Былые - Кэтлинг Брайан - Страница 18

Антон Флейшер и Урс Толгарт сидели за круглым столом красного дерева. Двое друзей были близки со времен учебы в Мюнхене. У обоих в Эссенвальде жили родные — те, кто не нашел себе места на родине. Потому уже на излете отрочества они грезили приключениями и богатствами в Африке. А также тосковали по свободе от душной морали и мнений своих семей. Флейшер обладал расчетливой мудростью, подпитанной слепой амбицией. Толгарт был осторожен и методичен, отличался безжалостной решительностью превосходного ученого. Вместе они составляли идеальную пару, и дружбу их прочно скрепляли пылкая преданность и могучее взаимное притяжение. Флейшер в итоге прислушался к подсказке Лютхена об Измаиле — «друге» Гертруды Тульп, — и, проследив за одним из ее слуг и выпив в той же облезлой пивнушке, наконец услышал имя и тот факт, что «теперь он трахает другую». Этой «другой» оказалась Сирена Лор.

Антон желал действовать быстро, но Квентин Талбот призывал к осторожности. Теперь в деле замешались Лоры — практически королевская кровь Эссенвальда.

Талбот сыграл критическую роль в расследовании, передав им все записи Гильдии лесопромышленников о Хоффмане и Маклише. Флейшер не хотел лишиться ценной помощи Талбота и знал, что, когда вернет лимбоя, именно Талбот примет его с Урсом в верхние эшелоны Гильдии и за ее пределами. О деле же Сирены Лор тот высказался недвусмысленно: такт и осторожность. Не заступать за границы этой семьи. Вопросы задавать с экивоками и почтением. Совет не оставлял пространства для маневра — был не рекомендацией, а требованием. Все знали, что Талбот — большой друг Лоров и правая рука их семейного предприятия в Африке. Из всей семьи здесь жила только Сирена, хотя последнее слово во всем оставалось за ее братом в Берлине. Но даже от флейшеровской проницательности ускользнуло великое восхищение Талбота — граничащее с тайной любовью — к некогда слепому великолепию Сирены Лор.

Флейшер послал соответствующую просьбу, и Сирена согласилась его принять, не представляя, о чем пойдет разговор. Суть своего визита он свел к минимальному вопросу о мелких внутренних делах гильдии.

Сирена ожидала его в одной из грандиозных приемных. Давно уже никто не совещался с ней о лесной промышленности, особенно младший член. Настроение у нее приподнялось уже от одной перспективы. Дворецкий Гуипа проводил молодого господина к Сирене, и они обменялись любезностями перед тем, как перейти к делу. Гуипу отослали принести им обоим вина.

— Чем я и моя семья могут помочь вам в делах гильдии, герр Флейшер?

— Э-э… это мелкий второстепенный вопрос, госпожа Лор… э-э, касательно… э-э, пропажи работников нашего штата.

В комнате воцарилось неловкое молчание.

— Вот как.

— Да, мэм. Я…

Его прервало появление вина, разлитого из декантера с серебряным горлышком. Гуипа ушел, и его резкие шаги отмеряли паузу до продолжения вопроса. Флейшер бросал на Сирену взгляды, не удостоенные взаимности.

— Мы разыскиваем сведения о практике доктора Хоффмана перед его исчезновением. В его дневнике упоминалось ваше имя.

Сирена отставила бокал, звякнувший в большой комнате, словно кубик льда.

— И как, позвольте спросить, в вашем распоряжении оказался дневник Хоффмана?

Флейшер был начеку и заметил интонацию, с какой она произнесла имя доктора.

— Дневник и кое-что из его имущества после пропажи были конфискованы. Их затребовала Гильдия лесопромышленников, а я работаю с ними, чтобы прояснить некоторые моменты.

— Ну хорошо, — сказала она и увернулась от самодовольной улыбки, промелькнувшей на губах Флейшера.

— Мы обнаружили в его дневнике запись касательно вас и поиска человека в Ворре.

Внутри у Сирены все рухнуло, но это она уравновесила подъемом снаружи.

— Ах, вы о том дельце, которое мы задали Хоффману? — уже вскочив на ноги, она искала собственный дневник или какую-нибудь запись о том событии. — Все есть в моем журнале, мы просили найти друга, пропавшего в лесу. Так, где же он… — она заметалась по залу с озабоченным видом. Резко обернулась, пока в ее проницательном уме забегали мысли. — Ох, вы же не думаете, что добрый доктор пропал во время поисков нашего друга?

— Нет, госпожа Лор, ваше дело имело место раньше.

Она внезапно приросла к месту.

— Тогда к чему спрашивать меня? — в ее голосе прозвучала резкость. Осколок раздражения свысока.

— Мы проверяем все его известные контакты перед исчезновением.

— Проверяете, — сказала она с натренированной усмешкой, которую так обожает аристократия.

Флейшер замолк, и тогда-то она набросилась на него.

— Вы предполагаете какую-то связь моего семейного бизнеса с таинственной пропажей Хоффмана?

— Нет, мэм.

— Хорошо же, герр Флейшер. Предлагаю дальнейшие переговоры на эту тему вести Квентину Талботу с моим братом на родине. Не могу и представить, чего вы ждали от меня, — рассерженная и оскорбленная дама вышла, отправляя Гуипу показать побежденному чужаку дверь.

Флейшер снимал в коридоре шляпу с крючка, когда из сада вошел обезображенный человек. Они увидели друг друга и поняли, что придется представиться. Смолчать — значит причинить обиду или вызвать подозрение. Флейшер решил, что раны на лице встреченного остались после участия в Первой мировой войне. Войне, с которой сам он удачно разминулся на несколько лет. Он видел и других с похожими ранениями, когда его отправляли по семейным делам на родину. К ветеранам он испытывал большое уважение.

— Доброе утро, сэр, — сказал Антон, сунув ладонь приближающейся фигуре. Перед этим удостоверился, что все конечности у того на месте; однажды он уже совершил такую ошибку. Незнакомец крепко пожал руку. — Я Антон Флейшер, член Гильдии лесопромышленников.

— Рад познакомиться. Измаил Уильямс, член семьи.

Антон с застывшей улыбкой снова взглянул на раны на лице. Знакомство закончилось, более говорить было не о чем.

Особняк Лоров Флейшер покинул как в тумане. По ступеням сходил в замедленном движении. Затем свернул на следующую улицу, не зная толком, где находится. Лишь оказавшись на дороге у мотора, завизжавшего на него клаксоном, полностью очнулся. Только что он повстречал единственного живого человека, который был в Ворре продолжительное время без вреда рассудку. Человека, который решил исследовать лес единолично. И, не считая ран на лице, полученных прежде экспедиции, казался нормальным и разумным. Более того — казался тем, с кем можно поработать, если удастся вновь обойти заслоны Сирены Лор. Антон шагал взбудораженный и смущенный. Все произошло так быстро. Одномоментно слух стал реальностью. И да, было и кое-что еще. Кое-что насчет имени.

Это Урс рассказывал ему о племени под названием Морские Люди, проживавшем на опушке леса и берегах эстуария. Это были береговые рыбаки со сложной и религиозной иерархией, склонные к магическо-хирургическим новациям. Предания гласили о незнакомце, выброшенном на один из их пляжей. О том, как его вернули к жизни и обнаружили в нем божественные силы. Так Морские Люди обрели величие в глазах других, в том числе — своих врагов. Потерпевшего кораблекрушение тоже звали Уильямсом, и ценили его так высоко, что знахари лезли друг другу по головам за честь усовершенствовать его еще больше, дополняя и правя анатомию. Через несколько лет он сбежал с молодой девушкой по имени Ирринипесте. После исчезновения Морские Люди не беспокоились. Они знали, что однажды он вернется.

Очевидно, этот молодой человек, этот Измаил Уильямс, вовсе не тот герой легенд и не имеет ничего общего с подобным варварством. Но сейчас Флейшера это не волновало. Гораздо важнее, что он нашел того, кого искал, и бегом вернулся в дом, где жил с Урсом.

— Урс, я нашел его! — ворвался в дверь Антон и заговорил раньше, чем увидел друга. — Урс, Урс, человек из Ворра!

Урс ел на кухне бутерброд, стоя у раковины. Рядом на плите кипел чайник. Он издал в ответ удивленный возглас со ртом, набитым хлебом и сыром. Антон не стал дожидаться более внятного отклика.