Развод. Проблема для миллиардера - Заозерная Марта - Страница 3

Показываю Ксении, где что находится, и занимаю место на кушетке.

Несколько минут внимательно наблюдаю за тем, как она мешкает: моет руки, проверяет назначение врача, читает инструкции к медикаментам.

Светлана была более смышленой. Понимала, что моё время дорого стоит.

Ксения поднимает голову, и я наталкиваюсь на её недоуменный взгляд.

– Эдуард Наумович, я прошу меня извинить, но не могу не уточнить – Вы уверены в квалификации того врача, который Вам план лечения составлял? – спрашивает обеспокоенно.

Доверяю ли я своему врачу? Она действительно сомневается в этом?

– Более чем, – отзываюсь и принимаю вертикальное положение. – У Вас, Ксения, есть сомнения?

– Понимаете, есть современные препараты более широкого спектра действия, они не только боль будут купировать, но и снимать воспаление.

Девушка заметно нервничает, значит, сказала не всё, о чем думает.

– Что ещё?

Слегка нахмурившись, она отводит глаза в сторону.

– Это, возможно, не мое дело, но при повторных клинических исследованиях этот препарат не очень хорошо себя показал. Соотношение эффективности и безопасности… – неловко пожимает плечами, – оставляет желать лучшего. Я своим пациентам его никогда не выписываю.

Вот теперь моя очередь удивляться. Видимо, находясь в замешательстве, я хмурюсь, потому что Ксения спешит меня успокоить.

– Вашего помощника я ознакомила с разрешением на работу, доверенностью, выписанной руководителем клиники, и копией своего диплома. Если нужно, я и Вам покажу, – вежливо приподнимает уголки губ.

Складывающаяся ситуация нравится мне всё меньше.

Не удивлюсь, если эта девица появилась в моем доме не просто так.

Единственное – её дочка. Надо быть полностью отбитой, чтобы явиться к кому-то со злыми намерениями, взяв при этом с собой ребенка.

– Итак, Вы, Ксения, врач, – произношу бесстрастно, просто резюмирую факт.

Она вновь бросает на меня испуганный взгляд из-под длинных ресниц.

– Да, терапевт. Дополнительное направление – трансфузиология.

Одариваю её вежливо-ироничной улыбкой.

– Почему тогда Вы здесь? В клинике не нашлось медсестры для выезда? Почему квалифицированный специалист выполняет функционал среднего медицинского персонала? – уточняю мягко и спокойно.

Не люблю подобные неясности. Невольно начинаешь думать, что из тебя дурака делают.

На моих глазах она покрывается испариной, но, надо отдать должное, взгляда не отводит.

– Светлана не смогла приехать. У остальных медсестер график плотно расписан. У меня как раз сегодня выходной, поэтому и решила разгрузить их.

Помочь коллегам, подставив под угрозу здоровье своего ребенка. Странный подход.

– Я заранее брала выходной, чтобы поучаствовать в онлайн–конференции по гемодиализу, но её отменили.

Ничего не спрашиваю, но она продолжает оправдываться, вновь позволяя мне чувствовать себя хозяином положения.

Пользуясь случаем, рассматриваю её внимательно.

Внешне особа весьма привлекательная – стройная блондинка среднего роста. Волосы собраны в строгий пучок. Кожа светлая, я бы даже сказал, неестественно бледная. Одета, правда, очень странно. Широкая черная водолазка с высоким воротником и длинными рукавами. Вязаная длинная юбка, которая, по всей видимости, велика своей хозяйке.

Я не могу припомнить, когда в моем доме появлялись настолько безвкусно одетые женщины. Дело не в том, что я ханжа, просто учитывая достигнутый уровень – случайные люди в поле моего зрения появляются редко.

Светлана, которую она заменяет, одним видом вселяла уверенность в собственной компетенции.

Загадка, присутствующая в Ксении, меня увлекает изрядно.

– Если у Вас дома имеются выписки из медицинской карты и результаты свежих анализов, я бы попросила разрешения взглянуть на них. Если Вы, Эдуард Наумович, конечно, не против, – смотрит с сомнением, ожидая ответа.

Что тут сказать? Мне даже интересно будет её послушать.

– Пойдемте в столовую, вы с дочкой заодно выпьете горячего чая. Я попрошу помощницу ознакомить Вас со всеми имеющимися данными, – поднимаюсь на ноги так стремительно, что сам себе удивляюсь. Отчего-то спину даже не сводит. Чудеса, да и только.

– О нет, не стоит беспокоиться. Мы и так Вас отвлекли. Я могу здесь подождать.

Смотрю строго. Обычно моего умения изъясняться доходчиво хватает для того, чтобы собеседники всё понимали с первого раза.

Ксения, явно поняв, что к чему, кивает и покорно за мной следует.

Уже около двери необъяснимая сила заставляет меня обернуться. Девушка в этот момент как раз берет в руки сумочку, лежащую на невысокой тумбочке. Рукав её водолазки приподнимается, открывая вид на запястья.

Замираю на долю секунды. Кожа сплошь покрыта иссиня-черными синяками. Не рука, а какой-то плацдарм для изощренных пыток садиста.

Поймав мой взгляд, она вздрагивает и натягивает рукав едва ли не по самые пальцы. Извиняется за свою излишнюю медлительность.

Мне требуется приложить немало усилий, чтобы сдержать нарастающую внутри вспышку гнева.

В этой жизни меня уже мало что действительно искренне беспокоит, после расставания с Полиной ушел с головой в работу. Не потому что недостаток денег имеется, напротив, их слишком много, настолько, что все чувства давно притупились. Ни страха, ни границ дозволенного. Это и плохо. Мотивации нет. Приходится силой себя заставлять что-то делать.

Бизнес – это единственное, на что я ещё способен реагировать. Моё детище, этим всё сказано.

Так вот, при всем том, что от одиночества у меня развивается дикое отчуждение от мира, я не могу спокойно реагировать на домашнее насилие.

Поля, зная о моих проблемах, организовывала фонд помощи женщинам, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Таких больше, чем мы вообразить себе можем.

Девушки, имеющие детей – одна из самых уязвимых групп населения. И им особо никто не рвется помочь. Помню это по своему детству.

Когда мы входим в столовую, первым делом я замечаю девчушку.

Она сидит на стуле, крестив свои тонкие ножки, и перебирает в воздухе пальчиками. Наблюдает за ними внимательно, параллельно мандарин себе чистит. Он брызгает, оставляя следы на белом воротнике её платья и подбородке, но малышку это, похоже, не интересует.

Отмечаю, что девочка одета намного приличней, чем мать.

– Ангелина! – убито восклицает Ксения и бросается к дочери. – Ты тут всё вокруг перепачкаешь.

– Я сижу тихо как мышка! А тетя Тома сказала, что можно ни в чем себе не отказывать, – оставив мандарин у себя на коленях, девочка тянется к столу за конфетой. – Она ушла сушить мои колготки. Если папа не узнает, что мы промокли сильно, он тогда не будет тебя снова ругать, правда?

– Малышка, не делай так больше, – шепчу дочке, подхватывая её на ручки.

Ругать язык не повернется.

Помню себя в её возрасте, вернее, то, как порой меня мама отчитывала, если я ее подставляла случайно.

Как и все детки, болтала лишнего. Что-то вроде: «Нет, мамуль, ты забыла. Всё было не так…», а дальше шло повествование какой-нибудь истории, детали которой она хотела скрыть от подруг.

Детская непосредственность и неумение лгать немало тайн раскрыли по свету.

Ангелина не со зла прошлась по Андрею, рассказав, мол, так и так, папа часто ругается.

Каждый раз, когда он выходит из себя, доченька очень боится и плачет.

Ребенку хочется поделиться с кем-то своими страхами. Меня в качестве слушателя уже недостаточно, хотя я и стараюсь постоянно ей объяснять, что недовольства отца её саму никак не касаются.

– Конфет не есть много? – с энтузиазмом отзывается Ангел, не понимая, о чем я говорю. – Вкусные. Я объелась! Зубки на месте! – вцепившись в мои плечи своими тоненькими пальчиками, она широко открывает ротик, позволяя мне удостовериться в правдивости её слов.