Сердца трех. Вторая жизнь фармацевта (СИ) - Орлова Марина - Страница 7

– Почему? Эльфы очень ценятся как компаньоны, особенно у женщин, – заметил мой спутник, пока я как зачарованная смотрела вглубь клетки, не понимая, почему я не бегу без оглядки от этого эльфа. Но что-то… что-то не давало мне покоя. И это была вовсе не жалость, хотя было бы нечестно сказать, что я ее вовсе не испытывала.

– Дерзкий и гордый, гад, – сплюнул торговец в сердцах. – Не раз, и не два мне торги срывал. Отказывается покориться, угрожает и бранится на покупателей, мужикам и вовсе в лицо плюет. И ничто его не берет, никакое наказание. Остается только убить… Усложняется то, что для охраны он слишком гордый, а для роли компаньона женщин слишком дерзкий и грубый…

– Сколько он стоит? – коротко спросила я, уже все решив для себя.

– Что? – сильно удивились Геральт и торговец.

– Госпожа, вы меня не слышали? – похлопал ресницами торговец, а Геральт ему вторил:

– Госпожа, я бы не советовал. Вам нужен покорный и надежный спутник. Проблемный эльф не подходит для этого…

– Кажется, после привязки, он не сможет противиться моим приказам, разве нет? – уточнила я, поражаясь тому геморрою, на который добровольно себя обрекаю. Интуиция просто вопит, что я с этим мужиком намучаюсь. И не раз. Думать-то думала, а делала совершенно другое… Потому что та же интуиция вопила еще громче, что мы нашли то, что нам нужно, хотя я решительно не понимала, откуда вообще эта уверенность могла взяться.

Просто откуда ни возьмись появилась мысль, что нет в этом месте никого сильнее и опытнее в плане сражений, чем этот неказистый и худой на вид эльф.

Кинематограф моего мира, опять же, намекал, что эльфы должны быть хорошими воителями.

– Так и есть. Но то касается только приказов. К общей покорности и уважению это не относится…

– Начнет сильно браниться или строить из себя верблюда, прикажу закрыть рот и не открывать, пока не разрешу, – громко произнесла я, чтобы потенциальный спутник услышал.

Мне показалось, или он злобно усмехнулся?

– Я предупредил, – вздохнул торговец, а затем вспомнил о своем призвании и то, сколько ресурсов на сложный «товар» пришлось потратить, и стал живо торговаться: – Два золотых!

От такой наглости поперхнулся даже Геральт и уже собирался выругаться, но я была к такому повороту событий готова:

– Пять серебряников, – назвала я свою цену, сложив руки на груди и припоминая примерный курс денег в новом мире, о чем мне поведал тот же Геральт. Один серебряник равен ста медякам, а один золотой – десяти серебряникам. От моей наглости поперхнулся уже сам торговец.

– Позвольте, госпожа! – схватился за голову мужик. – Но у меня рабы стоят от одного золотого! Один золотой и восемь серебряников!

– При этом эти рабы у вас здоровы и красивы, – скрипя сердцем, произнесла я, покосившись на зверолюда. – На этом же живого места нет, и разит от него, как от помойной ямы, – демонстративно повела я носом. – Мне его отмывать, лечить и откармливать будет стоить дороже, чем я готова за него предложить. Серебряник и пятьдесят медяков, – криво усмехнулась я.

– Госпожа, да мне легче убить его, чем продать за эту цену. Золотой!

– Хотели бы убить, давно бы убили, – не повелась я на провокацию, делая рожу кирпичом и включая режим отбитой стервы. – И лишитесь всех вложений, которые пустили на его содержание, – ядовито улыбнулась я. – Серебряник.

– Госпожа, так не торгуются! – едва не завизжал торгаш, который, по всей видимости, не имел дел с пенсионерами в день получения пенсии и приема у терапевта.

– Я торгуюсь. Но вы правы, мне это уже начинает надоедать. Раз вы так упрямитесь, я оставлю этого эльфа вам. Посмотрим, как долго еще вы будете приучать его к покорности, сколько выйдет вам его содержание, и что от него останется после того, как вы по итогу забьете его насмерть, хороня надежду отработать хоть часть вложений…

– Пять серебряников! – явно мысленно костеря меня на все лады, понуро согласился торгаш, а я довольно кивнула Геральту.

– Заплати ему, – позволила я, а после посмотрела на эльфа и вновь обратилась к торгашу. – Вы можете помыть его и выдать одежду? Добавлю пятнадцать медяков, – заверила я.

– Двадцать, – проворчал торговец, на что я ласково улыбнулась и произнесла:

– Десять.

– Пятнадцать, так пятнадцать, – психанул мужик, а после полез за связкой ключей, чтобы отпереть клетку с новокупленным эльфом.

– С вами так приятно иметь дело, – заверила я с радушной улыбкой. Судя по кислой физиономии и процеженными словами сквозь зубы, меня посылали. Далеко так. Хорошо, что я примерно туда и собираюсь.

***

– Лучше не стало, – тоскливо прокомментировала я появление работорговца с новоприобретенным эльфийским рабом. Того действительно отмыли, переодели, но было ощущение, что в процессе остроухого отходили плеткой еще раз. Одежда явно с чужого плеча, и на худощавом теле буквально болталась, а мокрые волосы висели паклями… правда, уже с претензией на золотистый блонд.

Лицо эльф предпочитал скрывать в волосах, которые падали вперед, и лишь злобно зыркал по сторонам зелеными глазищами.

«Может, ну его нафиг?» – засомневалась я в очередной раз, ощущая тревогу относительно этого эльфа. Все же, мне с ним какое-то время наедине придется находиться. Может, и не убьет, пока сплю, но как знать, что не доведет до самоубийства?

Как мне объяснил Геральт, раб не может причинить вред своему хозяину: за одну только попытку рабская печать накажет раба в сто крат сильнее, чем тот успеет нанести урон своему владельцу. А еще раб обязан всячески оберегать своего владельца от смерти, ибо рабская печать заберет жизнь и раба вслед за смертью хозяина.

В теории, раб – идеальный спутник для меня в нынешних условиях. Но вот правильный ли эльф мне в спутники достанется?

– Вы его опять избили? – нахмурилась я, рассматривая новые, еще свежие и сочащиеся кровью ссадины.

– А как не избить? – вопросил торговец раздосадовано, словно искал сочувствия. – Иначе не подчиняется, тварь!

– Он же – ваш раб. Разве эльф не должен следовать вашим указаниям? – переспросила я, наблюдая, как торговец ведет закованного в цепи эльфа к столу со странными приблудами и насильно усаживает того на стул.

– Я – только торгую рабами, – проворчал торговец. – Моя связь с товаром иная, нежели связь раб-хозяин. Окажись иначе, было бы совсем проблематично перепривязывать печать на другое лицо. При частой смене хозяина раб может сильно пострадать. Потому торговцы используют особый, облегченный вид печати, которая не позволяет рабу причинить мне вред или убить, но это не прибавляет ему покорности. Раб не обязан выполнять мои приказы, и единственный выход в такой ситуации – заставлять повиноваться силой.

Я вновь посмотрела на эльфа, который озлобленно скалил зубы, по-прежнему пряча лицо за волосами. Упрямый, гордый, свободолюбивый, а может, просто глупый, если продолжал нарочно нарываться на насилие и боль, заранее зная, что поплатится за это.

А ведь я – не торговец. Смогу ли я усмирить этого мужика и сосуществовать с ним какое-то время?

– Если я захочу избавиться от рабской печати, как это сделать? – негромко спросила я, чем сильно удивила торговца. – Мы можем не сойтись характерами с рабом, – пожала я плечами, чтобы не вдаваться в подробности.

– Легче убить, – подумав, ответил торговец, а я пораженно моргнула. – Если он вам наскучит, можно, конечно, обратиться к другим работорговцам, но, как я упоминал, привязка к другому хозяину может негативно сказаться на рабе. Вплоть до смерти. Милосерднее будет убить раба самостоятельно: меньше мучений и быстрее. На хозяине смерть раба никак не скажется.

– А просто отпустить? – не веря своим ушам, уточнила я. На меня посмотрели. как на ненормальную.

– Отпустить эльфа? – поднял торговец брови, обернувшись на меня и бросив свое занятие по смешиванию какой-то бурды в небольшой чашке. – Вы жестоки, – смерил он меня взглядом. – Но достаточно добровольно отдать эльфу ключ от ошейника. Тогда раб будет свободен. Правда, недолго, но…