Империя (СИ) - Аксёнов Жан - Страница 12

— Как с графом разговариваешь? — возмутилась Шурка.

Витька повернулся, прищурился.

— Это граф? Чё, правда?

Шурка кивнула, и Витька заметно подобрался.

— О, простите, Ваше Сиятельство, — сменил он тон. — Не узнал. Со всяческим почтением, стало быть, но у меня сегодня выходной. Звоните в понедельник.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Мне. Надо. Сегодня, — с нажимом ответил я.

Витька вздрогнул.

— Вам надо сегодня, — повторил он, но потом встряхнул головой. — Сто рублей и выезжаем прямо сейчас.

— А хо-хо не ху-ху? — возмутилась было Шурка, но, наткнувшись на мой взгляд, осеклась.

— Десятка, — спокойно предложил я.

— Девяносто! — Витька с азартом повернулся ко мне. — Чисто по-графски!

— Двадцать, — повысил я ставку. — Ты всё равно в баре сидишь, пиво хлещешь. Так хоть заработаешь.

— Восемьдесят, — Витька почесал затылок. — В выходной работать — себя не уважать!

— Тридцать, — я откинулся на стуле. — Тебе там делов-то на час!

К нам подтянулся бармен, с интересом прислушиваясь к торгу.

— Семьдесят, — Витька прищурился. — Знаю я, сколько там работы. До конца дня не управиться.

— Сорок, — я отхлебнул кофе. — Я тебе помогу, вдвоём управимся.

— Шестьдесят, и это моё последнее слово, — Витька подался вперёд.

— Пятьдесят, — я подался навстречу.

Витька задумался, барабаня пальцами по стойке.

— Полтинник… и счёт в баре, — выдал он наконец.

— Договорились, — кивнул я.

Но прежде чем я успел оплатить, Витька с совершенно наглыми глазами обратился к бармену:

— Дружище, пак пива докинь. Граф угощает.

Спорить из-за таких мелочей я счёл ниже своего достоинства. Я и торговался-то не ради денег. Просто весело, да и со стольником Витька, конечно, переборщил.

Я молча положил полтинник на стол, оплатил счёт в баре, и мы вышли на улицу. Витька прихватил с собой свою прелесть.

— Инструменты где? — спросил я.

— В машине, — махнул он рукой. — Я на своей приехал.

Глядя на его нетвёрдую походку, я задумался, как же он собирался домой возвращаться за рулём?

В багажнике Витькиной машины обнаружился не только чемоданчик с инструментами, но и небольшая бухта кабеля. Были там также когти для лазания по столбам, страховочный пояс и даже каска.

Шурка уснула почти сразу, как только мы выехали из города. Витька пытался меня развлекать байками про «самые сложные случаи в его практике», постоянно прихлёбывая пиво. К концу поездки он был уже в полной отключке — запрокинул голову и храпел на заднем сиденье.

В деревне я разбудил Шурку и, отдав ей деньги на картофелесажалку, отправил к отцу. Но она тут же вернулась, мол, тоже с инструментами работать умеет, а Витьке доверия нет.

В деревне электрик проснулся и попросил остановить на выезде. Выйдя из машины, он подошёл к огороженному столбу и подёргал какой-то рубильник, а потом и вовсе повесил на него замок, который достал из кармана.

Сев в машину, он объяснил:

— Этим рубильником линия подключается. А замок повесил, чтобы какой-нибудь дебил электричество раньше времени не включил.

Мы поехали вдоль линии электропередачи, и Витька визуально проверял, всё ли с ней в порядке.

Он вроде даже протрезвел немного, но у меня всё же были сомнения — не напрасно ли я его везу?

— Мне так-то вчера ещё сказали, что в понедельник чинить поедем, — сообщил он, — вот я заранее всё с собой взял. Только вот, — тут Витька замялся, — мы ж с вами столб-то поставить не сможем…

— А ты за что с Его Сиятельства деньги взял, зная, что там столб ставить нужно? — вскипела Шурка.

— Столб не моя проблема, — нагло ответил Витька.

— Ты главное провода подключи, — хмыкнул я. — А со столбом я и без тебя справлюсь.

— Ну, хорошо, коли так, — неуверенно согласился Витька.

Когда мы приехали к усадьбе, он вывалился из машины, не в силах стоять на ногах. На последнем участке его ещё и укачало в дороге.

Я без лишних слов подошёл к упавшему столбу, сосредоточился и телекинезом поднял его. Столб был деревянный и крепился к бетонному костылю. Я держал столб, пока Витька, справившись с изумлением, закреплял его скобами.

Худо-бедно он справился — закрутил-таки болты.

— Теперь нужно провода тянуть от соседнего столба, — объяснил он, шатаясь. — Они тоже оборваны.

Он направился к тому столбу, прихватив из пикапа всё необходимое.

— А ты как на столб-то полезешь? — засомневался я.

— Фигня вопрос, сейчас залезем, — самоуверенно ответил Витька, пытаясь справиться с когтями.

И тут сработала моя чуйка, а следом из леса донёсся низкий рык.

— Быстро все в усадьбу! — скомандовал я, ещё не видя опасности.

— Ваше Сиятельство, — раздался голос Витьки сверху, — я не такое не подписывался!

Я взглянул наверх. Витька, трезвый, как стёклышко, висел на самом верху столба, обхватив его руками и ногами, и пялился в сторону леса.

Что характерно — висел он там вообще без когтей и какой-либо снаряги. Я даже не заметил, как он туда залез!

И тут из леса появился медведь. Явно демонический — зелёная шерсть, клыки длиной с ладонь.

— Да сколько же вас здесь? — сплюнул я, готовясь к бою.

Медведь остановился на опушке. Огромный, пара метров в холке, с отливающей зеленью шерстью. Мощная голова, огромные клыки. И нездоровый интерес к нам троим.

— В усадьбу! — рявкнул я Шурке.

Она помедлила, бросив на меня взгляд, полный сомнений, но потом кивнула и рванула в сторону усадьбы. Медведь проводил её взглядом, но остался на месте, принюхиваясь.

Осмотревшись, я поискал что-нибудь похожее на оружие. Ни ружья, ни топора, ни даже приличной палки. Разве что… Неподалёку, под столбом, валялись когти, которые Витька не успел надеть перед скоростным подъёмом.

Выставив руку, телекинезом подхватил когти и подтянул их к себе. Они звякнули, ударившись друг о друга. Оружие так себе, если честно. Против такой туши — всё одно что зубочистка… Но на безрыбье…

Меж тем зверюга, определившись с целью, двинулась ко мне, но не слишком торопливо, скорее изучающе.

И тут наверху случился приступ паники.

— А-а-а-а! Помогите! Спасите! — заверещал Витька.

Эффект оказался мгновенным. Медведь замер, повернул голову к столбу, и принюхался. Я видел, как ноздри его раздуваются, втягивая запах Витьки.

Видимо, демон решил, что Витька гораздо аппетитнее меня. Он бросился к столбу и поднялся на задние лапы, передними обхватив опору. Столб качнулся под нагрузкой.

«Так вот как упал предыдущий столб», — понял я, вспомнив царапины на поваленной опоре.

Взвесив плюсы и минусы, я решил: пусть лезет. Залезет повыше — я его телекинезом сдёрну, и когда эта туша свалится с верхотуры, его, как минимум, оглушит, и можно будет добить.

Но в мои планы вмешались.

Резкий хлопок выстрела разорвал тишину. Я инстинктивно пригнулся, оборачиваясь на звук.

Шурка стояла подле пикапа, в полусотне метров от меня. Она не убежала. Добралась до машины, где ещё со вчерашнего дня остались лежать стволы, нашла мой трофейный карабин и сейчас держала его в руках с уверенностью опытного стрелка.

Медведь взревел, мотая башкой. Часть его черепа снесло выстрелом, кровь брызнула на столб. Витька от такой картины заорал ещё громче, с какими-то совсем уж истеричными нотками. Как бы в обморок не грохнулся! С такой-то высоты!

И тут рана на голове медведя начала прямо на глазах затягиваться, кости срослись, чёрная кожа покрыла череп, закрывая повреждение. Только шерсть обратно не отросла.

Регенерация. Вот дерьмо! Впрочем, этого следовало ожидать!

Медведь опустился на четыре лапы и повернулся к Шурке. И, кажется, он выбрал новую жертву. Взревев, он бросился в сторону пикапа, с каждым прыжком разгоняясь всё быстрее.

Решение приходит в голову мгновенно. Толчок — и я взмываю в воздух, лечу по пологой дуге, сжимая в руках когти. Секунда планирующего полёта — и я обрушиваюсь медведю на спину.