Волчье счастье (СИ) - Коньетти Паоло - Страница 6

Бабетта не могла удержаться от смеха. Отчего-то при виде этих людей на душе у нее становилось теплее. Разве в Париже встретишь закаленные горами лица? Загорелый рабочий — точь-в-точь индейский вождь — садился рядом со своими соплеменниками, и Сильвия несла пасту. Потом приходили лыжники в полной экипировке, с проголодавшимися ребятишками, а Бабетта шла к кассе.

Тем вечером настроение у Фаусто переменилось из-за одного телефонного звонка. Он долго разговаривал по телефону на кухне, однако Сильвия не поинтересовалась, с кем и о чем. Она ничего не желала знать о его бывшей женщине.

Если хочешь, давай порвем отношения, сказала она.

Извини.

Хватит каждый раз извиняться.

Я всегда извиняюсь? Наверное, просто дурацкая привычка.

Снова пошел снег. Комнату согревала печка, и было хорошо лежать голыми под одеялом. Сильвия погладила щиколоткой его ногу. Взяла за руку — ей так нравились руки Фаусто. В ладони у него застряла заноза, и она прижалась к ней губами.

Может, я всего-навсего устал от зимы.

Не слишком ли рано на тебя навалилась усталость?

Сейчас уже март, хочется снова увидеть, как все вокруг зеленеет. Вот бы отправиться на реку — ловить рыбу, купаться.

Ты умеешь ловить рыбу?

Нет.

Хочешь, пойдем мыться вместе?

Там мало горячей воды.

А давай тогда вымоем мне волосы? Хочешь вымыть их сам, вот этими замечательными руками?

Фаусто был не из тех, кто отказывается от подобного предложения. Он встал и надел брюки. Подбросил в печь дров, налил воды в кастрюлю и поставил ее греться. Потом отнес в ванную стул, повесил на спинку полотенце, усадил Сильвию и попросил запрокинуть голову — так, чтобы волосы оказались над раковиной. Густые, крепкие волосы. Капелька шампуня — и он взбил огромный кокон пены.

Сильвия сказала:

А знаешь, я, кажется, уже нашла место, где можно чувствовать себя в безопасности.

Правда? И что же это за место?

«Квинтино Селла».

На Монте-Роза?

Вроде бы, да. Дом сдает друг Бабетты, сегодня утром я разговаривала с ним.

Я знаю это место.

Да?

Погрузив пальцы в облако пены над головой Сильвии, он перебирал ее мокрые волосы, потом задумался о чем-то, снова взбил пену и наконец сказал:

Горный приют «Квинтино Селла», Фелик, три тысячи пятьсот восемьдесят пять метров. Мне было восемь или девять лет, когда я впервые побывал там.

А что такое Фелик?

Название ледника.

Родители взяли тебя с собой, когда тебе было всего восемь?

Да, это считалось в порядке вещей. Там были и другие дети. Сначала мы добирались только до «Квинтино Селла» и обратно, не ночуя там. Вверх и вниз — успевали обернуться за день. Когда я подрос, мы оставались на ночевку, а следующим утром шли на Кастор.

Кастор?

Это самая высокая точка Монте-Роза. Четыре тысячи двести двадцать шесть метров. Одна из красивейших горных вершин.

Ты помнишь все эти цифры?

Как можно забыть их? Дети всегда запоминают названия и цифры.

Фаусто зашел в душ. Почувствовав, что вода уже не такая горячая, закрыл кран. Электрический бойлер явно слабоват, чтобы справиться с волосами Сильвии. Она дала ему бальзам, Фаусто капнул немного ей на голову.

Ну, как мне удается роль парикмахера?

У тебя талант. Расскажи еще про Кастор.

Тропа на Кастор проходит по горному хребту. Это перевал Фелик. На некоторых участках это тончайшая перемычка, устланная снегом. Справа и слева — отвесные склоны, а внизу — глубокие расщелины. В детстве мне говорили, что, если идущий впереди вдруг упал к краю обрыва, ты должен сразу податься к другому краю, иначе он утянет тебя за собой, если вдруг сорвется в пропасть.

Ты когда-нибудь видел такое?

Мы так делали разве что в шутку. Однажды проводник, надев на нас страховки, предложил попробовать, каково оно. Мальчишка, который шел впереди, притворился, будто упал, а я шагнул к другому краю седловины.

Ну и шутки.

Вообще было весело.

Фаусто принес с кухни кастрюлю горячей воды. А теперь запрокинь голову, сказал он.

Так?

Да. Закрой глаза.

И он стал медленно лить воду из кастрюли, держа ее за ручки.

Ух ты, сказала Сильвия, просто волшебно.

Готово. Теперь у нашей путешественницы к полярному кругу чистые волосы.

Спасибо, шеф.

Я уже не шеф, a coiffeur[7].

Alors merci, mon coiffeur[8].

Потом они пошли на кухню и устроились у печки. Фаусто подбросил еще дров, и Сильвия стала сушить волосы, как тогда у Бабетты. Открыв заслонку, она наклонилась к огню и принялась расчесывать волосы пальцами, перебирая прядь за прядью. Она держала волосы у огня всего несколько секунд, чтобы не опалить и не пересушить их. Он прядей поднимался влажный пар.

В давние времена был такой город — Фелик, сказал Фаусто. Однажды туда прибыл странник. Он стучался во все двери, но никто не принимал его, и, покидая город, странник наложил проклятие. Он произнес: «Над этим мерзким городишкой будет идти снег завтра, и послезавтра, и послепослезавтра — до тех пор, пока он не окажется погребен под снегом». Так что теперь на месте того города ледник.

Вот и хорошо. А ты давно там не был?

Скоро будет двадцать пять лет.

Если мне удастся договориться с другом Бабетты, ты приедешь навестить меня?

Конечно. Сейчас покажу тебе это место.

Взяв карту с масштабом 1:25 000, он разложил ее на полу. Приют «Квинтино Селла» был в верхней части карты, неподалеку от горных пиков Монте-Роза. У каждого свое название: Вера, Фелик, Лис. Приют обозначен двумя черными квадратами.

Почему квадратов два?

Второй — это старая хижина. Она так и стоит возле новой.

Насколько она старая?

Девятнадцатый век. Впрочем, может быть, это просто реконструкция, не знаю. Все эти горные хижины тысячу раз сгорали от ударов молнии, или их сминала снежная лавина. Помню случай, когда дом снес ветер: кто-то просто забыл закрыть дверь. А когда по весне пришли хозяева, на месте дома они обнаружили лишь щепки.

В самом деле?

Отец рассказывал.

Он занимался альпинизмом?

Да, ходил на тренировки по воскресеньям.

Фаусто засмеялся. Рассказывая о ледниках и горном приюте, он совсем забыл о своем недавнем телефонном разговоре. Изучая карту, он заметил в самом низу отметку «Фонтана Фредда», как раз напротив «Квинтино Селла». На карте эти две точки разделял лишь метр, между тем как по прямой между ними было около двадцати километров. Фаусто подумал, что рассказ будет неполным, если не показать ей тропу, ведущую к хижине. В черных волосах Сильвии плясали отблески огня. Горные вершины на карте были голубые с белым, в синюю крапинку.

Зима закончилась для Санторсо в сумерках одной мартовской субботы. После обеда он лег вздремнуть, что редко с ним случалось, а после проснулся усталым и разбитым. В пять часов он пошел в гараж и заправил дизельным топливом снегоход; лыжники, которые хотели продлить себе сезон и продолжали кататься даже в марте, наслаждаясь послеполуденным солнцем, спускались со склона, чертили размашистые зигзаги на рыхлом снегу. Начиналась весна, солнце припекало, снег тяжелел: скоро он растает совсем, обратится в воду, которая разольется по долине и напитает землю. Санторсо смотрел, как останавливается фуникулер, покачивая пустыми сиденьями. Он забрался на одно из них — солнце приятно грело, сиденье было мягким, вибрации мотора разбегались по спине. С горы скатился последний лыжник, Санторсо выключил фуникулер, собрал разметочные столбики и таблички, проверил, не остался ли кто наверху, и, прижав к уху рацию и слушая своего напарника, опустил рычаг и поехал вниз. У подножия склона трасса была пестрой, вся в темных островках земли: в последние несколько недель Санторсо только и делал, что латал эти прорехи, закрывал их заплатками из снега, перебрасывая его с одного места на другое, чтобы лыжня дотянула до Пасхи, а потом уже можно заканчивать сезон, пусть снег тает.