Охотник встаёт спозаранку (СИ) - Земцов Сергей - Страница 2

— Призрак,— сдавленно прошептала Алина.

— Ветер,— постарался её успокоить я. Хотя скорее себя.

Потоки воздуха и правда гуляли по сырым коридорам школьного подвала, прорываясь через разбитые зарешёченные окна в приямках. Ветер или всё-таки не ветер?.. Мне было страшно размышлять об этом, но выбора не оставалось. Мы шли всё глубже во тьме коридоров, когда вновь где-то позади нас послышался шорох. Я резко развернулся, и луч фонаря заметался по полу и стенам в поисках источника шума.

— Саша, мне страшно...

Я представляю, чего ей стоило признаться в этом. Этой по настоящему смелой девчонке. Её храбрости хватило бы на Семёна и Артёма, вместе взятых. Сил мне придавала ответственность за неё. Всё больше наша затея казалась мне глупой. Что если замок на двери был сорван неспроста?.. Вдруг по этим подвалам бродит какой-нибудь маньяк в ожидании таких вот глупых и любопытных детишек, как мы?..

Вновь раздался тяжелый и даже хриплый вздох — и ещё какой-то странный звук. Как будто кто-то простуженный пытается дышать, сдерживая кашель. Теперь я точно знал, что это мне не показалось. Где-то в темноте прятался человек. Бежать, надо было бежать!.. Хотя я сейчас не уверен, что это бы нас спасло. Лучом фонаря я медленно высветил дверь. Она была приоткрыта. Тяжелая, стальная и ржавая дверь. Свет проникал внутрь крохотного помещения через щель между дверным косяком и покосившимся стальным полотном. Поначалу я подумал, что увидел живого мертвеца, настолько худым было существо по ту сторону двери. Оно, как испуганная забитая собака, отскочило в сторону, как только свет коснулся его тела.

Только, поняв, что нечто за дверью боится нас куда больше чем мы его, я начал изучать это существо, освещая его с ног до головы.

— Да это же... Петрович...— удивленно произнесла Алина, хоть трудовик и вёл уроки только для мальчиков, она его знала.

Я тоже понял, что перед нами пропавший без вести трудовик, хоть и узнать его было крайне сложно. Он жутко исхудал. Кожа на лице казалось, прилипла к черепу, пальцы скрючились и нервно дрожали, перебирая ободранные края одежды. Он постоянно шевелил потрескавшимися губами и жался в дальний от нас угол сырой каморки, в которой сидел.

— Юрий Петрович! — обратился я к учителю. Он никак не отреагировал, всё так же продолжая что-то шептать. Я повторил его имя уже громче. Он вздрогнул, замер и произнёс всё так же невнятно, но громче, чем прежде. Тогда я в первый раз расслышал, что именно он сказал.

— Приведи их и беги прочь! Прочь от меня! Прочь, прочь, прочь!..— повторял он.

Я шагнул к нему и взялся за край дверного полотна, чтобы открыть. Тогда он кинулся к двери, вцепился в неё пальцами и что есть сил потянул на себя, не давая мне открыть. Алина вскрикнула у меня за спиной. Я отпрянул от двери, не зная, как мне поступить. Повернулся к подруге и предложил:

— Алина, давай вернёмся обратно и позовём помощь. С Петровичем явно что-то не так.

Я думал — она будет счастлива возможности сбежать из этого страшного места, однако она вместо этого поджала нижнюю губу и отрицательно покачала головой.

— Я тебя дождусь здесь,— твердо сказала она против всякой логики.

— Ты уверена? — спросил я, а она в ответ кивнула.

Не знаю, что двигало её разумом в тот момент,— возможно, та же сила, что заставила меня идти вперед по коридорам подвала вместо того, чтобы сидеть, выжидая время у входа. Оставив Алину одну у двери, за который сидел обезумевший учитель труда, я что есть сил побежал к выходу. Фонарик я оставил ей. Глаза немного привыкли к темноте, да и не такая уж кромешная тьма была в подвале, как это казалось поначалу. Тусклый свет через окна приямков проникал внутрь и хоть немного освещал мой путь.

Несколько раз я больно ударился об углы на поворотах, один раз упал и разодрал коленку, но добрался до выхода и закричал:

— Пацаны!!! Тут Петрович полуживой в подвале! Помогите его вытащить!

Будь кто другой на месте моих друзей, то он бы решил, что я хочу подшутить или ищу причину закончить своё испытание подвалом, но мы с Семёном и Артемом были закадычными друзьями и никогда по-серьёзному не разыгрывали друг друга. Поэтому они вдвоем не мешкая бросились вниз по лестнице в подвал.

Конечно, по пути на меня посыпались миллион вопросов, и я еле успевал отвечать. На самом деле мне рассказывать то особо было нечего, я не успел рассмотреть Петровича и что с ним произошло. Меня больше беспокоило, как там Алина. Хоть и прошла пару минут, но я ведь оставил её наедине с обезумевшим учителем и темнотой подвала. Об этом своём поступке я продолжаю жалеть и по сей день.

С горем пополам мы добрались до каморки, где сидел Петрович. Я привык к темноте, а мои друзья бежали, как кроты по лабиринту, постоянно утыкаясь носом в стену и запинаясь о выступы в полу.

Дверь стояла приоткрытой и Петрович всё так же сидел в сырой каморке. Вот только он больше не шептал, он весь вжался в дальний угол и закрыл руками лицо от света, когда я поднял с пола включённый фонарик.

Я чувствовал, как меня охватывает паника. Алины нигде не было. Она пропала.

Почти не сговариваясь, мы решили, что Артём побежит искать помощь, я останусь с Семёном, и мы отыщем Алину.

Держа в руках фонарик, я следил, как Семён пытается привести в чувство трудовика, тогда как тот слабо сопротивлялся и не хотел выходить за пределы каморки. Если он и правда пропал так давно, как говорят, то провел в подвале больше месяца. Уже после всех событий я узнал, что сорок дней Петрович не выходил из этой комнатки в подвале. Он пил влагу, которая просачивалась сквозь кирпичный фундамент, ел крыс, что забредали в его убежище. Из останков съеденных им крыс он делал приманку для новых. По крайне мере такая версия ходила в народе, когда пытались объяснить, как он смог выживать всё это время. Вот только найти разумное объяснение тому, почему он боялся выйти из этого помещения, никто не мог.

Страшный крик разорвал тишину подвала у меня за спиной. Я узнал в нём Артёма, он кричал от боли. Это длилось секунд пять, затем вопль оборвался. Мы с Семёном замерли, как каменные статуи, и пришли в себя лишь когда Петрович вновь что-то забубнил себе под нос и снова начал нервно перебирать пальцами складки своих грязных брюк. Я высветил фонарем своего учителя, страх парализовал меня. Я не знал, что делать.

Семён стоял рядом с Петровичем в каморке и смотрел на меня, а затем его глаза округлились от ужаса. Он что-то увидел у меня за спиной, а затем подскочил и, схватившись руками за ржавую дверь, резко дёрнул её на себя. Она поддалась и захлопнулась прямо у меня перед носом, и я остался один на один с неизвестностью во мраке подвала.

Я медленно развернулся в ожидании, что страшное нечто сейчас сожрёт меня, но ничего не увидел. Точнее, увидел, но не сразу. Луч фонаря выхватил силуэт в темноте где-то далеко по коридору в противоположной стороне от выхода. Это был мальчик с оторванной по плечо левой рукой. В правой он нёс свою конечность, которой лишился и из неё капала кровь. При ходьбе он царапал стену подвала торчащими из плеча костями и обрывками сухожилий. Мальчик шёл по коридору в противоположную сторону от меня. Я не сразу понял, что окровавленная и рваная одежда принадлежит Артёму.

После, когда милиция обыскивала подвал они нашли множество следов крови, но не нашли тела. Артём до сих пор числится в списке пропавших без вести детей.

Я застучал в дверь, за которой прятались Семён и трудовик. Я попытался её открыть, но ничего у меня не получалось. Позже я узнал, что происходило в этот момент по ту строну ржавой двери. Вернее, одну из версий. Когда дверь откроют с помощью болгарки, то обнаружат там два тела. Задушенного Петровича и Семёна, который умер от разрыва сердца, что нехарактерно для подростка. Страх убил его, но прежде он придушил трудовика, который видимо, попытался вытолкать незваного гостя из своего убежища. Петрович настолько исхудал и ослабел, что много сил не требовалось, чтобы отправить его на тот свет. Чего так испугался Семён, я сказать не могу.