагивали ее плечи, Крис понял, что девушка плачет.

Нужно было дать ей королевскую соль, чтобы замедлить мутацию.

Адепт убрал два кусочка обратно в мешочек и пошел к Гвинейн. Опустился на траву, осторожно приобнял, чтобы приподнять ей голову.

– Гвин, милая, – он старался говорить ласково, чтобы не напугать. – Сейчас я дам тебе королевскую соль. Ее нужно прожевать. Ты ведь помнишь, как она работает? Прожевать. По возможности проглотить. И постараться удержать. Хорошо?

Он поднес кусочек к губам девушки. Та скривилась.

– Давай же, малышка, прошу, – ВарДейк был готов умолять. – Я же не стану силой разжимать тебе челюсти.

Гвин нехотя приоткрыла рот, и Крис тотчас отправил туда заветное лекарство.

– Умница моя, – он погладил спутанные волосы. – А теперь жуй, не торопись.

Адептка начала медленно пережевывать. На зубах захрустели кристаллики соли. Но стоило веществу начать растворяться у нее во рту, как Гвин моментально вывернуло очередной порцией темной крови.

Когда позывы наконец прекратились, Крисмер помог ей снова улечься на траве и отошел к ближайшей яблоне. С отчаянием ударил ствол кулаком так сильно, что на костяшках пальцев выступила кровь. Он рассеянно взглянул на образовавшуюся ссадину.

Глаза адепта широко распахнулись.

Он метнулся к лошади. Вновь достал мешочек с королевской солью. Отправил оба оставшихся кусочка к себе в рот и начал сосредоточенно жевать.

Соль по вкусу была… солью. Чуть горьковатой, с привкусом жженых кореньев.

Крис терпеливо прожевал и проглотил все до крошки. Потом запил водой, сел подле Гвин и принялся считать.

Согласно заверениям старших мастеров, королевская соль начинала действовать уже через десять минут. Для верности адепт неторопливо досчитал до тысячи. Потом достал кожаный чехол с инструментами и обычную металлическую ложку, которой пользовался в пути. Тонким скальпелем он сделал прокол на безымянном пальце и нацедил полную ложку крови.