Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 29

Что характерно, пара уже полузнакомых рейтаров, дежуривших во дворе, время от времени над ним зубоскалила, но беззлобно, почти по-дружески, капитан время от времени снова появлялся на крыльце, да и Фильц выглянул из допросной, внимательно оглядел посвежевшую брусчатку — и молча скрылся обратно.

— Сюда бы насос, — вздохнул Стас, в последний раз споласкивая швабру, отжимая и ставя у стенки вверх тормашками. — Шлангом я бы эти авгиевы конюшни отмыл не хуже Геракла.

Фильцу, между прочим, он не соврал ни капельки. Дома бабушка и Розочка Моисеевна исповедовали культ чистоты, аккуратности и умения самостоятельно о себе позаботиться. Пришел с прогулки грязный, как поросенок? Молодец, хорошо погулял, а теперь вымой обувь, протри за собой в коридоре и одежду сунь в стиральную машинку. Кимоно после тренировки пыльное и пропотевшее? Ты знаешь, что делать, милый, главное, с черным и цветным не стирай! Ребята говорят, что мыть полы и посуду не мужская работа? Мужчина это тот, кто не ждет, пока его обслужат, и умеет делать все, что ему может понадобиться! Ты ведь не собираешься всю жизнь жить с бабушкой, дорогой? А девочки в восторге от мальчиков, которые умеют готовить и следить за своими вещами…

Маринка, во всяком случае, очень это одобряла! Он сутками зависал в ее маленькой съемной однушке, потому что переезжать к нему она отказывалась. Две хозяйки на одной кухне — еще ладно, если они близкие подруги, а три уже точно не уживутся. Да и территория ей нужна своя, жить на чужой — отстой. Стас ее полностью понимал, но оставить бабушку не мог — даже на заботливую Розочку Моисеевну и со своей постоянной помощью. Наверное, поэтому у них с Мариной ничего в итоге и не вышло. Просто дружба с привилегиями, которая закончилась вместе с учебой. А теперь вообще…

Он старательно отогнал новую порцию тревоги, которая лезла в голову, несмотря на усталость. Надо бочки еще раз проверить, Фильц не зря давал такие подробные указания про их полноту… Кстати, а где носит герра патермейстера, тезку то ли Люцифера, то ли эпатажной рэп-звезды? Хотя здесь его скорее в честь опасного шипастого шарика зовут… Четвертый час уже, надо идти обедать, а у Стаса накопилось вопросов!

И первый из них, почему герр патермейстер так спокойно отреагировал на его рассказ? Мало того, что поверил, так еще и остался совершенно равнодушным к тому, что на него свалился пришелец из другого мира и времени! Где любопытство, изумление, возмущение? Как будто у них тут попаданцы — тьфу, дурацкий термин! — совершенно не редкость! А если не редкость, тогда понятно и спокойствие патермейстера, и отработанная процедура обращения с таковыми. Вещи изымаются в качестве доказательства, сам пришелец удерживается в капитуле, пока… Пока что? За ним приедут или затребуют куда положено? Ну не будет же он всю оставшуюся жизнь делать в капитуле блистательную карьеру метельщика?!

А еще очень интересно…

— Дяденька! Дяденька! — заголосили совсем рядом так отчаянно и неожиданно, что Стас обернулся прыжком и растерянно воззрился на непонятно откуда взявшуюся девчонку — пожалуй, не старше той, с котятами в корзинке.

Только эта, стоявшая посреди двора в паре шагов от него, была грязной, оборванной и, похоже, больной, а может и до смерти перепуганной — так ее трясло. Стук зубов получался едва ли не громче слов, а от серо-бурых лохмотьев, кое-где приоткрывающих тощее тельце, несло помойкой.

Стас отступил — опасливая брезгливость тут же подсказала, что блохи, вши, лишай и прочие эпидемические прелести здесь на каждом шагу. Глядя на этого ребенка, не подумаешь, что она мылась хоть раз в жизни! Ну, разве что под дождем…

Он подавил желание зажать нос и напомнил себе, что ребенок-то не виноват. И если пришел за помощью…

— Что, девочка? — спросил он как мог мягко и тут же обругал самого себя.

Фройляйн же! Внимательнее надо быть, Станек, вот на таких мелочах вас, попаданцев и ловят…

— Там… Там. Там фы… фы… фройляйн! Голая! Почти совсем! А ее мужики тащить! А она кричит: «На помощь!» А я и сюда!

— Подожди, — попросил Стас, шагнул поближе и присел перед девчонкой на корточки.

Заглянул ей в лицо… и поразился, какое оно неприятное! Нос длинный, острый, кончик то и дело шевелится, черные глазки маленькие и близко посаженные, зубы слишком крупные и желтые, а кожа серая, словно пыль не просто ее припорошила, а приросла. Но слезы из ее глаз катились градом, и Стасу снова стало стыдно. Помочь надо, а не разглядывать!

То есть передать, куда следует, и вряд ли это означает — господину Фильцу. А вот капитана он видел совсем недавно! Исключительная удача!

— Не плачь. Я сейчас позову людей, они помогут, а ты расскажи, что за фройляйн и куда ее потащили?

— Да откуда ж я знаю! — истошно заголосила девчонка, широко открывая рот. — Волосья у ней неприбранные! Острижены, как у гулящей, во!

Она рубанула себя по шее ребром ладони, показывая, как именно были острижены волосы у девицы, и закашлялась, а потом прохрипела:

— Плечи голые, руки-ноги голые, а на самой только сорочка на веревочках, вот по это самое место! По улицам ходила, Стаса какого-то звала, а мужики из трактира вышли, пьяные, значит…

Кажется, девчонка говорила что-то еще. Наверняка говорила, губы шевелились, но звук как будто кто-то выключил…

Маринка! Маринка тоже здесь! Ну конечно, они же были вдвоем! Ну и что, что он упал, а она — нет?! Это ведь не значит, что для нее все обошлось, балбес ты самонадеянный! И теперь какие-то мужики…

Вскочив на ноги, Стас метнулся к забору. Звать кого-то — слишком долго! Пока объяснишь, пока убедишь… И наверняка не пустят! А тем временем Маринку просто утащат куда-нибудь… Так, тут есть калитка! Марина, я сейчас! Я уже почти!

Засов калитки, утопленный глубоко в стену, заел в пазах. Стас рванул его раз, другой, — безуспешно! А за спиной уже кто-то кричал, громко и требовательно. Плевать! Долбаный засов!..

Ворота! Они закрыты просто на брус, его достаточно поднять! Сейчас, сейчас!

Он рванул к воротам — до них было всего несколько шагов! — и не успел.

Двое, что бежали от капитула, свернули ему наперерез и встретили слаженным броском. Не дав ухватиться за брус, вцепились в предплечья, потянули назад, заламывая и повисая на плечах…

Крик вдали — глухо, как через стену. Сопение над ухом. Резкая вонь чужого пота.

Толкают — вовлекай, тянут — входи!

И он вошел. Присел, расслабленно и покорно следуя за их движением — не своим! Задержав дыхание, распрямился, поймал чужую силу и пропустил через себя, позволяя течь, куда она стремилась! Поднял руки, мягко их скруглив… Увлек наверх чужие, что вцепились в него так надежно и крепко.

И на выдохе, таком же долгом и плавном, как все, что он сейчас делал, дождался нужного мига, который почувствовал всем собой — спиной, руками и ногами, дыханием! Дождался — и шагнул вперед между рейтарами, стряхивая их легко и уверенно.

Вдох и выдох закончились, время снова понеслось вскачь.

Двое разлетелись в стороны, покатились по мостовой, позади послышался новый крик. Не обращая внимания, Стас поднял и отшвырнул брус, почти не ощутив его веса. Ворота, скрипнув, начали открываться сами собой…

Перед конным отрядом.

— Могу я узнать, куда вы решили направиться, герр Ясенецкий? — услышал Стас знакомый бесстрастный голос.

В капитуле что-то было не так! Это ощущение ледяной дрожью прокатилось по спине мигом раньше, чем Видо увидел отчаянный взгляд ведьмака. Тот выскочил навстречу отряду. В распахнутые ворота, прямо под копыта! Благо что ехали шагом, и Видо успел осадить серого, тот всхрапнул, но послушно замер. А Ясенецкий словно не заметил этого. Растрепанный, в прилипшей к телу рубашке и грязных штанах, в глазах плещется безумие. Не жалкое безрассудство, лишенное расчета и воли, а та разновидность, когда человек с голыми руками прет на зверя, в огонь или в безнадежную драку.