Принцесса и Ко (СИ) - Цветкова Виктория - Страница 4

Кончик хвоста замер, словно помогая существу прислушиваться.

Перехватив вожжи одной рукой, я хотела провести ладонью по шерсти на загривке, но хвост недовольно застучал по скамье и моей юбке. Строгое «Мяу!» прозвучало, как явное «Нет!»

Руку я, разумеется, моментально отдёрнула, памятуя о кинжальной остроте когтей. Но из врождённой вредности продолжила докапываться:

— Отлично. Не представляю, что ты за зверь, но буду звать тебя Мяу. Согласен?

Зверь и ухом не повёл, только хвост продолжал метаться, демонстрируя дурное расположение духа. Однако я была довольна уже тем, что теперь у волшебной животинки есть имя. Потому что слово «существо», если задуматься, звучит довольно неуютно, словно речь о привидении. Мне хотелось коснуться Мяу в том числе и для того, чтобы убедиться, что он живой и теплый, а рука не пройдет сквозь него. Впрочем, думаю, волнуюсь зря: хвост время от времени, задевающий мою ногу, бьёт вполне ощутимо.

Еще два часа и осенний день начал тускнеть. Мы разминулись с парой повозок. Сказать, что возницы были удивлены, заметив девушку, якобы управляющуюся с четверкой, значит, бессовестно преуменьшить. У бедняг глаза на лоб лезли от изумления. Пассажиры карет тоже пялились на такую диковинку. А настоящее чудо распласталось на сидении, незаметное для посторонних.

Лес, который местные называют Сумрачным, кончился, теперь дорога бежала вдоль полей и фермерских усадьб. Мелькали трактиры и небольшие села. Здесь нас тоже не обделили вниманием, правда, только мальчишки. Моя персона их не заинтересовала, но удивила распахнутая дверца кареты, и они долго бежали за нами, пытаясь заглянуть внутрь.

Мелькнула табличка «Винсент 150». Впереди еще шесть часов непрерывной скачки, но сейчас я с оптимизмом и даже с азартом смотрела в будущее.

Едва выехали за очередное село, на этот раз довольно крупное, дорогу впереди перегородило нечто, похожее на клубящееся грозовое облако. Наалы захрапели и шарахнулись было к обочине. Я крепко держала вожжи и, когда тряхнуло, чуть не вылетела на дорогу. К счастью, вовремя подвернулась ручка на стенке кареты. Краем глаза заметила, что Мяу впился когтями в кожаное сидение, но янтарные очи зверя безбоязненно смотрели на странное облако впереди. Ход наалов замедлился, и упряжка спокойно встала у обочины, не доезжая пятисот шагов до странного явления.

— Что это такое, Мяу?

«Маууу!» — прозвучало, как «Отстань!».

Я закусила губу. Обидно все-таки, когда от тебя отмахиваются. Однако, тут же позабыла о досаде, потому что облако, до этого казавшееся скоплением частичек влаги или пыли, вдруг засветилось. Зрелище жуткое, но и внушительное, словно сквозь тучи прорываются лучи мертвенного голубого света.

И вдруг до меня дошло, что это такое!

Навстречу нам из дорожного портала мчится почтовая карета, сокращая путь на десятки миль. Сияние усилилось, и вскоре показалась передняя тройка наалов, за ней еще одна и, наконец, вместительный экипаж с надстройкой империала. Двое юнцов на крыше приветственно замахали мне и что-то прокричали. Миг, и карета промчалась мимо. Если бы не моя воздушная защита, мы бы в пыли утонули. Дорога впереди вновь простиралась до самого горизонта, преграждающий барьер рассеялся.

— Вот это да! Я тоже так хочу!

Мяу презрительно фыркнул.

— Знаю, знаю, у них там специальный артефакт. Но помечтать-то можно?

Меня не удостоили взглядом. Мой пушистый водитель вдруг спрыгнул на обочину и шустро зарысил к ближайшим кустам. И только в этот момент я осознала, что мы, наконец-то, остановились, а мне уже очень давно нужно м-м-м… в том же направлении. Я спрыгнула с козел. Привал, что может быть лучше после утомительной многочасовой тряски?

Через пару минут — чуть прихрамывая, охая и разминая спину — я вернулась к карете. Мяу уже занимал свое место. И вскоре мы снова мчались вперед и вперед. После отворота на Спиноу — это родной город моей матушки, и здесь, насколько мне известно, обитает дядюшка Скуби — трасса стала оживленной. То и дело навстречу попадались экипажи. Пару раз высоко в небе проносились каррусы, а на горизонте мелькнули всадники на вердах — летающих ящерах. Чтобы не привлекать к своей особе внимания, я закуталась в плащ и низко надвинула капюшон.

На придорожном щите уже в сумерках разглядела табличку «Винсент 50». Сердце радостно забилось. Скоро, совсем скоро промчимся мимо места, которое я намерена когда-нибудь отвоевать!

Вскоре мы проскочили отворот на Гизетт и продолжали путь уже в густом мраке. Я зажгла фонарь, чтобы на нас никто не наскочил, но от него было мало толку. Дорога тускло мерцала под светом звезд, и, казалось, что мчимся не по земле, а по небу. От этого слегка кружилась голова, даже огоньки далеких поселений казались просто россыпью звезд.

Зато Мяу так же уверенно вел нашу упряжку вперед. Узкие щёлки зрачков расширились в темноте, вот и все изменение. Поигрывая кончиком хвоста, зверек неотрывно всматривался вдаль, и, внимательно наблюдая, я начала подозревать, что он видит гораздо больше, чем доступно человеческому взгляду. Это было и жутко, и интересно одновременно. Откуда такое чудо взялось? И что с ним делать, если он пожелает остаться со мной?

А между тем дорога становилась шире, то и дело попадались постоялые дворы. Насколько я знаю, город Винсент — приграничная крепость, потому ночью ворота в город на замке. Путешественникам лучше позаботится о ночлеге, чтобы не ночевать в чистом поле. Что касается меня, я бы предпочла ночевку в карете — из соображений экономии и не только. Посплю на жесткой лавке, ничего страшного. Наверное, в этих придорожных постоялых дворах запросят втридорога, а в результате получишь подобную же лавку. А еще, слышала, грабят в таких местах. Говорят, попросишь приюта, а на утро без кошелька останешься, и благодари Шандора, что живой.

Но Мяу как будто и не думал останавливаться. В звездном небе уже показался далекий абрис мощных башен Винсента, а мы мчались и мчались вперед. По обочинам мелькали вереницы крестьянских подвод и фургонов, вероятно, ожидавшие рассвета, чтобы въехать в город на рыночную площадь.

— Не пора ли и нам остановиться, Мяу? В город нас сейчас никто не пустит.

На меня был брошен такой взгляд, словно зверёк сочувствовал скорбной на голову попутчице. Я покорилась. Ну, как его урезонить?

Впрочем, вскоре упряжка замедлила ход. Мяу оживился, и теперь больше смотрел не на дорогу, а куда-то влево — туда, где за кустами и редкими деревьями виднелись огни далекого селения. Едва показался отворот в ту сторону, зверек направил упряжку на заросший травой просёлок.

— Ты куда?

«Маууу!»

Снова это «Отстань»! Он другие-то слова знает? Грубиян!

— Куда ты меня завез? Я ведь, кажется, имею право голоса? Поворачивай на тракт, будем ночевать в карете.

Впрочем, я прекрасно понимала, что спорить и ругаться с бессловесным существом глупо. Ответь он мне, я от испуга, наверное, свалилась бы с козел. Но так надоел мерный стук когтей наалов по утоптанной почве, что я была рада поговорить хотя бы сама с собой. И заодно дать понять существу, что нахожу это его «Мрау!» весьма грубым!

Скоро кусты закончились, начался лес, а дорога заметно сузилась, сомкнутые кроны деревьев скрыли звезды. Я плохо вижу в потемках, и то, что мы пробирались по ночному лесу, вовсе не радовало. Однако ехали мы недолго. Мелькнувший за стволами деревьев золотистый огонек и обнадежил, и встревожил одновременно. Хорошо, что здесь хоть кто-то живет, но встает вопрос: кто может жить отшельником в лесу? Первое, что приходит в голову: разбойник или ведьма.

Вскоре мы свернули на совсем уж узкую тропу. По бокам кареты хлестали ветки. Она вильнула пару раз и пропала у гостеприимно распахнутых ворот. Как только наш экипаж втянулся на просторный двор, обнесенный глухим забором, ворота с треском захлопнулись. Я не спешила спрыгивать вниз, всматриваясь в одноэтажный небольшой домик, сложенный из камней и крытый соломой. Окошки приветливо светились, но на порог хозяева не выходили.