Вперед в прошлое 11 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 42

— Но зачем?

— По глупости. Хотела найти максимально драматичную причину, почему она сменила школу. Артур к ней неровно дышал и решил принести даме сердца мою голову на блюде. А может, просто захотел наказать меня, гада.

— Откуда у тебя такая информация? — обреченно проговорил Илья, похоже, он еще сох по Инне.

— Артур раскололся. — признался я. — Потом мы с ним и его отцом поехали к Инне, она все подтвердила.

Чтобы избежать вопросов, я поделился ее мотивами. Все слушали молча, но как только я смолк, Гаечка вынесла вердикт:

— За патлы — и об коленку! Встречу — в рожу плюну. Вот же овца!

Илья сцепил пальцы и погрустнел. Видно было, что он не согласен, но факты есть факты.

— Так что? Отлупим овцу? — оживилась Алиса.

За последние несколько месяцев она здорово выросла, но так и не округлилась.

— Просто забудьте, что она существует, — посоветовал я. — После того, как на нее наехал отец Артура, который, на минуточку, тоже Демирчян, вряд ли ей захочется нам вредить. Санек, — обратился я к Кабанову, — тебе задание — найти Алтанбаева и сказать, что отбой тревога, бить Артура не надо, его подставили. Сделаешь?

Кабанов кивнул и сказал:

— Тобой химоза интересовалась. И математичка. В общем, не нравится им, что ты прогуливаешь. Говорят всякое. Тебе бы с дрэком встретиться…

— Кстати да. Но не успеваю, хоть домой к нему поезжай. Пожалуй, так и сделаю, но — завтра.

Мы еще немного поговорили, я узнал, что Димоны слегли с температурой, а также на уроки не пришли Баранова, Попова, Белинская и Заячковская. Желткова кашляет, но в школу ходит. Учителя тоже на больничном: Кариночка, физичка, Вера Ивановна. Начался сезон гриппа.

Подумалось, что Вера тут совсем одна. Если она болеет тяжело, то и в аптеку сходить некому. Захотелось лететь к ней на крыльях вдохновения с авоськой, набитой лимонами, апельсинами, бананами…

Не сегодня. Все равно сейчас этого уже не достать… Черт побери, бананы целое состояние стоят! Я сегодня заработал миллион, а учителя по двадцать-тридцать тысяч получают. Потому я прикинул, что и сколько будет стоить, и обратился к общественности:

— Я оставлю денег, нужно всем больным купить лекарства: витамин С, полоскание для горла, жаропонижающее. — Я взял со стола тетрадный лист и написал это. — И еще — бананы, лимоны, печенья. Если апельсины будут — вообще зашибись. Всего по одной штуке, лимонов парочку.

— Это только учителям? — уточнил Кабанов.

— Димонам тоже.

— Я бы сразу поправился, если бы ко мне так пришли, — оценил мою задумку Ян и посмотрел на Илью. — Сделаем?

Я представил Веру, как она открывает дверь, измученная и печальная, а тут — подарочек…

— В общем, вот, — я отсчитал деньги. — Мне домой пора. Завтра вставать в шесть утра.

Гаечка посмотрела на деньги и вздохнула:

— Что-то тоже заболеть захотелось.

Пять минут, и вот я на месте.

Дома был лазарет, как и вчера. Боря и Василий валялись на кроватях под телевизором. Мама только и успевала вокруг них квохтать. Увидев меня, переключилась на новую цель, вышла в прихожую и выдала:

— Наташка звонила. Сказала, у Андрея мама умерла, он завтра — в Москву.

— Грустно, — вздохнул я и пошел отчитываться перед отчимом о проделанной работе.

Завтра у нас с Канальей еще точно будет день, а что дальше — одному Богу известно. Что с отчимом мне дела вести нельзя, после той его выходки более чем очевидно.

Неудачное утро задает тон наступающему дню — это я усвоил с детства. Вот если с утра дождь полощет, а ты пилишь на мопеде в черноту непроглядную, закутавшись в дождевик, а еще и холодище такой, что наверняка оледенение на дорогах, то невольно настраиваешься на напряг.

Ну почему мы не договорились встретиться возле мастерской? Хотя бы по серпантину оледеневшему ехать не надо было бы. Вот свалюсь сейчас, ногу сломаю — и все планы накроются.

Еще есть проблема — у меня на руках три миллиона. Один — оборотные средства, остальное — то, что заработал, и я никак не успеваю обменять их на доллары. Когда я просыпаюсь, мой валютчик еще спит, а когда возвращаюсь, его уже нет на месте. При этом курс все время меняется, и ежедневно я теряю десятки тысяч.

Надо как-то продумать маршрут, чтобы днем заскочить на рынок, обменять деньги и завезти их бабушке. А если оставить все как есть и не завозить, то надежно спрятать, например, в мопеде, но тогда нельзя ездить на нем. Есть еще вариант оставить деньги дома у Канальи, но тогда я снова буду терять из-за растущего доллара — раз. Два — дом не охраняется, а вдруг по закону подлости именно сегодня туда нагрянут воры?

Как же я надеялся, что Каналья ждет меня на повороте на Васильевку, но нет.

К счастью, мои опасения не подтвердились и дорога не оледенела, но это не помешало мне промокнуть. Хорошо сухие вещи взял.

В доме Канальи горел свет, я забежал во двор, постучал в окно, чтобы не смутить очередную его женщину, но он был один. Открыл, зевая и протирая глаза.

— Я готов!

— Не спеши, — вскинул руку я, — мне надо переодеться.

Пока сбрасывал промокшую одежду, думал одновременно о том, как не заболеть, и решал, что делать с деньгами. Все-таки рациональнее возить их с собой, спрятав в одежде, а в обед заехать на рынок к валютчику и обменять и лишь потом везти к бабушке. Да, так будет оптимально.

Стартовали мы, как и планировали, в полвосьмого. Полдороги я рассказывал о своих вчерашних приключениях, Каналья слушал, не перебивая. Только когда я закончил, он сказал:

— Женщины — змеи. Потому жениться я не собираюсь.

— А ты виртуозно играешь на флейте — так, что любая кобра замирает.

В девять были на мукомольном заводе. Помня о том, что нами интересовались неизвестные, я все сделал, как в прошлый раз: заехал на завод, чтобы проверить, все ли чисто. Обычно ко мне выбегали замдира и бухгалтерша, но сегодня их не было.

Подозревая неладное, я подъехал к админкорпусу, помаячил напротив окон Антона Петровича— безрезультатно. Наверное, совсем заболел и на больничный пошел, бухгалтерша тоже. Ничего, оформим сделку через других людей, путь-то уже обкатан.

Только где их найти, тех людей? Я вошел в здание, постучал в дверь замдира, зная, что напрасно, потом — в бухгалтерию, откуда выглянула замотанная в шерстяной платок кудрявая женщина в очках. Я изложил суть проблемы. Она сняла очки, потерла глаза и сказала:

— Антон Петрович ночью умер.

Я аж поперхнулся и воскликнул:

— Как⁈

Всегда раздражало, когда герои сериалов это выкрикивают, и теперь, вот, сам… Ну а как реагировать, если вчера был человек, а сегодня раз — и не стало.

— Воспаление легких, — прошептала она, и ее глаза увлажнились. — Марья Ильинична закашляла, так мы ее с работы домой отправили. Проклятый грипп! А ты, собственно, по какому вопросу?

— Мы у вас муку берем оптом, — сказал я дрогнувшим голосом.

Она еще сильнее замоталась в платок, заглянула в кабинет, крикнула:

— Девочки, я — оформлять покупку.

Пройдя половину коридора, бухгалтерша остановилась, вспомнила:

— Это вы оставляли прайс-лист со всякими плитками и кирпичами?

— Я.

— Ой. Тогда директор просил к нему зайти.

— Он сейчас у себя? — спросил я.

— Да, еще полчаса-час будет. Может, вы через него и оформите? — спросила она с надеждой и перекрестилась на дверь замдира, словно за ней был храм. — Так жалко, такой мужчина был хороший! Спокойный такой. Всегда пожалеет. Войдет в положение.

Тяжело вздохнув, она повела меня к директору. Потом спохватилась, посмотрела на меня удивленно. Я поднял руки.

— Понял, понял, для переговоров нужен взрослый… Кстати, никто подозрительный нами не интересовался?

— Да нет, — с уверенностью сказала бухгалтерша. — Я подожду, да, пока ты приведешь отца.

Так… выходит, директор заинтересовался бартерным обменом. Как жаль, что нет замдира, мы отлично друг друга поняли! А от нового человека непонятно, чего ожидать.