Отец моего парня. Его одержимость – я! - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 8

– Ты моя проблема, – прошептал я. – Не Егора. Моя.

Эта девчонка уже перевернула всё. И я, блядь, не знаю как с этим справиться.

Я захожу в офис и сразу чувствую, что воздух здесь сегодня вязкий, как дерьмо. Все мои люди встают, как по команде. Ни слова, ни движения. Они знают, когда я в настроении, а когда лучше даже не дышать.

Сегодня – второй вариант.

Я прохожу к своему кабинету, и каждый шаг отдаётся в моей голове, как удар. Каблуки ботинок по мрамору. Стук. Стук. Стук. Мой пиджак тяжёлым грузом висит на плечах, руки в карманах.

Они смотрят на меня. Их взгляды скользят, избегают встречаться с моими глазами. Кто-то пытается сделать вид, что работает. Кто-то застыл с телефоном в руке. Я вижу каждого из них.

И мне плевать.

Сегодня я раздавлю любого, кто встанет у меня на пути.

Секретарь бросает бумажный отчёт на стол передо мной, и я уже чувствую, что сейчас будет.

– Здесь ошибка в расчётах. Пятый квартал. – Я даже не поднимаю глаз, листаю страницы. Мой голос ровный, холодный, как лёд.

Секретарь напрягается. Он знает, что это не просто ошибка. Это его собственный апокалипсис.

– Артём Владимирович, это была техническая ошибка. Мы… э-э… уже всё исправляем.

Я медленно поднимаю голову. Его лицо красное. Лоб покрыт потом.

– Исправляете? – говорю я. Голос тихий, спокойный. – Это ты сейчас мне рассказываешь? Исправляете?

Молчание.

Я встаю. Подхожу к нему. Медленно. Ближе. Мой взгляд прожигает его насквозь, пока он пытается найти хоть какое-то объяснение.

– Послушай сюда, – говорю я, глядя прямо в его испуганные глаза. – Ты живёшь только потому, что мне сейчас некогда с тобой разбираться. Не повторяй ошибок.

Его лицо становится белее бумаги, он кивает, пятится назад.

– Вон отсюда, – бросаю я.

Он уходит. Я падаю обратно в кресло, закрываю глаза и провожу рукой по лицу.

Эта ярость внутри меня. Она уже разрывает меня изнутри. Злость на этот чёртов отчёт. На этого дебила, который всё испортил. На людей вокруг, которые думают, что я позволю им хоть раз облажаться.

Но больше всего я злюсь на себя.

Потому что где-то там, под всей этой злостью, под всем этим холодом, я снова вижу её. Её глаза. Её чёртовы глаза. Они преследуют меня.

Я закрываю глаза, но вместо тишины я снова её лицо. Красивое до боли, до слепоты. Это не только внешность. Это не только её тонкие пальцы, её тёмные волосы. Это её взгляд.

В нём что-то есть. Что-то, что разрывает меня на части.

Она слишком похожа на Олю. Слишком. Каждый её жест, каждый её взгляд отбрасывает меня назад, в прошлое. В тот момент, когда я стоял над телом Ольги и смотрел, какая она…холодная.

И теперь это чувство возвращается. Это чёртов страх.

Да, я боюсь.

Я, Артём Северов, который никогда никого не боялся, который смотрел смерти в лицо и не дрогнул, боюсь этой девчонки.

Она вытаскивает из меня то, что я похоронил глубоко под своим ледяным панцирем. Боль. Страх. Ощущение, что я снова могу что-то потерять.

Я сжимаю кулаки. Так сильно, что ногти впиваются в ладони.

"Нет," – думаю я. – "Ты не пойдёшь этим путём, Северов. Ты сам знаешь, чем это закончится." Но я уже лечу в пропасть, и она полетит со мной. Я это уже знаю.

Я стою в комнате, и она будто соткана из света. Мягкий, золотистый, почти осязаемый, он струится вокруг, наполняя всё теплом. Я смотрю на свои руки – они будто светятся, как и всё вокруг.

И вдруг она появляется.

Мама.

Я знаю, что это она. Это чувство бьёт в самое сердце, как удар. Лицо её расплывчатое, черты мягкие, едва различимые, но я узнаю её. Узнаю без сомнений. Тёплое, родное присутствие обволакивает меня. Она улыбается. Такая нежная, такая светлая. Улыбка, которую я видела только в детских обрывках воспоминаний. Или воображала? Я не знаю. На ней платье. Свадебное. Лёгкое, как облако, – кружево, тонкие складки ткани, белизна, будто сотканная из снега. Оно переливается в свете, как будто каждое движение ткани живёт своей жизнью. Я замираю. Её образ кажется нереальным. Словно я смотрю на неё сквозь стекло. Она такая красивая. Такая недостижимая. И я не могу вымолвить ни слова.

Она идёт ко мне.

Её шаги почти неслышны, как у призрака.

Мама подходит ближе, её лицо всё ещё расплывчатое, но от неё исходит тепло. Оно обволакивает меня, как плед в зимний холод. Она останавливается передо мной и смотрит так, будто видит меня насквозь. Её улыбка становится чуть грустнее, но глаза… Они наполнены любовью. Такой сильной, что мне хочется плакать. И вдруг она протягивает мне платье. То самое, что на ней. Она держит его бережно, как бесценное сокровище.

– Это твоё, – говорит она.

Её голос тихий, мягкий, как шелест листвы. Но в нём звучит что-то, что заставляет моё сердце дрогнуть. Я смотрю на платье. Оно такое красивое. Такое… чужое.

– Моё? – мой голос срывается, дрожит.

Она кивает. Я тяну руку, чтобы прикоснуться к ткани. Хочу почувствовать её холод или тепло, хочу убедиться, что это не сон. Моё сердце стучит так громко, что кажется, этот звук заполнит всю комнату.

Но всё меняется. Моё пальцы едва касаются платья, когда свет начинает меркнуть.

Комната темнеет. Сначала медленно, потом быстрее. Всё вокруг становится серым, пустым. Тепло исчезает, будто его никогда не было. Мама всё ещё стоит передо мной, но её образ становится расплывчатым, растворяется в воздухе, как дым.

– Мама! – кричу я, но мой голос глухой, как будто его кто-то глушит.

Платье исчезает из её рук, распадается на частицы света, которые тоже исчезают. Комната становится пустой, холодной. Она смотрит на меня в последний раз. И всё. Её больше нет. Её образ ещё передо мной, но он уже уходит, как уходят все сны. Я хватаюсь за это воспоминание, цепляюсь, но оно растворяется, как дым.

Я прикрываю лицо руками.

– Это всего лишь сон, – шепчу себе. – Просто сон.

Но чувство, будто я что-то потеряла, остаётся. Всё исчезло.

Мама, свет, платье – всё, что ещё мгновение назад было таким реальным, испарилось. Теперь вокруг меня только темнота. Она обволакивает, давит, заполняет лёгкие так, что я почти задыхаюсь.

И вдруг он.

Я вижу его.

Артём Северов.

Он стоит прямо передо мной. Высокий, статный. Тёмный костюм подчёркивает его силу, а в его взгляде… Чёрт. В этом взгляде что-то невообразимо тяжёлое. Его глаза – чёрные, как бездна. Они смотрят прямо в меня, глубоко, как будто видят всё.

Я пытаюсь сделать шаг назад, но не могу. Его взгляд держит меня. Как цепи. Как капкан. Я чувствую, как всё вокруг становится ещё темнее, будто мир сужается до одной точки. До него. До того, что он делает со мной одним только своим присутствием.

– Что ты… – мой голос срывается, но я так и не заканчиваю фразу.

Его глаза сковывают меня. Его тишина разрывает. Желание. Моё сердце начинает колотиться. Каждый удар отзывается в ушах, в груди, в животе. Мощный, рваный ритм. Я должна отвернуться. Отвести взгляд. Сделать хоть что-то. Но я не могу. Я стою, как вкопанная. И чем дольше он смотрит на меня, тем сильнее меня разрывает изнутри.

И вдруг я понимаю.

Я хочу его.

Эта мысль бьёт меня, как удар. Я буквально чувствую, как воздух выходит из лёгких. Это желание обжигает. До боли. До безумия. Моё тело дрожит. Я не могу контролировать его. Оно предаёт меня. Каждая клетка жаждет приблизиться к нему, коснуться его. Почувствовать его. Но это не просто желание. Это что-то большее. Что-то дикое. Первобытное. Это чувство захватывает меня полностью, не оставляя ничего от здравого смысла. Его взгляд всё ещё на мне. Он не двигается. Не говорит. Просто смотрит. И этого достаточно, чтобы я чувствовала, как моя душа разрывается. Болит. О, как она болит! Я не знаю, что со мной происходит. Это не похоже на любовь. Это не похоже на страх. Это не похоже ни на что из того, что я знала раньше.