Троя. Пепел над морем (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 36
- Предыдущая
- 36/53
- Следующая
Кноссо заорал на карийском в медный раструб, который ему подарил господин. Усиленный металлом голос разносился над волнами, вгоняя в оторопь ничего не понимающих разбойников. Сопротивляться они не могли. Полтора десятка из них убили тут же, да еще и ранили некоторых. И они понимали, что следующего залпа им не пережить. Выбор у пиратов невелик: или сражаться и умереть, или броситься в воду, надеясь доплыть до берега, или же сдаться, раз уж именем богов им обещают жизнь.
Ну вот! Какой-то ушлый парнишка решил прыгнуть за борт. Он же вырос на берегу и плавает как дельфин. Стрела догнала его тут же, и теперь щуплое тело качалось на волнах на расстоянии вытянутой руки от лодки.
Разбойники во все глаза смотрели на корабль, борт которого возвышался над их суденышками на два локтя, и проклинали свою глупость. Надо же было так попасться! Старший из них, седой мужик в набедренной повязке, рыкнул что-то и осторожно положил свой кинжал к ногам. Ровно так, чтобы поднять его в мгновение ока.
— Говори! — коротко произнес он.
— Именем царя Энея, — орал Кноссо, — повелителя Сифноса и иных островов, вы объявляетесь разбойниками. Но царь милостив. Сдавайтесь и будете жить. Ваше наказание — три года исправительных работ, после чего вы вернетесь к своим семьям.
— Чего? — выпучили глаза разбойники. — Каких еще работ?
— Исправительных, — любезно пояснил Кноссо. — Камень рубить и руду толочь будете. Вы напали на корабль самого царя. Неужели думаете, что вам это с рук сойдет?
— Ты нам рабами предлагаешь стать? — заревел вождь.
— Всего на три года! — примиряюще поднял перед собой руки Кноссо. — Потом можете вернуться домой, или остаться там и жить, как свободные люди, или записаться в войско.
— Да пошел ты! — заревел кариец, наклонился за ножом и тут же упал, сраженный стрелой.
— С кем теперь я буду говорить? — спокойно произнес Кноссо. — Если я вас, сволочей, сейчас перестреляю, то высажусь на берег и заберу ваших жен и детей. Мои парни не уйдут без добычи. Мы в своем праве, вы на нас первые напали.
— Я Димас. Со мной говори! Мы сдаемся, не трогай наших женщин, — на второй лодке встал еще один седой мужик, сильно похожий на первого, только помоложе немного. — Принеси клятву своими богами, что не убьешь, и что через три года мы сможем вернуться к семьям.
— Клянусь богом Ванакой! — нараспев произнес Кноссо. — И богом Поседао, которому поклоняется мой господин, тоже клянусь! Вас не станут калечить, вас будут кормить, а после отработки вы вернетесь к семьям.
— Кладите копья, парни! — процедил седой. — Боги сегодня немилостивы к нам.
— Лезем на борт по одному! — скомандовал Кноссо. — Как залезли, руки держать за спиной. Кого связали, тот спускается в трюм и садится в рядок. Да кого я учу! Сами ведь все знаете!
Прибытие на Сифнос прошло триумфально. Три дюжины связанных карийцев, чьи шеи перехватывала тугая петля, вывели из трюма и посадили прямо на землю. Разбойники щурились на непривычном солнце и злобно зыркали по сторонам. Им было удивительно здесь. Кого тут только нет! Хананеи в своей нелепой одежде, сидоняне в высоких шапках и даже красоты неописуемой египтянка в смешном парике и в расшитом цветами платье, собранном в мелкую складку. Она идет на рынок, сопровождаемая одной лишь служанкой, и совершенно явно не боится здесь никого. В гавани множество кораблей и крикливых моряков, которые тащат на спинах корзины, кувшины и мешки. А голые мальчишки-критяне гонят с кораблей целые стада истошно блеющих коз. После пронизанной бедностью тишины родной деревушки здешний шум слепил и бил карийцев по всем чувствам сразу. Тут жили богато, это было видно невооруженным глазом. Одни бабы, лопочущие на незнакомом языке, что ходили стайками и выбирали свежую рыбу прямо в порту, чего стоили. У многих из них золото с камнями в ушах блестело, притягивая к себе жадные взоры голодных мужиков.
— Эти, что ли? — сиятельный Филон, пыхтя, вылез из чудной колесницы, запряженной парой ослов. В ней не стояли, а сидели. И карийцы пялились во все глаза на этакое диво. Надо же, кресло к колеснице приделал. Совсем обленился толстяк. Десять стадий пройти не хочет.
— Эти, господин, — угодливо склонился Кноссо.
— Семь драхм за каждого, — кивнул Филон.
— Семь драхм! — возопил Кноссо. — Да ты в своем уме, почтенный! Семь драхм за взрослого мужа! Да забери их тогда бесплатно.
— Три года, — укоризненно посмотрел на него Филон. — Через три года их придется отпустить. Такова воля нашего господина. Ты забыл?
— Ах да! — тоскливо опустил плечи Кноссо. — Не привыкну никак, что рабом можно стать на время. Вот с этим тогда говори! — он ткнул пальцем в Димаса. — Он старший у них.
— Значит, так! — Филон встал перед карийцами, который недобро смотрели на него из-под бровей. — Вас отвезут на остров Серифос. Этот остров пуст, там не осталось ни одного человека. Только такие, как вы, будут жить там. Вам покажут, как рубить породу и как толочь ее в мелкий порошок. Каждый из вас сдает две больших корзины в день, и тогда вас кормят и дают одежду на зиму. Если вы не сдаете положенное количество руды, то получаете меньше зерна и рыбы. Если вы сдадите больше, чем установлено, то получаете награду. Одежду, зерно или коз. Можете съесть, можете разводить. Дело ваше. Удрать с острова нельзя. Там нет лодок, а вам не дадут ни одного топора. Впрочем, вы можете попытаться. Каждое утро корабль будет привозить зерно и забирать руду. Если недосчитаются хотя бы одного из вас, то остальные получат еще один год отработки. Тот, кто попытается бунтовать, нападет на товарища или откажется работать, будет распят.
— А кто нас распнет, если на острове никого больше нет? — невесело усмехнулся Димас, и остальные карийцы загомонили согласно.
— Почтенный Кноссо до зимних штормов привезет еще несколько дюжин таких же негодяев, как вы, — пожал плечами Филон. — Они будут следить за вами, а вы за ними. Мы объявим огромную награду за голову каждого бунтовщика, и его поймают собственные товарищи, а потом передадут страже. Не искушайте судьбу. Три года пролетят быстро, и все это время у вас будет еда и крыша над головой. После этого вы сможете наняться на флот нашего господина и получать серебро за службу. Вот прямо как те парни, которые вас поймали. Посмотрите на них. Они еще год назад собирали раковины после шторма, а теперь все бабы Сифноса ждут, когда в порт придет почтенный Кноссо и его люди. У них всегда водятся оболы и драхмы. Думайте три года, отрабатывайте свое преступление. И если вы будете вести себя правильно, у вас тоже будет вкусная еда, серебро и красивые бабы.
— Я поплыл, — оглянулся Кноссо и повел по сторонам жадным взглядом. Слово «бабы» заставило его вскинуть голову и раздуть ноздри. — Чресла мои уже лопнут скоро, переполненные семенем. По вдовушкам бы сходить, но некогда. Чую я, как ветер начинает пахнуть гневом Морского бога. Он совсем скоро закроет нам свои пути. Я прогуляюсь до ахейского берега Крита. Ненавижу этих сволочей. А ты пока приготовь мое серебро, Филон. Я поставлю дело на широкую ногу. Господин хочет почистить свои воды от морских охотников, а я хочу получить его драхмы.
— Да, давай, — кивнул Филон. — Я очень надеюсь, что кто-нибудь из них попытается сбежать. Три года — это же просто ничто! Наш господин — сама доброта. Хм… Никогда не думал, что можно превратить в темницу целый остров, не тратиться на его охрану, да еще и прибыль с этого получать.
— Слушай, — шепнул Кноссо, отведя Филона в сторонку. — Так ведь все равно кто-нибудь сбежит.
— Сбежит, конечно, — так же тихо ответил Филон. — Но остальные отработают за него. Господин считает, что даже если кто-то рискнет добраться до острова Кеа и проплывет полсотни стадий, то эринии с ним. Он заслужил свою свободу. А я вот все равно басилея тамошнего предупредил и награду за беглеца пообещал.
И Филон захихикал дробным, противным смешком, видимо, представляя, как несчастный, плывший к своей свободе целый день, выбирается на берег, а его тут же вяжут и везут назад, чтобы распять. Действительно, весело.
- Предыдущая
- 36/53
- Следующая