Развод. Я его так любила (СИ) - Грин Анна Кэтрин - Страница 20

Я реально не отуплял что происходило в жизни семьи в моё отсутствие.

А Зоя вообще трубки не брала, словно бы бесила меня сильнее. Я понимал, что она фактически имеет право сейчас на любой каприз. Мне кажется, если она скажет, что для прощения необходима голова дракона, я только спрошу про его окрас.

Нет, это не говорило о том, что я буду прыгать зайчиком, но я прекрасно понимал, что есть у всего цена, и конфликтовали мы сейчас именно из-за того, что у меня и у Зои были разные цели.

У неё развод.

У меня сохранение семьи.

Это примерно как у дракона сожрать всю деревню, а у деревни — спастись от дракона.

Через три дня после того, как мы встретились с Зоей в больнице, я уже приблизился к такой точке невозврата, что готов был припереться домой и просто в истерике орать из-за того, что мне было дерьмово, настолько дерьмово, что я не мог спать.

Сон казался мне какой-то нереальной роскошью. Каждый раз, ложась в холодную постель, никем не заправленную и не расправленную, я ощущал, что больше так не могу. Мне не хватало уюта, мне не хватало чувства женщины рядом.

Нет, это не было касательно женщины-любовницы. Это было касательно женщины, вот именно «моей» женщины.

Ведь дебильная то ситуация заключалась в том, что я и к Ольге не испытывал какого-то особого пиетета, она просто была и была, ну, знаете, кто-то заводит щенка, а кто-то заводит любовницу.

Вот в момент, когда все вскрылось, я примерно это и понял, что я не сделал какой-то выбор, я не ощутил какие-то чувства, я действительно словно бы завёл щенка, и это просто люто дико звучало, и каждый раз себе по языку хотелось надавать за такое, но на самом деле это была правда.

Я уже даже распланировал, как вечером поеду к Зое с Розой, и мы сядем за стол переговоров, потому что так дальше продолжаться не могло.

Я не хотел отпускать семью, и да, это будет любого цвета дракон, честное слово.

Вот почему была совершена измена, я сейчас сам не мог понять. Мне просто нравилось внимание молодой девицы. Мне просто нравилось делать что-то не такое, как все. Как будто бы одним своим поступком я плевал на всех и смотрел свысока, но не догадывался о том, что в первую очередь наплевал на свою семью.

Я поправил галстук и вышел из-за стола, чтобы направиться к секретарше и попросить заварить мне какой-нибудь чай, чтобы в голове хоть немного просветлело, но в этот момент у меня в кармане завибрировал мобильный.

Вытащив его, я поморщился и сквозь зубы процедил:

— Стерва ты такая.

Я не понимал, какого хрена надо Ольге и почему она опять нарушала все договорённости.

— Виктор, здравствуй, — тихо прошептала она в трубку.

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не звонила.

— Я знаю, знаю, но я посчитала, что ты сейчас на работе, и заранее позвонила на ресепшен уточнить в офисе ли ты.

Я вскинул бровь.

— Виктор, пожалуйста, нам надо встретиться, я тебя умоляю. Можно я приеду к тебе?

Виктор.

— Я же тебе говорил, что никто не будет ни с кем встречаться.

— Виктор, ты не понимаешь, это не какой-то праздный интерес, я тебя умоляю, нам надо увидеться.

— А я не хочу ни с кем видеться, ты это можешь себе представить, — хрипло произнёс я сейчас больше раздражаясь от этой связи. Мне всегда казалось, что если человеку что-то нужно, он готов терпеть какие-то трудности. И вот на пятом десятке жизни я понял, что если человеку что-то не нужно, то даже любой проступок, косяк, незначительное действие, сука, поворот головы, это все может запустить момент того, что начнётся крах. И вот сейчас я пребывал как раз именно в этой ситуации, причём наравне с этим, я также осознавал, что если Зоя мне скажет открыть балконное окно, вероятнее всего, я его открою. То есть вот сейчас у меня условно было на чашах весов раздражение от ненужности отношений и благодарность от необходимости семьи.

Если говорить более метафорично, то за косой взгляд мне хотелось грохнуть Ольгу, а из рук Зои я бы сейчас спокойно взял отравленное яблоко.

И это бесило, потому что я не был тем человеком, который будет терпеть какой-то дискомфорт. Нет, если мне что-то больно, что-то неприятно, что-то некрасиво или невкусно, я просто с этим не буду больше сталкиваться.

И да, с Ольгой, наверное, стоило встретиться только ради этого.

Я глубоко вздохнул и бросил косой взгляд на часы, которые висели на боковой стене кабинета.

— Я через полчаса заеду. — Выдохнул я, и Оля произнесла недоверчиво:

— Правда?

— Правда, — заметил я и бросил трубку.

Зачем нужна была эта измена?

Возвращаясь назад, я пытался восстановить хронологию событий, так как она виделась бы здравому, не задавленному никакими эмоциями человеку. Взгляды, встречи, разговоры не раз, не два, а мы несколько раз встречались до того, как все перешло в горизонтальное положение.

Мы виделись по каким-то рабочим вопросам.

И, собственно, все то это не так давно завязалось, но логическую цепочку я вывести никак не мог.

Может быть, на самом деле, как сказал бы какой-нибудь современный коуч, это кризис среднего возраста, такая седина в бороду, бес ребро, только бесился я как-то избирательно по расписанию. Раз в месяц. И значит, это нельзя было списать на то, что я действительно кем-то настолько сильно увлёкся, что забыл о своих обязательствах, нет.

И ведь нет у меня особо окружения, которое могло бы похвастаться тем, что в их семьях отсутствует как таковая верность, что, ну вот, Макс Решетов. Отец Стёпы, парня Розы. Он же только и носится со своей женой. Лида, Лида, Лида… Кружит вокруг неё коршуном и упаси боже, кто косо посмотрит. Макс такой рубаха парень компанейский, а в случае чего становится психопатом.

Я покачал головой.

Или вот Лукины. Тоже ведь в семье все хорошо, да, скажу больше, там эта Машенька, она то и дело отслеживает контакты своего мужа на предмет того, в браке ли его друзья, все ли у них хорошо, потому что она считает, что семейные должны отдыхать исключительно семьями, встречаться, общаться и так далее.

Ну то есть не было у меня в окружении примеров того, что можно наплевать на семью.

Какого хрена меня понесло?

Я не понимал.

Но это все философия.

А между делом я вышел из кабинета, наплевав на свой чай, бросил, что я приеду через полчаса и стал собираться на встречу с Ольгой.

Кровь пульсировала в венах, надо было как-то успокоиться, и поэтому я специально сбросил скорость, чтобы медленно добраться по заснеженной улице до Ольги. Чисто по привычке поднялся на этаж, позвонил в дверь, была секундная задержка, а у меня родилось чувство, что Оля стояла по ту сторону двери и караулила когда же я подойду.

Ну, это было, наверное, глупо.

— Привет, спасибо, что приехал, — тихо сказала Оля и поправила волосы, которые упали с плеча. Я заметил на запястье здоровенный синяк и вскинул бровь. — Ах, не обращай внимания. Упала неудачно.

Ольга попыталась одной рукой зажать другую, чтобы не было видно синяка, но я только покачал головой.

— Пройди, пожалуйста, нам надо очень серьёзно поговорить.

— Мне кажется, наш разговор закончится прямо здесь.

— Нет, нет, Виктор, — она дёрнулась вперёд, протянула ко мне руку. — Пожалуйста, пожалуйста, я тебя умоляю, если ты хочешь что-то сказать такое, что может до конца все разрушить неделай это так, не выставляй меня какой-то невменяемой идиоткой, не позорь.

Ах, вот какие высокие материи начались позор, унижение и так далее.

Я шагнул внутрь.

Оля сразу потянулась помочь мне снять пальто, но я только покачал головой и разулся, медленно прошёл в зал и плюхнулся в кресло.

— Я тебя слушаю.

Мне не особо было интересно, но казалось, может быть, вот в этот момент, пока у меня идёт очень сильная мыслительная активность относительно моей измены, я смогу что-то узнать.

— Виктор, понимаешь, это, конечно, очень странно, глупо и непонятно, но я на самом деле не хотела разрушать ничего, я безумно по тебе скучаю, мне очень больно, что ты никак не даёшь о себе знать, это тяжело.