Музыкальный приворот. На крыльях. Книга 4 - Джейн Анна - Страница 24

Нинка ловко подставила ей подножку. Как у нее это получилось в подобном платье – ума не приложу. Но факт есть факт. Управляющая споткнулась и полетела прямо на нее. Вдвоем они грохнулись на вешалку с платьями.

Шум поднялся знатный. Скандалить Нинка умела. И делала это со вкусом.

– Вы что, с ума сошли?! – орала благим матом подруга. – Решили меня тут угробить?!

– Ну что вы, простите, это вышло совершенно случайно! – заламывала руки управляющая.

– Меня сбили с ног! Платье порвали! – продемонстрировала она оторванный лоскут с розами. – А я его купить хотела! В чем я теперь выходить замуж буду?! В ночнушке?! Немедленно ухожу!

Нинка скрылась за шторкой, переоделась с помощью девушек-продавщиц, и гордой походкой направилась к выходу, крича, что ноги ее в этом месте не будет.

– Но стойте, пожалуйста, подождите! – кинулась за ней управляющая. – Мы сделаем вам скидку!

– Какую? – резко остановилась Журавль.

– Двадцать процентов.

– Пятьдесят, – безапелляционно заявила подруга.

Управляющая охнула, однако под напором Ниночки, которая грозилась рассказать об уровне обслуживания салоном не только всем знакомым, но и написать отзывы в сети, сдалась.

Вот так Нинка сэкономила деньги, вернее, как оказалось потом, просто сбила цену до настоящей – платье было далеко не эксклюзивным, и мы нашли его в Интернете.

А еще решила извести будущего муженька, начиная со дня бракосочетания.

После этого салона мы побывали еще в парочке. Журавль зверствовала. Купила длинную, совершенно неподходящую платью розовую фату с вуалью, длинные серебряно-голубые перчатки и совершенно ужаснейшие ботиночки. Я была уверена – она станет самой запоминающейся невестой.

Кроме того, Нина хотела заставить и меня, как свидетельницу, купить нарядное платье, но мне пришлось отказаться:

– Сейчас можно и без свидетелей замуж выходить, – заявила я подруге. – А я вас у входа подожду. Осыплю лепестками роз и рисом в лицо кину.

Журавль гнусно усмехнулась в ответ. Кажется, она уже представляла, в каком шоке будет бедный Ипполит.

По магазинам мы ходили еще долго, а после по привычке заскочили в кафе. Нинка тратила деньги так, как будто бы в их семье было все в порядке. Но в этот раз я заявила, что платить буду за нас обеих сама.

Дома я оказалась почти за полночь. И, лежа в постели, переписывалась с Антоном, который, наконец, появился в сети – освободился от работы в студии, где пахал, по-моему, как проклятый, по двенадцать часов в сутки.

Переписывались мы не слишком часто – он предпочитал разговаривать, лучше всего по скайпу, чтобы была возможность не только слышать, но и видеть друг друга, однако в общении через сообщения я видела свое очарование. Этакую подростковую трогательную романтику. Видя лишь текст своего собеседника, я могла давать волю своей фантазии – представлять лицо и его выражение, голос – тембр и громкость, и даже эмоции… К тому же это напоминало мне переписку на бумаге, может быть, не такую сокровенную, однако остающуюся на долгую-долгую, почти вечную память. Наши сообщения сохранялись, и я могла перечитывать их историю тогда, когда мне вздумается.

«У меня есть несколько свободных минут, и я весь твой, Катя»– писал Антон. Мне казалось, что Тропинин сейчас на чем-то сосредоточен, и, наверное, занят, но я была благодарна, что он нашел немного времени для меня. А еще я почти слышала его голос – негромкий, ласковый, и от этого становилось уютно и хорошо.

И когда этот человек успел стать таким близким?

«Ты всегда и весь мой :)»– дурной пример заразителен, и я иногда становилась самодовольной, словно Нинка.

«Мне нравятся твои мысли. Все хорошо?»– Антон постоянно задавал мне этот вопрос, как будто бы боялся обратного.

«Все хорошо :) Хожу по магазинам, скучаю по тебе… А ты как? Что делаешь?»

Простые вопросы и не менее простые ответы – но отчего мне хочется улыбаться, и в солнечном сплетении так тепло и слегка волнительно? Или счастье действительно бывает в простом?

Потому что ты влюбленная дура – ответ прост, да!

Вместо ответа Антон прислал мне фотографию. На ней, по всей видимости, в студии, был изображен он сам: расслабленно сидел на крутящемся стуле, облокотившись о его спинку. Закинул ногу на ногу и небрежно положил одну руку на подлокотник, а в другой держал стакан с водой. Черная водолазка с закатанными до локтей рукавами, джинсы, заправленные в грубоватые ботинки со шнуровкой и на массивной подошве. Светлые пряди падали на высокий лоб и скулы, контрастируя с тенью, замысловато играющей на его лице. На губах его была расслабленная улыбка.

На этом фото Антон не выглядел крутой рок-звездой: без грима, без сценической одежды, без привычной гитары в руках и микрофона; скорее он был похож на уставшего человека – не такого, конечно, которому все на свете надоело, а на такого, который много трудился, был доволен этим и временно отдыхал, восполнял силы, чтобы вскоре начать все сначала.

Я улыбнулась. И, кажется, Антон еще шире улыбнулся в ответ.

Сходи к психиатру.

Вдоволь полюбовавшись на Тропинина, я обратила внимание и на Келлу, который на заднем плане развалился на подобном стуле. За время нашей последней встречи его волосы заметно отрасли, но были все такими же синими. Одет он был в черную безрукавку с надписью «На краю», и на сильных плечах и предплечьях красовались цветные татуировки.

Келла и, сидящий рядом с ним, мужчина лет сорока смотрели на стоящего за стеклом несколько размытого Арина с бас-гитарой наперевес. Рядом с ним находился еще один мужчина весьма неформального вида и что-то серьезно говорил ему.

Видимо, парни что-то записывали, и Кей прислал мне кусочек их студийной обыденной жизни, которая мне казалась волшебством.

В ответ я решила прислать ему свое фото. Я сделала несколько селфи, прикрепила их к сообщению, отправила и…

И поняла, что случайно выбрала не только свои снимки, но и снимок Ниночки, облаченной в то самое ужасно откровенное платье.

– Блин, – прошипела я.

Но было уже поздно.

Антон получил фотографии.

Глава 4.

Кей, как и предполагала Катя, находился в частной студии, которая располагалась в пригороде Берлина, вместе с другими музыкантами группы «На краю», а также с продюсером, звукорежиссером и еще несколькими людьми, имеющими прямое отношение к записи нового альбома.

Работа продвигалась хоть и медленно, отнимая много времени, но вполне удачно. Было записано уже несколько полноценных песен, а сейчас шла работа над интернет-синглом. Впереди «На краю» ожидали несколько концертов в Западной Европе и съемка клипа. Правда, когда именно он будет снят, пока было неизвестно – от графика отставали.

Сегодня всех тормозил Арин –никак не мог сыграть чисто свою партию, и его то и дело останавливали, давали советы, наставляли, просили, почти умоляли, даже матами крыли, а у него все не получалось собраться, хотя обычно Арин был весьма неплох в своем деле и постоянно совершенствовался. Народ злился, а больше всех – Келла, поскольку в записываемой композиции ему нужно было строить ударные в соответствии с музыкальным рисунком баса, подчеркивая ритмику и мелодичность. Келла искренне считал ритм-секцию сердцем группы. На репетициях все было здорово. Сегодня дело не шло.

Кей, правда, знал, в чем дело. Именно сегодня был тот самый день, когда его друг расстался с Ольгой. Глупый был день, пасмурный, за окошком моросил мелкий противный дождь – если уж шел дождь, то Антон предпочитал ливни, грозы, со сверкающими молниями и раскатами грома. И чтобы потом обязательно появлялось солнце – и радуга.

Как тогда, когда он гулял с Катей и поцеловал ее впервые в лифте – не сдержался.

Звукорежиссер вновь остановил Арина и опять принялся что-то ему втолковывать. Бас-гитарист молчал и только кивал. Кей смотрел на друга, водя по губам согнутым указательным пальцем, обдумывая, чем бы того взбодрить. С одной стороны, он его понимал, а с другой – что за болезненная привязанность к человеку, которые отказался от него? Почему Арин не может себя, черт подери, взять в руки, и начать работать? Напоить его? Подогнать девчонок? Что ему нужно?