Среди гроз и теней - Бруша Анна - Страница 12

– Отпусти его, – сказал Йотун.

– Охотно, – ответил Дьярви и с силой оттолкнул мага от себя в колодец.

Несчастный не вскрикнул и удержать равновесие не мог, поскольку руки его были плотно притиснуты к телу. Безмолвно провалился в черную пропасть, а потом раздался гулкий удар тела о землю.

– Чего ты добиваешься? – спросил Йотун.

Внешне он оставался совершенно спокоен.

Улыбка на губах Дьярви стала шире.

– Перемен. Скоро… моя порода будет править, а твоя, Йотун, будет едой. И сегодня вы все в этом помогли… столько магии.

Но мертвяк стал серьезен, на его лице даже мелькнуло выражение разочарования:

– Но, правда, ты совсем не удивлен… Ну, конечно…

Йотун ударил заклинанием, которое угодило прямо в грудь Дьярви. Оно должно было спалить его дотла, но мертвяк лишь согнулся пополам, и его вырвало кровью. Сколько же он выпил?

– Как невежливо. Разве так себя ведут во время беседы? – Дьярви вытер рот тыльной стороной ладони. – Неплохо. Но можно было вложить побольше сил. Знаешь, я сохраню тебе жизнь, Йотун. Хочу, чтобы ты увидел, как все изменится. Дергался, боролся, но ни ты, ни твоя человечка не смогут помешать. И в конце концов, без тебя…

Йотун не дал закончить хвастливую речь, снова атаковав, заставляя Дьярви отскочить. Заклинания так и хлестали. Снова повторение дуэли. Кажется, Йотун все-таки вывел Дьярви из себя и заставил его изменить решение касательно «сохраню жизнь». С диким рычанием мертвяк бросился в бой, надеясь достать врага не магией, но когтями и клыками. И в этот момент Йотун послал на него что-то вроде огненного аркана. Магическая петля опоясала тело мертвяка. Он был пойман… и тщетно бился в попытках освободиться.

На лбу Йотуна выступили бисеринки пота. Видимо, поддерживать эту магию и справляться с попытками Дьярви вырваться было трудно. Йотун принялся медленно подходить, свободной рукой обнажая меч. И в этот момент другое заклинание угодило в Дьярви и разрушило путы.

Из тумана выступил Иярт.

Дьярви сбросил с себя остатки пут и, громко хохоча, прыгнул в один из колодцев. Обычный человек или тролль не выжил бы от падения с такой высоты.

Но мертвяк приземлился на ноги, точно кот, и бросился в тоннели, скрываясь во тьме.

Колодцы, ведущие под землю, были очень глубоки. У троллей не нашлось бы такой веревки, чтобы спуститься на самое дно в пещеры, при этом не свернув себе шеи, да они и не видели никакого смысла рисковать.

Все казалось таким ясным.

– Он убит, – сказал Иярт, его глаза радостно горели. – Никто бы не выжил после столкновения с землей. Мое заклинание закончило дело.

Йотун проявил чудеса самообладания, даже не представляю, как он удержался от того, чтобы не ударить сурма-йя. Одна только улыбка вызывала злость и сильнейшее желание ее стереть.

После того, как все охотники вернулись в лагерь, все заградительные заклинания были сняты, а туман рассеян, тролли старались убедить самих себя, что охота увенчалась успехом, несмотря на то, что тела убийцы не было предъявлено.

Кстати, именно этим обстоятельством вожак сурма-йя объяснил, почему Йотун сам не столкнул Дьярви в колодец, а попытался его захватить: все равно, что убить медведя, но не получить шкуры.

– Мы бы поверили вашему слову, советник, – сказал Иярт, снисходительно улыбаясь. – Тогда победа была полностью вашей.

Уже одно то, что он допускал мысль, что можно было «не поверить», являлось серьезным оскорблением. Иярт был таким цельным в своей глупой гордости и продолжал хвастать, что это он нанес решающий удар. И если для сурма-йя такое поведение и было в порядке вещей, то для благородных магов оно являлось недостойным. Тем более вмешательство в чужое заклинание. Презрение и неприязнь к Иярту и всем сурма-йя только усилились.

Да и радость от завершения охоты имела горький привкус. Нельзя было отмахнуться от большого количества раненых и убитых. Прибавить к этому, что пропали три тролля…

Поэтому было много вина, которое возбуждало не веселье, а скорее усиливало глухое раздражение от того, что всего один маг мог нанести такой урон, и сурма-йя вели себя, как хозяева жизни.

Я же была рада, что Йотун вернулся невредимым, и испытала огромное облегчение, что все на время прекратилось. Дьярви явно не планировал возвращаться, он все дальше уходил в пещеры. Мертвяк был измотан и ранен, но на его губах то и дело возникала злая улыбка. У него был вид человека, добившегося своего.

Йотун пришел к раненым и произнес короткую, но проникновенную речь, в которой воздавал должное мужеству и умению каждого мага. Я могла наблюдать за Гельдом, который выглядел гораздо лучше по сравнению с минувшим вечером. Он как будто успокоился и больше не заговаривал о Дьярви.

Только ореховые глаза внимательно следили за Йотуном.

– Не слабый противник. И когти острые, – с ухмылкой сказал он. – Не чета моим. – Он продемонстрировал свою большую кисть. – Да и зубы тоже… очень необычный маг.

Йотун серьезно кивнул, но не поддержал тему. Тем более его отвлек целитель Ньёд.

– Ваша яло эманта оказала мне неоценимую помощь с ранеными. – Тролль помолчал, а потом улыбнулся. – При должном обучении она бы могла вступить в орден целителей, освоив несколько нехитрых, посильных женщине заклинаний.

Йотун искоса взглянул на меня.

Я подумала, что он может рассердиться, но он, наоборот, привлек меня к себе, задумчиво поглаживая по спине:

– Да… – сказал он, – весьма вероятно. Небезразличие к чужим страданиям делают ей честь.

– Свойство, больше подходящее благородной тролльчанке, – серьезно заявил Ньёд.

Мне хотелось сказать, что люди разные, но Гельд, к счастью, меня опередил.

– Силы магии! Ты же хронист, Ньёд… и неужели после всего того, что ты видел и записывал, ты серьезно веришь в то, что мы отличаемся от людей? Я бы сказал, что и от зверей-то мы не слишком далеко ушли.

Ньёд покачал головой:

– Кажется, обезболивающее заклинание перестает действовать, от этого в теле появляется избыток желчи.

Он отвлекся на Гельда, накладывая руки ему на грудь.

– Идем, – сказал Йотун и повлек меня за собой.

Мы вышли за пределы лагеря и вошли в лес.

Я коснулась обугленного ствола дерева, тоже ранение от боевого заклинания. Умрет ли этот великан, росший не одну сотню лет, или все же продолжит расти вопреки всему?

Я подняла глаза на Йотуна, его профиль был словно высечен из камня. Наконец-то мы остались наедине.

Мое сердце болезненно сжалось от полноты охвативших меня чувств.

– Ты его видел, – сказала я, сжимая ладони в кулаки.

Он резко повернулся.

– Ты сказала правду, – прозвучало почти как обвинение.

Я тихо рассмеялась.

– Ты как будто разочарован, что я не оправдала ваши предрассудки касательно лживости людей.

– Вовсе нет. Но я удивлен… мягко скажем.

– Тем, что мертвецы действительно оживают?

Йотун усмехнулся.

– Да уж.

– Но теперь законы магии, которые ты так хорошо знаешь, разрушены?

Это мысль мне показалось до ужаса смешной.

– До основания, – с напускной суровостью подтвердил Йотун.

Он сделал шаг, сокращая расстояние между нами. Его взгляд был темным, но на дне глаз плясали веселые искорки. Мне захотелось коснуться его, почувствовать тепло его губ на своих губах. Я не хотела думать о тех магах, которые лежали холодные и неподвижные, укрытые мешковиной в темных кровавых пятнах. Они никогда не засмеются, ничего не почувствуют. Среди них мог быть он…

Йотун не подозревал о моих мыслях и продолжал рассуждать:

– С Дьярви легко можно было ошибиться… Ты не так хорошо его знала. А синие волосы не у одного тролля. Даже хромота не слишком надежная примета. Прибавить к этому твое сильное отвращение к жестокости. Изощренный убийца, пьющий кровь своих жертв, мог показаться тебе темным порождением. Его в любом случае нужно было бы поймать и казнить.