Инженер и дела (СИ) - Патман Анатолий - Страница 24

Хотя, по слухам, Костик как бы «подкатывал» и к ней. Но она уже давно разведена, и у неё сыну лет девять, и дочке — шесть. Что Видов хорошо пел, то это так. Он любил и умел петь. И я уж заранее подозревал, что дело с подбросом мне валюты постараются замять. Всё-таки это пятно на репутации КГБ. Как пересказали мне разные слухи мои друзья, он как бы просто проверял наш ВИА на предмет разных нарушений и, как оказалось, ничего не выявил. И теперь «стукача», тоже по слухам, как бы взяли на работу в КГБ, но куда пристроили, никто не знал. Скорее, не в Ленинграде? Можно сказать, что уже верный, испытанный «кадр».

Как сообщили мне друзья, концерт ВИА «Май» и сейчас прошёл вполне на хорошем уровне, пусть и пожиже, чем ранее, но он уже сильно отличался от предыдущих. Женя Савицкий опять притащил в «Май» своего друга и клавишника Юру Фролова, вернувшегося весной, как я узнавал, обратно в ВИА «Лотос». Но он явно был слабее меня и Володи Быкова, так я и свой синтезатор забрал, поэтому часть инструментальных композиций, и наиболее сложных, была просто заменена на песни членов Союза композиторов. Само собой, тут и концерт приобрел другой характер, и потерял свой прежний вид. И многие мои коллеги ещё до поездки в Москву жалели и ругали меня, что опять ушёл из ВИА. Правда, тогда я оправдываться не стал. Просто сказал, что решил больше внимания уделить своей работе.

— Само собой, Елена Петровна. Он хорошо пел, поэтому я давал ему самые трудные песни. Больше некому было. Ещё и достойный, и надёжный товарищ. Ему на своей работе, как оказалось, и разную валюту на пятьсот долларов для проверки неблагонадёжных дали. Но в нашем ВИА таких не нашлось. Правда, подозревали меня, но у меня замок у шкафчика сломался, поэтому Олег меня проверить не смог, и валюта так и осталась в его шкафчике. У меня нашли лишь кулёк с конфетами и печеньем. Но и Вы, если у Вас среди вещей вдруг найдётся хоть один несчастный доллар, не переживайте, это просто проверка такая. А меня уже и милиция, и КГБ проверила. Вполне надёжный товарищ. Хотя, у меня пока доллары ещё никогда не водились. Может, опять кто-то поможет и подбросит?

— Что делать будем, Яков Моисеевич? Репнин вернулся. После этого праздничного концерта к нему и подступиться трудно.

— Пока ничего, Леонид Самуилович. Пусть всё идёт своим чередом. Конечно, его жена и её сестры выступили с блеском. И сам он неплохо спел. Да, вынужден признать, поторопились отстранить его. Видно, что Женя не совсем тянет. Но уже трудно вернуть всё обратно. Придётся, к сожалению, ждать, как Репнин поступит. Может, ещё попадётся на чём-то? Парень молодой, горячий…

— А если Круглова, Яков Моисеевич, опять заинтересуется? Она же не перестала приглядывать за парнем. Просто, как я понимаю, Григорию Васильевичу пока не было дел до музыкантов.

— Да, эти Зацепины и их дружки у нас немало нервов попортили. Совсем обнаглели и так топорно работали! И зачем надо было парню так нагло лезть к своей бывшей подружке? Ведь не собирался на ней жениться. Сам же сдуру полез и так глупо многих подставил! Так и Репнин ничего ему не делал. Не за что было мстить. Так что, Леонид Самуилович, просто ждём. Там видно будет.

Хорошо я ответил, аж самому понравилось! Нечего лезть! Тут наша профсоюзная активистка, хотя, гнилая, резко побледнела, а потом и покраснела. Понимала, что бывает после таких «проверок»! Моментом в море! И ещё до неё дошло, что хватила «лишку». Могла и нарваться на ответ позлее. Хотя, я и сам, честно говоря, зря язык распустил. Но пусть разные злопыхатели знают, что бывают и такие «надёжные товарищи», от которых лучше держаться подальше. Хотя, и от меня тоже!

Время до обеда у меня пролетело мгновенно. Хорошо поработал! Вроде, все скопившиеся «хвосты» успешно разгрёб?

После чего я сходил в отдел товаров народного потребления и сильно порадовался. В общем-то, уже и без меня было налажено и производство моих электрочайников. Всё, как полагается, чайник можно было спокойно снять с круглой подставки с контактами. И держаться удобно, и надёжная защита. И корпуса разных видов, и очень даже красиво выглядевшие.

Конечно, я ещё и навестил Володю Петрова и Стаса Николаева. Оказалось, что жена первого Вера две недели назад родила, надо же, сына Вячеслава, да, названного как бы и в честь меня. И они оба чувствовали себя хорошо. Вот Агнесса пока доходила последние дни. Что же, я тоже порадовался за друзей. Раз такое дело, то я тут же вручил им по тысячу рублей. Конечно, они и на работе неплохо зарабатывали, рублей по триста в месяц, но всё равно с моими возможностями не сравнить. И им сейчас предстояли большие расходы. И, как пела одна певица, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Рублей у меня много, а вот друзей кот наплакал. Поэтому мне надо было беречь имеющихся. Хотя, их, настоящих друзей, много быть и не может. Сто — это слишком. Это уже не друзья, а просто приятели. Но даже вторых, и у балагура Костика, их столько нет. Ну а просто знакомых может быть и больше.

Ближе к вечеру меня вдруг вызвали в первый отдел к Платону Сергеевичу, и он «порадовал» меня лишением многих допусков в производстве военной техники. Странно, и на ровном месте? Судя по его извиняющемуся тону, явно заводское начальство так решило. Хотели меня ущемить? Или даже посчитали неблагонадёжным специалистом? Тем более, не зря же КГБ решил меня «проверить»! Хотя, чуть позже «особист» всё-таки признался:

— Знаешь, Слава, зря мы тут с тобой докладную про танки и бронетехнику на единой платформе наверх отправляли. Похоже, там, большим военным, не понравились и твои мысли насчёт разной мелочи для десантников и спецназа, так и беспилотных летающих аппаратов. Всё-таки, сам понимаешь, это пересмотр тактики и многих положений, так и большие средства для разработки новых оружия и техники. Тем более, ты у нас, несмотря на свои изобретения, сугубо гражданский специалист, лишь год назад выпустился из своего института и лейтенант запаса. Ещё до праздника указание пришло. В общем, извини, нехорошо получилось.

Ну, да, обыкновенный «шпак», так ещё и «зелёный». Цыплёнок курицу всё-таки не может учить.

— Ничего такого, Платон Сергеевич. Знаете, а зачем мне лишние тайны⁈ Так я и не конструктор военной техники, мало что там знаю. У меня в музыке ещё большие продвижки намечаются, но за границу, хотя бы в социалистическим страны, ездить вообще нельзя. А это же у нас с Ингой такие возможности теряются!

— Ну, Слава, тебе и твоей жене ещё лет пять заграница не светит. Ты и без этих тайн много чего знаешь, так что, даже и не надейся. Разве что на Кубу слететь позволят. Тут слухи дошли, что ваши песни очень уж кубинским товарищам понравились. Могут и пригласить. — Что кубинским товарищам понравилось, это хорошо и понятно. Но слететь на Кубу? Мечта! Куба — любовь моя! И Николая! На мой недоумённый взгляд, «особист» пояснил. — Ты, только, Слава, об этом никому не распространяйся. У меня товарищ один, Борис Мимошёлов, в аппарате ЦК работает, вот и позвонил, узнавал о вашей семье по своим каналам. Ну, я и рассказал о вас, не беспокойся, только самое хорошее. Как вы с женой на праздничном концерте выступили, да ещё и с малышами, любо-дорого было смотреть. Явно сам придумал. И песню хорошую, душевную ты спел. Как раз что надо! Можно сказать, вы не зря в Москву съездили. Теперь весь Ленинград будет обсуждать. Как я понимаю, и в кино снялись, и с женой у тебя, похоже, уже терпимо стало?

Ну, на Ингу мне пока жаловаться не приходилось. За эти дни после Москвы у нас всё было хорошо, если честно, и получше, чем в «медовый месяц». Хотя, его у нас по-настоящему и не было. Разве что у Николая с Кариной? Там, да, всё-таки было что вспомнить!

— Да, Платон Сергеевич. Никогда в нашей семье так хорошо не было! И тесть с тёщей несколько раз к нам заглядывали.

Поблагодарив «особиста», я отправился к себе. Пусть слегка и обида появилась, но, на самом деле, был рад. Зачем мне «военка» и лишние хлопоты? Я и так могу разные изобретения двигать. Тем более, нашей стране сейчас больше товары народного потребления нужны. Оружия у Советского Союза и так хватает. И большой риск засыпаться. Скорее всего, эта докладная может мне ещё нехило аукнуться. Это же верный след! Так что, придётся сидеть тихо. А то я и так в последних письмах не на тот путь вступил!