Выбери любимый жанр

Аксиомы, леммы, теоремы. Стихотворения, баллады, переводы - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 12


Изменить размер шрифта:

12

Предстает в изображенье

Жалкой куклой из соломы,

Милосердно отдается

Палачу — таков закон...»

...В беззаботном Амстердаме, на другом краю Европы

Мануэлю Пименталю улыбается фортуна.

Он купец, судовладелец, перед ним — прямые тропы.

У причала ждет приказа белопарусная шхуна.

Исаака бен-Жакара в Мануэле разодетом

Узнает купец Альфонсу за столом, в пикет играя.

«Исаак, ведь в Лиссабоне вас казнили прошлым летом!»

«Дон Альфонсо, я там не был. Козырь ваш, игра вторая!»

«...Бен-Жакар, судовладелец,

Иудействующий грешник,

От суда бежавший грешник,

То ль в Париж, то ль в Амстердам.

Предстает в изображенье

Жалкой куклой из соломы,

Милосердно отдается

Палачу — сей ветхий хлам...»

Возвращается под утро, как всегда, в игре — удача,

В кошельке звенят монеты, ум его — острее бритвы.

Он ложится спать веселым, но во сне едва не плачет:

Исааку снятся куклы, и подмостки, и молитвы.

На подмостках куклы стонут, их вот-вот поглотит пламя,

На него ж глядит сурово инквизитор на балконе...

...Спят купцы и мореходы ранним утром в Амстердаме,

И кому какое дело — что случилось в Лиссабоне.

После встречи с приезжим португальским купцом Альфонсу ду Пиррешу, после странного известия о «казни в изображении», Исаака бен-Жакара не оставляли тяжелые предчувствия.

Ему казалось, что кто-то следит за ним, что какой-то невидимый соглядатай всё чаще и чаще ходит за ним по пятам…

Но странно — ведь что такое казнь в изображении? Как сказал этот самый дон Альфонсу:

«...Казнь была в изображенье

Просто кукла из соломы,

В колпаке и балахоне,

Любо-дорого смотреть!

Там сожгли двенадцать кукол,

Вместо тех, что убежали

Или попросту успели

Так удачно умереть...»

Что за беда — сожгли мешок соломы?! Отчего же так тяжело об этом думать, Исаак? Отчего же стонешь ты по ночам, кого ты видишь в тяжких, выморочных снах? Что за видения, что за призраки мучают тебя — с тех самых пор?

Чертова серенада

Ни веселья, ни печали,

Темнота ли, теснота?

То ли черти укачали,

То ли просто — суета?

То ли тени, то ли лица —

Ни запомнить, ни забыть!

То деревня, то столица —

Как такое может быть?!

Было, не было, не будет,

Пронесет — не занесет.

Черт согреет, черт остудит,

Погремушкой потрясет.

Осторожными шагами,

Искривив усмешкой рот,

Он последует за вами —

От ворот за поворот.

И слюнявит пастью клейкой

В небе звездочку жираф.

И скользнет по краю змейкой

То ли саван, то ли шарф.

Что там карты напророчат?

Склеп холодный, старый дом?

Черт резвится и хохочет,

Бродят призраки кругом.

И вот, наконец, его дурные предчувствия словно бы получили подтверждение. Появился однажды в Амстердаме странный незнакомец. Он пришел в трактир «Четыре друга», в котором каждый вечер Мануэль Пименталь, с картами в руках, испытывал удачу. Незнакомец с тусклым взглядом молча сел за его стол, и Мануэль проиграл ему всё, чем владел: шхуну, дом, шпагу, даже старый пистолет, с которым никогда не расставался. Остался у него лишь стертый медный пятак — талисман, приносивший удачу.

«Я приду за выигрышем ночью», — глухим голосом сказал незнакомец перед тем, как оставить трактир.

На просьбу Мануэля дать отыграться, он повторил: «Ночью, — и добавил: — Если тебе есть, что ставить».

Последняя ночь

Часы отбили полночь в уголке.

Двенадцатым ударом — тень угрозы.

Молчание стекает по руке

И обретает очертанья розы...

И холодно за праздничным столом.

Воздав сполна возвышенному слогу,

Прочтя молитву и пропев псалом,

Покинешь ты привычную берлогу.

А переход от света к темноте

Ты нынче ночью чувствуешь острее,

И приближаясь к роковой черте,

Ты сам себе покажешься мудрее.

Обострены и зрение, и слух.

И маски пожелтевшей не снимая,

Ты ждешь, пока не прокричит петух,

Но не померкнет змейка золотая...

Вот он — большой дом Исаака бен-Жакара Пименталя.

Уже проигранный, но еще не отданный.

Вот закладная на шхуну — уже проигранную, но еще не отданную.

Вот золото — уже проигранное, но еще не отданное.

Вот шпага с серебряным эфесом — память о покойном короле Генрихе.

12
Перейти на страницу:
Мир литературы