Империя (СИ) - Аксёнов Жан - Страница 27

— Справлюсь, — хмыкнул я. — Если что, звоните Громову. И оставьте оружие. Подозреваю, с меня за каждую стрелянную гильзу спросят.

Тихон кивнул, и Шурка, вздохнув, отдала мне пистолет. Тихон положил свой карабин рядом.

— И ещё, Тихон, Шурка, — я показал на труп, — об этом ни слова. Никому. Даже своим. Даже моим. Сами понимаете, кому я сейчас обещание давал.

— Да уж, понятно, чо, — мрачно кивнул Тихон.

ㅤ

Они ушли, и вовремя. Вскоре я услышал сирены.

Так, времени в обрез. Телекинезом поднял лист ржавого железа из кучи мусора, набросил на Коршунова. Набросал обломков кирпичей, досок, кусков штукатурки, засыпая тело. Только удостоверение Коршунова забрал — пригодится.

Сирены взвыли совсем близко. Я вышел на улицу, стараясь держаться спокойно. Две патрульные машины затормозили у особняка, из них вывалились четверо полицейских.

Подошедший первым старший лейтенант с усталыми глазами, увидев меня, инстинктивно потянулся к кобуре.

— Кто вы и что здесь происходит? — спросил он насторожённо.

Я вытащил удостоверение Коршунова, не раскрывая, просто ткнул красной корочкой.

— Это дело Тайной канцелярии.

Лейтенант сразу сбавил обороты, убрал руку от кобуры:

— Понимаю, но нам нужно выяснить, что произошло, — развёл он руками. — Соседи жалуются, говорят, война была. Поступили звонки.

— Я прекрасно понимаю ваше положение, — ответил я спокойно. — Можете успокоить соседей. Здесь уже всё закончено.

— Я всё же должен…

— Поверьте, — глянул я ему в глаза с лёгким нажимом, — вам и без того забот хватает. Вы не захотите в это лезть.

Он чуть вздрогнул и повторил, как эхо:

— Я и правда не хочу в это лезть, мне и без того забот хватает.

— Но оцепление выставить нужно, — добавил я. — И никого не пускать.

Лейтенант кивнул, и через пару минут вокруг особняка началась движуха. Ещё одна машина подъехала, потом ещё. Полицейские выставляли оцепление, но внутрь никто не лез. Они поглядывали на меня, но держали дистанцию.

Через пять минут подъехала ещё одна машина. Из неё вылез майор — низкий, толстый, с лицом, будто жевал лимон. Местный начальник.

— Что здесь произошло и кто вы такой? — подошёл он ко мне.

— Граф Каменский, — представился я.

— Каменский… Каменский… — майор вгляделся в меня, сопоставляя с возрастом.

— Илья Михайлович Каменский, — помог я ему сориентироваться. — Сын Михаила Алексеевича, ныне покойного. Неделя как вступил в наследство.

— Теперь понял, Ваше Сиятельство, — кивнул майор. — Соболезную. И всё же, что здесь произошло?

Документов не спросил, и то хорошо.

— Здесь скоро будет высокое начальство, демоноборцы, — объяснил я спокойно. — Они очень просили никого не пускать. Вы, конечно, можете зайти, я мешать не буду. Но поверьте, вам это не нужно.

— Начальник отдела? Местный или из Челябинска?

— Берите выше, — показал я пальцем вверх. — Из самого Петербурга.

— Из Питера⁈ — майор сглотнул, побледнел, потом ослабил галстук. — В это мы точно не полезем! Да я лучше сам в оцеплении постою!

Он уже разворачивался, чтобы уйти, и тут я его окликнул:

— Майор! Не обессудьте, но отойти не могу, а жрать очень хочется.

Майор хохотнул, его лицо разгладилось, как будто я попросил пива.

— Ох, понимаю, — говорит он. — Сейчас пошлю. Принесут что-нибудь.

Вдруг майор замер, видимо, заметив мою бледность и импровизированные повязки.

— Что ж вы молчите-то! — всплеснул он руками. — Сейчас всё организую. И лекаря вызову.

Еду принесли быстро — забегаловка оказалась едва за углом. А лекарь приехал через двадцать минут, когда я уже успел поесть. Он осмотрел меня, промыл раны антисептиком, сделал нормальную перевязку, используя мазь пополам с целительской магией и выдал чистую форменную рубашку из каких-то запасов.

— Не обессудьте, — извинился лекарь, будто следить за моим гардеробом входило в его служебные обязанности. — Что есть.

Потянулись часы ожидания. От нечего делать мы разговорились с майором, старательно обходя тему произошедшего в особняке. Я рассказал ему, что учился, что отец погиб. Майор пожаловался на тяготы службы. Обычный трёп. За время вынужденного безделья мы чуть ли не лучшими друзьями стали, даже телефонами обменялись.

Мне дважды звонили из дома. Сначала мама:

— Илья, с тобой всё в порядке? Тихон сказал, что ты остался в городе по делам.

По интонации мамы я понял, что она немного в курсе произошедшего и знает, по каким именно делам я остался. Надеюсь, Тихон ей хотя бы про оборотня не рассказал.

Со своей стороны постарался её успокоить:

— Всё хорошо, мам. Не переживай. Буду дома, как только смогу, но здесь и правда надо закончить дела.

— Ты хоть покушал?

Мамы — это всегда мамы, во всех мирах.

— Покушал, — улыбнулся я. — Со мной правда всё хорошо.

Потом звонил Тихон, коротко доложил, что добрались, всё спокойно. Из этого я сделал вывод, что Тихон ещё в дороге связался с моей матерью, чтобы её успокоить.

Почти через четыре часа майор, с которым мы обсуждали особенности службы в провинции, вдруг поднял голову:

— Вроде как стрекочет что-то? — прислушался он к едва различимому шуму.

А через минуту над нами завис военный вертолёт. Высокое начальство изволило пожаловать по мою душу.

Гул вертолёта стал оглушительным, и я прищурился, глядя, как чёрная машина садилась на пустырь за заброшкой. Пыль вздымалась столбом, полицейские в оцеплении переглядывались. Я поднялся, поправив рубашку, которую мне выдали взамен окровавленной толстовки, и пошёл навстречу, держа спину прямо, хотя рана на груди горела огнём. Чуйка подсказывала: этот человек — не тот, перед кем стоит показывать слабость.

Из вертолёта вышли трое. Первый — мужчина лет шестидесяти, в строгом сером костюме, с сединой на висках и холодными глазами. На его непроницаемом лице я заметил слабо скрываемую скорбь. За ним — худощавый мужчина в чёрной униформе, с чемоданчиком, его взгляд пробежался по развалинам. Криминалист, без сомнения. Последний — здоровяк с каменным лицом, с заметно выпирающим из-под куртки пистолетом.

Я направился к ним, встретив на полпути.

— Полковник Бестужев, — прокричал седой мужчина, перекрикивая рёв турбин вертолёта. — начальник управления по борьбе с демонической угрозой, Тайная канцелярия.

— Граф Каменский, — кивнул я полковнику, не тратя слов на церемонии.

— Максим, в дверях, — распорядился Бестужев, поворачиваясь к здоровяку. — Никого не пускать.

Теперь понятно — телохранитель.

— Ведите, — скомандовал Бестужев.

ㅤ

В центре зала, под грудой мусора, которой я прикрыл труп от любопытных глаз полицейских, покоился Коршунов.

Я отбросил телекинезом лист железа и обломки. Меч так и торчал из груди одержимого, лицо застыло в гримасе, клыки и когти блестели в тусклом свете. Бестужев замер, его глаза сузились, но он не отвёл взгляд. Я увидел, как напряглись его скулы. Он опустился на одно колено, осмотрел тело, пальцами в перчатке провёл по рукояти меча.

— Сергей был отличным агентом, — тихо сказал полковник, поднимаясь. — Семнадцать лет безупречной службы.

Он сделал знак криминалисту. Тот подошёл, раскрыл чемоданчик, достал артефактный сканер — металлическую пластину с рунами, подключил к ноутбуку. Пластиной он провёл над телом, и в районе груди ноутбук пискнул.

— Это определённо старший агент Коршунов Сергей Петрович, — доложил криминалист, не поднимая глаз от прибора. — Магический отпечаток подтверждён. Прошёл серьёзную демоническую трансформацию.

— Понятно. Работайте, — кивнул Бестужев, поворачиваясь ко мне. — Граф, у нас с вами опрос, а не допрос, — пояснил Бестужев, доставая блокнот. — Вы проходите по делу как свидетель. Расскажите подробно, что у вас здесь произошло.

Я вздохнул, собираясь с мыслями.

— Если вкратце…