Развод. Предателям вход воспрещен (СИ) - Май Софья - Страница 5

— Все хорошо. Я справлюсь. Изменила внешность, ремонт затеяла сделать.

— А это правильно. Вот и умница. Все новое помогает пережить трудности.

— Как Антоша?

— Хорошо, — говорит Алевтина Леопольдовна. — Вот только на него жаловалась учительница литературы. Не хочет мой хулиган читать книги – и все тут. Может, ты поговоришь с ним?

— Поговорю. У него сложный период.

Я помогла Алевтине Леопольдовне со счетами. Она по старинке оплачивала коммунальные платежи, а я все стараюсь научить ее делать это с помощью телефона. Дождалась Антошку, помогла ему с уроками.

Хорошо мне с ними. Антошка не хотел меня отпускать домой, но Алевтина Леопольдовна объяснила ему, что у меня тоже есть дела. Хотя какие у меня дела? А ладно, придумаю.

По дороге домой заехала в строительный магазин, долго выбирала обои на кухню, нашла подходящие – серебристо-бежевого оттенка с изображением Эйфелевой башни. Подъезжаю к дому, паркую машину. Тащу пакеты с обоями и клеем.

— Катюш, ты? — слышится голос Матвея.

— Ты что тут делаешь?

По моим расчетам, он должен быть занят на работе. На выходные он уехал – значит, сейчас должен был отрабатывать дежурство. У него операции в очереди.

— Ты обещала поговорить, — отвечает Матвей, смотрит, не отрывая взгляда, словно я другой человек. Ах да, я же перекрасилась. Такой меня Матвей еще не видел. Вижу, как он взволнован моим внешним видом. Максимум, что он может себе позволить, — это пускать слюни, потому что заявление на развод я подала сегодня с утра, и ему уже должно было прийти уведомление.

— Ну не сегодня же.

— А когда? — хмурит брови муж. — После того как судья нас разведет?

О, смотрите, как обиделся, что я заявление подала! Нет, это даже немного смешно. Сам накосячил – еще и обиду праведную из себя строит. Словно это я на чужих мужиков заглядывалась.

— А ты что думал? Ты будешь мне изменять, а я буду дурочкой сидеть и ждать тебя?

— Я тебе не изменял. Я не встречался с ней. До измены дело не дошло. Я бы не поступил так с тобой.

Будто это должно что-то поменять. Ну не дошло. А почему? Вовремя увидела? А узнала бы чуть позже – тогда что?

— Бла-бла-бла. Ну кого ты обманываешь? Давай разберемся: ты номер в отеле снял?

Матвей стоит, злющий, в глазах огонь, поджимает губы и кивает. Вот интересно: на меня сейчас злится или на себя?

— Хорошо, — продолжаю я, в меня словно огонь вселился, который все больше разрастается, — есть женщина, которой ты обещал со мной поговорить и развестись со мной. Правильно?

— Это еще не было решено.

Я скривилась. Раньше я слишком боялась задеть чужие чувства, а сегодня мне почему-то плевать.

— Фу, Трофимов. Ну мерзость же. Я все сделала за тебя. Сама с собой поговорила, сама на развод подала. Вперед, к Карине, к Карине, к Карине! Можешь умолчать, что я подслушала, и сказать, что бросил меня ради нее. Она королева, ты герой, а я тут страдаю, ушла жить под мост и готова умереть в канаве, с разорванным от грусти сердцем. Понимая, что мне не место среди победоносной любви двух сердец. Топай скорее, она уже ждет – будет тебе щи, борщи готовить, носки стирать и с документами помогать.

— Не сильно ты переживаешь, я посмотрю.

А, так вот что его задело! Не мой уход его расстроил, не просранные года. А то, что я не переживаю внешне.

— А ты хотел? Сильный мужчина так хотел, чтобы жена умирала в конвульсиях?

— Нет, — злится Матвей. — Но ты могла хотя бы погрустить ради приличия. А ты словно ледышка – начала жизнь с нового листа и очень ей рада.

Вот козел. Он ничего не знает о том, как мне было больно. Не знает, как я плакала, когда узнала о его предательстве. А в добавок – еще и о своем диагнозе. Но я, видите ли, мало грустила.

— Я погрустила. Честное слово. Грустила, что такого козла, как ты, повстречала. Который может позволить себе завести любовницу и врать в лицо. Что тебе не хватало? Захотелось тела моложе?

— Ты перестала на меня обращать внимание. Я хотел детей – детей, которых ты мне родишь, но слышал только об Антоне и его бабушке. Я хотел от тебя поддержки, но ты пропадала на работе. Да, я стал общаться с женщиной – просто по причине твоего холода. Отсутствия женской энергии от тебя.

Я начинаю хохотать – громко и в голос. Вот откуда у Матвея так насрано в голове? Новая фишка у мужчин. Раньше я слышала истории, что мужчина изменил, потому что на него порчу навели или сглазили, а теперь – «не давала энергии». Удобно мужики устроились. Не член в штанах захотел, а энергия вселенной спустилась сквозь призму другой женщины и зажгла мужской огонь. Это не я. Это энергия. Вот чего, чего, а такой дурости от Трофимова я не ожидала.

— Трофимов. Это ты говоришь? Женская энергия? Человек от науки говорит о женской энергии… Я не могу. Ну рассмешил. Тебе, когда новая речь на конференцию понадобится, ты попроси любовницу – она пошлет женскую энергию, и буквы сами собой появятся на бумаге. Нет, еще лучше: перед операцией вместо анестезии попроси ее послать энергию. А об Антоне вообще молчи – у него мама умерла, прабабушка, которой за восемьдесят, очень плоха, и врачи не дают ей больше полугода. Мальчик совсем один – и он борется с этой жизнью. А ты просто трахаться захотел.

— Малая, прекрати, — сквозь зубы шипит Матвей.

— Не смей так меня больше называть. Матвей, уезжай к Карине. Будьте счастливы.

Вижу, что Матвея трясет. Ну ничего, потерпит. Разворачиваюсь и ухожу. Вот теперь уж точно все. Все сказано, все сделано, точки расставлены.

Прошло два месяца.

— Трофимов, что ты за цветник устроил? — рычу я, когда Матвей поднял трубку.

Он снова отправил мне цветы доставкой. Каждый день после работы я встречаю курьера у двери — парень уже выучил мое рабочее расписание. Первые дни он названивал мне, сейчас же ждал у дверей, а я, зная это, купила парню пирожок в пекарне на перекус.

— Разблокируй меня, — смеется Матвей. — Там записка в цветах.

Два месяца мне нет покоя от Трофимова. Я надеялась, что он забудет про меня, но нет. Это упёртое создание продолжает мне звонить и приезжать, словно по графику.

— Трофимов, оставь меня в покое. Мы разошлись, как в море корабли, — пою я.

— Малая. Я не оставлю тебя.

— Умерь пыл, — успокаиваю я всё никак не желающего становиться бывшим мужа. — Нас всё равно разведут. Не трать деньги напрасно.

— Разблокируй меня, — упрямо повторяет Матвей. С тех пор как я заблокировала его в мессенджере, каждый наш разговор начинается не с «Привет», а с фразы: «Разблокируй меня».

— Зачем? Это ничего не изменит, — стараюсь вновь донести до Матвея простую истину.

— Ну тогда терпи — по-другому мои сообщения не доходят, — спокойно говорит Трофимов.

Достаю записку из цветов. «Всё пресное без тебя. Я конченый козёл. Позвони мне. Пожалуйста».

Мне нравится его внимание, тут нет смысла кривить душой. Да, он козёл. Да, предатель. Да, он должен побегать за мной просто за всё, что сотворил. Но это надо заканчивать. Будущего у нас нет. А он всё никак не успокаивается. Я думала, немного поухаживает, сам для себя успокоится, поймёт, что всё проходит мимо, и бросит это глухое дело. Но нет.

— Через неделю новое заседание. Согласись, пожалуйста, на развод, — говорю я, ставлю букет цветов в стеклянную банку. Заняты все вазы, высокие стаканы и банки для закаток. Это ещё хорошо, что на антресолях был большой запас. Сначала не знала, куда ставить этот цветник. Решила глянуть, остались ли банки для закаток, которые использовала моя мама, и — бинго! Я не занимаюсь закатками, так хоть для цветов сойдут.

— Катюша, не говори глупости. Я не дам тебе развод, — спокойно говорит Матвей, будто это само собой разумеющееся обстоятельство.

— Матвей, ну правда, это нужно заканчивать уже.

— Катюш, будешь картошку фри и бургер? — меняет тему разговора Матвей.

— О, Трофимов, ты решил пустить в ход тяжёлую артиллерию и соблазнить меня вредной едой.