Девочка, я тебя добью(сь) (СИ) - Кьяр Яра - Страница 1

— Работы сегодня никто не сдает, — басит Власов, подозвав всю нашу группу к себе. — Преподу говорим, что ни о каком задании вообще речи не было. Всем ясно?

— Опять? — пищит Катька — наша главная зубрилка. — Я ведь столько времени…

— Я по-китайски, что ли, говорю⁈ — тут же вспыхивает он, а у меня мурашки по спине пробегают от его голоса и власти, что исходит от него.

— Все поняла, — испугано выпаливает Катя, спешно заталкивая работу в свою сумку.

— Отлично. Больше никому ничего не нужно объяснять? — продолжает напирать он.

Дружбаны Власова окидывают остальных недружелюбным взглядом, и нам не остается ничего, кроме как молча кивать и опускать взгляды.

Тимур Власов с первого же курса показал всем, кто здесь главный, собрав вокруг себя банду таких же отвязных парней, как и он сам. Он привык к тому, что все происходит так, как хочет он, и не приемлет отказов. А мы, хоть уже и не маленькие дети, которые боятся хулиганов со двора, а все равно ходим в страхе перед Власовым и исполняем все, что он скажет.

Уж не знаю, в чем тут дело. То ли в силе, что исходит от одного лишь взгляда, то ли в его харизме… Тимур ведь далеко не дурак, предметы ему даются легко. Вот только его желание сопротивляться системе и не делать то, что требуют преподаватели от всех студентов, делают его таким, какой он есть. А нам приходится плясать под его дудку, чтобы его, не дай бог, не попытались вновь отчислить.

Такое уже было на втором курсе. Вот только он добился того, чтобы остаться, а нам пришлось отдуваться и писать за него курсовые вместе с дополнительными работами. Еще и влетело нам тогда от него будь здоров. Ну а кому из нас нужно повторение тех событий? Да никому!

А меня постигла самая большая неприятность — я влюбилась в Тимура. Окончательно и бесповоротно. Вот что за несправедливость⁈ Почему нельзя было влюбиться в какого-нибудь тихого и спокойного парня? Нет же, я зачем-то втрескалась в красавчика, с которым мы вообще на разных полюсах. А он никогда даже и не взглянет на такую, как я — послушную тихоню-зубрилку, серую мышь, которая одевается в теткины шмотки, выбранные мамой.

И я бы даже не против делать все, что хочет Тимур. Не против измениться, стать той девушкой, что сможет привлечь его внимание… Вот только я не могу себе такого позволить, ведь дома меня ждет тиран похлеще Власова — моя мама. Она тоже привыкла все и всех держать под своим контролем. Это она решает, с кем и где мне гулять, куда ходить, как выглядеть… Она даже приезжала в универ, чтобы встретиться с куратором нашей группы — Ольгой Васильевной. Узнавала у нее о моих успехах в учебе, после чего вообще взяла номер Васильевны и теперь без конца названивает ей.

— Добрый день. Заходим, — отзывается препод по допечатной обработке, отворив дверь аудитории.

Все рассаживаются по своим местам, готовясь испытать на себе гнев препода за несданное задание. А я готовлюсь к гневу Власова, потому что сегодня мне придется сдать работу…

Первый семестр третьего курса близится к концу, а у меня из-за Тимура тьма плохих оценок по допечатке. Нужно их исправлять, пока не поздно, иначе мама из меня всю душу вытрясет. И если не сдам сегодняшнюю работу — считай все, плакала моя четверка, а вместе с ней и я.

— Передаем работы на стол, — произносит преподаватель, и к горлу подкатывает колючий ком.

— Какие работы, Радион Владимирович? — с искренним удивлением спрашивает его Тимур.

— Те, что я сказал подготовить на прошлом занятии, — сурово отвечает ему Владимирович, который давно пронюхал все ухищрения Власова.

— Так ничего ж не говорили, — пожимает Тимур плечами.

— Власов, лапшу на уши не вешай! У меня все отмечено.

— Наверное, вы отметили, а сказать нам забыли, — продолжает настаивать Тим.

Радион Владимирович лишь щурится, с презрением глядя на Тимура, и садится за свой стол:

— Не вижу ни одной работы. Никто не сделал?

В аудитории стоит гробовая тишина, никто не шевелится, даже отличницы.

— Что ж, молодцы. Всем незачет, — подводит итог препод, и я тут же подрываюсь с места.

— Я сделала! — держу крепко свою сумку и дрожащей рукой пытаюсь открыть замок, который никак не слушается.

Чувствую спиной испепеляющие взгляды Тимура и его банды и мысленно прошу прощения у них за то, что подставила.

— Вот, — спешно иду к преподавательскому столу и кладу работу.

— Неужели, — хмыкает препод. — Еще кто-то?

Аудитория тут же оживляется, и почти все бегут сдавать свои работы. Все, за исключением банды Тимура. Ребятам, выполнившим домашку, бояться уже нечего — все шишки будут у меня, ведь именно я пошла против Власова.

Возвращаясь на свое место, вижу пристальный взгляд Тимура, и как он проводит пальцем по своему горлу, одним лишь жестом говоря: «Тебе крышка, Наумова!».

Всю оставшуюся пару сижу как на иголках, даже не в силах воспринимать то, что объясняет Радион Владимирович. Лишь переписываю информацию с доски и молюсь, чтобы ребята меня поддержали и объяснили Тимуру, что не сдать курсовые сегодня было очень жесткой подставой для всех нас. Зря, конечно, надеюсь, потому что знаю, что этого не будет.

Еще до окончания пары складываю вещи в сумку и готовлюсь бежать. И как только Владимирович нас отпускает, тут же подскакиваю с места и, расталкивая всех, мчусь к выходу. Вот только зря рассчитываю на спасение…

Власов догоняет меня в конце коридора и крепко хватает за плечи, разворачивая к себе лицом. Впечатывает в холодную стену и бьет по ней кулаками по обе стороны от меня, преграждая путь, будто у меня еще есть возможность сбежать. Он сжимает челюсти так, что на скулах играют желваки, а в его карих бездонных глазах читается жгучая ненависть.

— Ты самая умная, что ли⁈ — рычит он в мое лицо.

— Нет, — мотаю головой из стороны в сторону и с ужасом смотрю на Тимура.

— А тогда какого хрена ты это сделала⁈ Я что-то непонятное до этого сказал?

— Прости, я просто не могла… — шепчу я, а на глаза накатываются слезы.

— Идиотка! — выплевывает он и со всей силы бьет кулаком по стене, а я в ужасе вздрагиваю.

— Не надо, пожалуйста, — молю его. — Если бы я не сдала работу, то меня бы мама дома прибила.

— Мамочку боишься? — зло насмехается он и добавляет: — Держись теперь, Наумова. Все время ходи и оглядывайся. Я тебе такой ад устрою, который даже в самом страшном сне не увидишь!

Власов окидывает меня напоследок взглядом, полным пренебрежения, и уходит вместе со своей бандой. А я лужицей стекаю вниз по стене и опускаю голову на колени, пряча свои слезы от остальных.

Больно и до невыносимого обидно. Всего один поступок превратил меня из невидимки в объект ненависти. Я ведь мечтала о том, что бы Тимур меня заметил? Пожалуйста! Получите, распишитесь! Но не такого я внимания от него хотела, совсем не такого…

А ведь не так плохо было, когда он меня в упор не видел. Тогда я еще могла надеяться то, что в какой-то момент он взглянет на меня иначе и захочет сблизиться. Хотя бы просто как друзья. А теперь… Теперь можно оставить эти пустые мечты навсегда.

— Насть, ты чего? — толкает меня в плечо моя одногруппница Алёна и садится на пол рядом со мной. — Не расстраивайся так. Ты все правильно сделала! Давно уже пора было перестать делать то, что говорит Власов, но ты одна набралась смелости.

— Да ничего я не набралась! — всхлипываю я, не поднимая головы. — Если бы не мама, я бы забила на эту работу и не парилась. А теперь Власов всех собак на меня спустит!

— Блин, Настюх, ну не все так страшно же, чтобы сидеть сейчас и реветь из-за этого придурка. Не станет же он тебя бить! Он даже пацанов наших ни разу пальцем не тронул, только угрожал. А девочку тем более не станет трогать. Ну скажет тебе сделать за него курсачи, ну и что? Не впервой же. Мы тебе если что поможем. Правда, ребят?