Голодный мир - Подшибякин Андрей - Страница 11

Влад не удержался и хмыкнул. Лифт залязгал раздвигающимися дверями.

– Нихера ты барин, – с уважением сказал Костик, осматривая жилище своего (уже бывшего) сотрудника. – Хороший район, потолки… Сколько там? Два шестьдесят? Не дохрена ли мы тебе платим, ха-ха?.. – Он осекся. – Ладно, неси вискарь. Туалет где?

Влад показал.

– А там что? – Костик мотнул подбородком в сторону запертой комнаты.

– Хлам хозяйский. Сказали, нельзя туда.

– А платишь небось как за двушку? – проницательно спросил Костик, скрылся в туалете и зажурчал.

То ли паленый, то ли контрабандный «Johnnie Walker» из «Магнолии» заходил нехорошо, по-злому. Костик генерировал идеи, каждая из которых нравилась Владлену меньше предыдущей. Скинуться на выкуп агентства всеми сотрудниками, попробовать еще раз съездить к застройщикам с новой презентацией, продать родительскую квартиру…

– А ты ж не с Москвы, да, Владос?.. Это нормально, никто не с Москвы.

– А ты?

– А я с Москвы, – легко согласился пьяный гендир. – И что мне это дало, как в том анекдоте про негра, да? Так а ты откуда понаехал?

«Того» анекдота Влад не знал и знать не хотел.

– Из Нижнего я, – сказал он, подчеркнув голосом предлог; сельское «с Москвы» его вымораживало.

– О! Так нормально! Давай я, короче, туда к тебе двину, пересижу, пока тут все успокоятся, а там придумаем что-то. Они в такой жопе по-любому искать не будут.

– Это миллионный город, – обиженно сказал понаехавший.

– Так тем более – если и будут, то не найдут! Тащи ноут, сейчас билеты возьмем – лучше на поезд, чтобы по аэропортам не светиться.

– Да не, я, ну… не поеду…

– Ну и ссыкло. Без тебя справлюсь. Сука, я так и знал, что вы все такие – как бабло получать, жрать и срать, так первые. Костик одно, Костик другое… А Костик за вас, пидорасов, то под статьей, то под долгами ходит, а то и как теперь – под всем сразу. Мразь ты, Ленин, неблагодарная!

Влад, измученный и взбешенный перипетиями этого кошмарного дня, впервые в жизни посмотрел на Костика не как на работодателя, от которого зависело его благополучие, а со стороны. На его кухне, на его табуретке сидел и пил его виски полноватый, низкорослый, лысеющий, но отчаянно молодящийся дядечка с лицом не директора (уже мертвого) столичного рекламного агентства, а бухгалтера провинциальной химчистки. Влад вдруг понял, что если он сейчас ударит бывшего начальника, то, во-первых, скорее всего, не получит сдачи, а во-вторых, ему за это ничего не будет. Не в милицию же Костик побежит, ха-ха!

– Так ты сам себе помоги, – вместо этого сказал Владлен. – Говорил же, что только так можно двери открыть.

Это напоминание подействовало на Костика самым непредсказуемым образом. Он вскочил, опрокинув хлипкий столик, и схватил креативного директора за горло.

– С-с-сука!.. Все вы твари ебаные! Ненавижу!

Влад попятился, запнулся об упавший стакан и навернулся, врезавшись затылком в подоконник. В глазах потемнело.

Костик, не успевший разжать хватку, грохнулся следом.

Стакан разбился, изрезав Владлену ногу сквозь задравшуюся штанину.

Оба пытались встать, оскальзываясь в крови и разлившихся остатках виски. Где-то под батареей елозил Костиков телефон, на который весь вечер кто-то пытался дозвониться.

– Мразь, – шипел гендир. – Я всегда знал, что ты мразь! Тварь черножопая. Все вы такие, обезьяны ебаные!

Влад смог наконец подняться, оперся на плиту. Голова кружилась, ноги держали с трудом, – он еще не отошел от шока после внезапного нападения.

– Пошел отсюда, – сказал он и попытался пнуть извивающегося на полу Костика; нога скользнула, промахнулся, едва опять не упал.

Неожиданно Костик громко, с подвываниями, зарыдал.

– Владик, родной, не губи… Убьют меня нахуй… Мне ни домой нельзя, никуда… Пасут кругом…

– Пошел нахер! – взревел Влад.

Он не помнил, как умудрился поднять обвисшего воющего Костика; как, пачкаясь кровью и вискарем, вытащил его из кухни; как, вспомнив вдруг об Ольге-Олесе, с бранью вернулся, выудил из-под батареи телефон и засунул его в нагрудный карман гендиректорской рубашки; как потянулся к замкам, чтобы вытолкать уже наконец обезумевшего гостя; как…

В дверь настойчиво зазвонили.

– Сука, слил меня?! – взревел Костик. – Мразь, убью!

Он по-женски, ногтями вцепился Владлену в щеку. Стало очень больно – как будто в лицо вбили гвозди.

– Вы что там вытворяете, сволочи?! – зазвучал из-за двери голос бабки в пуховом платке. – Ночь на дворе, что ж вы за нелюди такие!

Влад вдруг увидел, как сама собой повернулась ручка двери запертой комнаты с хозяйским хламом.

Дверь едва заметно, на сантиметр-два, приоткрылась.

Остро запахло гнилью.

Не обращая внимания на текущую по лицу кровь, Влад заткнул Костику рот ладонью и неловко, спиной вперед поволок его в сторону кладовки. Пусть посидит там среди хлама, в себя придет. Тварь такая!..

В дверь продолжали лихорадочно звонить; если пьяный дебош не перебудил полдома, то с этим точно справилась возмущенная бабка.

Гендир пытался вырваться и бешено рычал – но Влад был моложе и сильнее, плюс гораздо более трезвый, так что освободиться из его хватки у Костика не получалось.

За всем бедламом никто не услышал звуков, доносящихся из-за приоткрытой двери хозяйской комнаты. Там тихо, без слов, словно в предвкушении, напевал кто-то, у кого никогда не было рта.

Глаза Костика приняли безумное выражение. Он попытался оглянуться, не смог, чуть вывернул голову и вонзил зубы Владу в палец – по-настоящему, люто, как дикий зверь, из последних сил цепляющийся за жизнь.

– Сука, да успокойся ты уже! – взвизгнул Влад и распахнул дверь кладовки.

Там больше не было хозяйской мебели.

Не было даже не предназначенных для человеческого взгляда саванов, исчезающих в темноте.

Всё, что успел разглядеть истекающий кровью и паникующий Влад, – это кошмарные звёзды, кричащие с неба. Небо было картонным.

Он пнул Костика в живот и разжал руки.

Гендир сделал несколько неуверенных, заплетающихся шагов назад, почти смог восстановить равновесие, но в последний момент споткнулся о завернувшийся уголок линолеума – и спиной вперед упал в запретную комнату.

Влад захлопнул за ним дверь.

Кричащие звёзды переделывали Константина Витальевича Савкина, до недавнего прошлого – генерального директора московского диджитал-агентства «Мульти-Пульти», в течение десяти тысяч человеческих жизней, – до тех пор, пока он не начал кричать с ними в унисон.

То, что в первую же минуту переделки Константин Витальевич Савкин лишился разума, ему не помогло.

Константина Витальевича Савкина больше никто никогда не видел.

Владу, конечно, доводилось попадать в нехорошие ситуации – без них жизнь понаехавшего в Москву из провинции работника творческих индустрий была немыслима. Он отдавал последние деньги ментам, убегал по темным промзонам от гопарей, не мог найти закладки, растягивал один «роллтон» на двое суток, – но по сравнению с тем, что происходило сейчас, всё это казалось детскими шалостями.

По щекам текла кровь, укушенный Костиком палец ужасно болел. Дверной звонок продолжал захлебываться истерическими трелями. Где-то в подъезде хлопнула дверь и женский голос сказал:

– Октябриночка Алексеевна, ну какого хрена, дети же спят!

Бабка гавкнула в ответ что-то, чего Владлен не расслышал. В ушах звенел крик звезд.

Он опустился на не слишком чистый пол прихожей, спрятал лицо в ладонях и беззвучно заплакал от страха, боли и понимания того, что он только что сделал со своим бывшим боссом что-то по-настоящему чудовищное. Слёзы смешивались с кровью, оставляя на щеках розовые ручейки.

– Наркоманы проклятые! Милицию вызову! – бесновалась за входной дверью Октябриночка Алексеевна. – Скоты!

– Всё, уважаемая, идите спать, – вторил незнакомый усталый голос. – Ну, погульбанили мужики немного, с кем не бывает. Дайте отдохнуть, на работу завтра.