Рыжий: спасти СССР 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 25

— Это что еще такое?

— Извините, Григорий Васильевич, можно остановить машину на минуту?

— Сережа, притормози!

Шофер притер «Волга» к обочине. Чубайсов выскочил из салона и кинулся следом за невысоким, склонным к полноте и залысинам парнем. Догнал было его, но вдруг остановился, махнул рукой и вернулся к машине.

Я узнал его по фотографиям. Первой моей реакцией было догнать и дать по рылу. Не по-каратистски, а по-дворовому. Врезать по сопатке, с оттяжечкой. Пусть умоется юшечкой, гнида. И ведь он почувствовал. Обернулся испуганно. Но я уже передумал. Начинать такие дела и марать руки о всякую мразь. Насколько я помню, мой предшественник и этот жирняй познакомятся только лет через пять, объединив ленинградский и московский «экономические кружки». Вернее — познакомились бы.

Вернувшись в «Волгу», я кивнул водиле, дескать, можно ехать, как будто это была моя персональная машина. Романов с интересом на меня посмотрел.

— Ваш знакомый? — спросил он.

— Обознался.

— Тогда давайте вернемся к вашему предложению.

— Собственно, подробности будут в моем докладе, но если кратко… Я предлагаю вот что… Одна из проблем нашей молодежи — это не хватка денег. Стипендии, прямо скажем, не большие. Ну что такое тридцать три рубля для пэтэушника, который, вроде, уже самостоятельный, а все еще у папы с мамой на шее сидит. И это еще, если есть на чьей шее сидеть. А как быть детям из неполных семей? А — детдомовским?.. Одеться хочется по-современному, девушку в кафе сводить… А еще неплохо бы иметь магнитофон, мотоцикл… Короче, удовлетворять нехитрые молодежные потребности.

— Я когда в судостроительном учился о штанах лишних мечтал, не то что — о мотоцикле, — вставил первый секретарь.

— Ну и что в этом хорошего, Григорий Васильевич?.. Ну ладно вы… Вы человек сознательный… А другие ведь и по кривой дорожке могут пойти!

— Например, заняться спекуляцией иностранных шмоток, — попытался он меня подколоть.

Не на того напал.

— Да, — сказал я, твердо глядя ему в глаза. — Правда, этим балуются в основном сынки и доченьки из благополучных семей. Студенты престижных ВУЗов. А «бурсаки» мелочь по карманам тырят, и сроки получают… Вы по себе знаете, насколько разлагающе действует нищета. Тем более, когда у других импортные штаны, магнитофоны, не заработанные «тачки», автомобили — то есть. Все это вызывает зависть и желание, если не отнять, то хотя бы попортить счастливчику жизнь.

— В этом вы меня убедили, что дальше.

— В профтехучилищах, техникумах и техвузах учат работать и головой и руками. Гоняют на производственную практику. Так почему бы не дать ребятам заработать? Посмотрите, чего не хватает в магазинах?.. Всякой хозяйственной ерунды. Промышленность выпускает, но мало. А ребята, при должной организации дела, могут делать разные там электрошашлычницы, электрочайники, утюги с отпаривателями, фритюрницы, скороварки, вафельницы, женские плойки и так далее. Таким образом можно бороться с дефицитом, и дать возможность заработать как самим учащимся, так и их учебным заведениям.

— Звучит увлекательно, — согласился питерский глава, — насколько я понимаю, вы претендуете на то, чтобы возглавить в нашем городе сеть таких ресурсно-производственных центров?

— Почему бы и нет! Мне деньги тоже нужны. А еще нужнее, чтобы молодежь наша не болталась без дела. Не воровала, не спекулировала, не пила водку и не курила по подворотням. А главное — могла реализоваться как в профессиональной, так и личностно-бытовой сфере. Скольким полезным для страны изобретениям и рацпредложениям можно дать дорогу, не загружая этим серьезные предприятия. Одними только этими РПЦ мы сможем решить массу проблем — бытовых, педагогических, идеологических, наконец.

— Вижу, у вас размах, — с насмешкой, но благожелательно кивнул Романов. — Вы говорите — одними только этими РПЦ, выходит, есть у вас и иные идеи?

— Есть, но не все сразу, — отрезал я.

Первый секретарь Ленинградского обкома смотрел на меня умными, внимательными глазами. Я читал в них больше, чем он хотел мне передать своим взглядом. Откуда ему было знать, что он имеет дело не с рыжим юнцом, а с мужиком, прожившим долгую и нелегкую жизнь, не только ставшим свидетелем гибели великой страны, но и одним из тех, кто должен был разгребать тяжелейшие последствия этой катастрофы.

Есть ли у меня еще идеи? Полно. Столько, что я и сам еще не успел их проговорить для себя. И уж тем более — произнести вслух. И одна из них звучит настолько смело, что мне даже представить трудно кому бы я мог ее высказать в этой эпохе. Вернее — не идея даже, а — горькая истина, которая звучит примерно так. Чтобы катастрофа не случилась, надо бороться не за создание мировой системы социализма, разбазаривая ресурсы страны на помощь африканским людоедам и скользким метисам из стран танго, самбы и прочей мумбы-юмбы. Не строительством коммунизма следует заниматься, а всемерным укреплением действительно могучего, единственного в мире государства Союза Советских Социалистических Республик. Не подменяя его никаким суррогатами. А для этого все средства хороши и никакие траты не чрезмерны. Никаких расшаркиваний перед Западом. Всякие там права человека и прочее — побоку. Система должна быть максимально жесткой с внешними и внутренними врагами и максимально благоприятной для своих — трудящихся, творческой и научно-технической интеллигенции, честных управленцев, военных, сотрудников спецслужб, медиков, педагогов и так далее.

— Вижу, мы найдем с вами общий язык, товарищ Чубайсов!

Здание ВНИИСИ вполне отвечало тенденциям городской архитектуры второй половины ХХ века. Сразу видно, что на создание этой, антисоветской по сути, структуры ушли огромные деньги, которые можно было потратить с большей пользой для страны. Заправляет здесь Джермен Михайлович Гвишиани — зять Косыгина и человек, к которому прислушивается сам Андропов, а следовательно — и другие члены Политбюро, включая, вероятно, и самого генсека.

Пять лет назад, осенью 1972 года, этот, тогда еще малоприметный заместитель начальника Госкомитета СССР по науке и технике, посетил Австрию, чтобы в живописном Лаксенбургском замке под Веной встретиться с представителями Римского клуба, для учреждения Международного института прикладного системного анализа. Там его, скорее всего, и завербовали, сориентировав на развал Советского Союза.

Уж не знаю, что они к нему применили — «медовую ловушку» с последующим шантажом или просто купили, но по возвращению домой Гвишиани принялся активно продвигать в верхах идеи интеграции экономики СССР в мировую, читай — западную финансово-промышленную структуру. И чтобы данная интеграция проходила успешнее, Джермен Михайлович предложил создать советский филиал МИПСА, призванный якобы для усовершенствования системы управления первым в мире социалистическим государством.

И буквально на следующий год стартовал так называемый «Хельсинкский процесс», который привел к подписанию в 1975 году «Акта по безопасности и сотрудничеству в Европе», который, кроме Союза, подписали еще тридцать четыре государства. Собирались ли они его соблюдать — другой вопрос. Главное, что советское правительство взяло на себя, навязанное спецслужбами США и Западной Европы, обязательство соблюдать права человека, собственными руками заложив мину замедленного действия под страну.

На волне эйфории, захлестнувшей, увы, и советский народ, под шумок довольно бессмысленной с точки зрения освоения Космоса, программы «Союз — Аполлон», когда американцы пристыковали в нашему новенькому кораблю свое ржавое корыто, в стране, как поганки, после грибного дождя, стали расти так называемые «хельсинкские группы». Пятая колонна, подпитываемая шмотьем, деньгами и подрывной литературой, начала действовать незамедлительно.

Пикеты на Красной площади, с лозунгами «Уважайте Конституцию — основной закон Союза ССР» и тому подобными, «по чистой случайности» немедленно приковывали внимание «свободной западной прессы», а враждебные радиоголоса завывали о нелегкой судьбе доморощенных «борцов за свободу», которыми занималось Пятое управление КГБ. Все это исподволь разлагало советское общество, но при всех, придуманных в Лэнгли, «ужасах советского тоталитарного режима», диссиденты чувствовали себя неплохо.