Японская война 1904. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 38

Леонид Николаевич Гобято начинал осаду Порт-Артура в полной уверенности, что уже скоро главная армия разобьет японцев и хотя бы на суше сможет их прикрыть. Все оказалось совсем не так просто… Победы пришли, но позже, тяжелее, и сам Леонид Николаевич успел проводить в последний путь немало хороших солдат. И обидней всего было, когда враг обстреливал их навесом из гаубиц и мортир, а они умирали и ничего не могли сделать.

Винтовки и обычные пушки были бесполезны против японских окопов, и тогда-то, растирая по рукам чужую кровь, Гобято придумал, как же все-таки до них добраться. Сделать упрощенную мортиру. Вместо толстого ствола — простой гладкий, вместо казенника — просто закидывать все в ствол, вместо вращения для точности полета — хвостовое оперение, вместо дорогого снаряда — дешевая мина. Докрутили немного, пустили в дело и достали японцев. Не один раз достали! Даже жалко немного стало, что к ним так быстро пробились, и он не успел по-настоящему развернуться…

Так он думал, но ровно до того момента, как к нему на полигон заглянул генерал Макаров. Вообще, Гобято привык, что многие офицеры, особенно в высоких званиях, довольно прохладно относятся к новинкам, особенно таким, которые так непритязательно выглядят. И сначала Макаров, несмотря на всю его славу, показался одним из них. Сморщил нос при виде минометов, хоть и постарался это не показать. Якобы незаметно!

Вот только Леонид Николаевич-то все приметил и уже приготовился было ругаться. От злости, от обиды, что последняя его надежда так глупо расплывается, словно фата моргана. А потом Макаров вставил ему фитиль!

— Все остальные отчитывали меня за слишком простой вид, а он взял и потыкал носом, что, наоборот, недостаточно просто, — выдохнул Гобято, провожая генерала взглядом.

— Разве? — спросил Кондратенко. — Вроде бы ничего такого он и не говорил.

— Да⁈ Сейчас, когда Макаров разложил по полочкам, все кажется таким очевидным. Более длинный ствол, и скорости снаряда с оперением хватит, чтобы он летел прямо без всяких доработок… А пластина для устойчивости и гашения отката? По идее, с ней даже можно не доводить ствол после каждого выстрела. Бросил мину, прикрыл уши, та улетела точно в цель — следующая!

— И сколько выстрелов в минуту так сможете сделать? — заинтересовался Кондратенко.

— Думаю, все двадцать, но нужно смотреть на практике… По прицелу я еще до конца не представил, как будет лучше всего его приспособить, но одно точно!

— Что?

— Эти идеи стоят того, чтобы воплотить их в жизнь! — Гобято выдохнул, а потом развернулся.

Если он планирует успеть на поезд Макарова, то времени-то осталось совсем немного. Надо подать рапорт, собрать вещи, сказать своим хотя бы пару слов.

— До свидания, — Леонид Николаевич крепко пожал руку Кондратенко, благодаря за протекцию и те месяцы, что они провели рядом в осажденном Порт-Артуре.

— Вы правы, до свидания, — Роман Исидорович ответил неожиданно воодушевленно. — Увидимся на вокзале.

И, прежде чем Гобято успел что-то сказать или спросить, сорвался с места и побежал. Неудивительно: если Кондратенко тоже собрался съездить в Инкоу, то и ему нужно было очень и очень много успеть… Встретились они снова уже только в поезде, но и там поначалу оказалось не до разговоров. Через пять минут после отправления их перехватил Огинский, а потом до самого Инкоу инструктировал по технике безопасности. Как проходить на территорию цеха, что можно брать с собой внутрь, что наружу, как вести себя при появлении посторонних. Даже как заполнять и хранить бумаги.

— Голова пухнет, — честно признался Гобято, когда они, наконец, вышли из поезда и получили два свободных часа, чтобы заселиться в положенные на время командировки в Инкоу квартиры.

— Но интересно, — возразил Кондратенко. — Никогда не видел, чтобы так вели дела. И, учитывая успехи генерала Макарова, в этом точно есть смысл.

С такой точки зрения Гобято на ситуацию не смотрел, и теперь ему стало еще интереснее, а что же будет ждать его дальше. Сам город не очень впечатлял — всюду стройки, рабочие, которые вывозят мусор и подвозят стройматериалы. Впрочем, сами квартиры оказались теплыми и уютными. В каждую даже провели воду и электричество.

— У меня в обеих комнатах по лампочке. И в коридоре тоже! — рассказывал воодушевленный Гобято, когда они с Кондратенко собрались ехать на завод. — Еще есть отдельная над рабочим столом, и туда же выведено три дополнительных провода. Интересно зачем?

— Я спросил, — ответил Кондратенко. — И комендант рассказал, что многие мастера берут не секретную работу домой. И провода как раз могут пригодиться, чтобы запустить какие-то приборы.

— Интересно, — Гобято довольно потер руки. Чем дальше, тем больше волнение отступало в сторону.

А уж когда они проезжали мимо других цехов, и он краем глаза разглядел, что там творится… Под одной крышей лили сталь, под другой крепили броню на машины, под третьей собирали что-то совсем сложное, похожее на корабельные башни под пушки, только совсем маленькие. Потом они свернули в сторону, проехали мимо таблички «Осторожно, огнеопасно» и минут на пять застряли на проверке документов.

Следующие цеха были уже полностью закрытыми, но Гобято сразу узнал знакомый до боли запах пироксилина. Вот к чему был тот знак! Территория, где работают с оружием, со взрывами, и теперь это было и его место тоже. Свой цех он увидел издалека. Высокое здание, метров шесть до потолка. Без окон, но внутри свой генератор и большие электрические лампы, под которыми можно было работать хоть вечером, хоть ночью.

И люди, его люди! Гобято обвел взглядом два десятка человек, приданных его цеху. Трое счетоводов, четверо бывших артиллеристов, остальные рабочие — с ними нужно будет познакомиться и лично узнать, в чем они лучше всего разбираются. Как сказал Макаров, новый миномет ему нужен уже завтра, а значит — пора начинать!

Поездка в Порт-Артур прошла очень удачно. Операцию в Корее все приняли без особого скандала — впрочем, тут бы еще дождаться окончания переговоров и реакции из Санкт-Петербурга. А потом Гобято, миномет и, неожиданно, Кондратенко, который, пусть пока и временно, решил составить компанию своему товарищу.

А стоило мне зайти в штаб, как меня выдернул Буденный, попросив о личной беседе.

— Слушаю, — я внимательно смотрел на Семена, и тот выглядел каким-то одновременно потерянным и болезненно возбужденным. Что это с ним? — Только не говорите, что вы тоже влюбились!

— А кто еще влюбился? — немного растерялся Буденный.

— Джек Лондон. Нашел балерину своей мечты, так что теперь надо будет смотреть, как это скажется на его трудоспособности.

— К счастью, у меня пока без подобных сложностей, — Семен немного расслабился. — Но разговор все равно важный. Про кавалерию!

— Что-то случилось? — мне разом стало не до шуток.

— Нет, у нас все в порядке, но… — Семен на мгновение замялся, но тут же сжал кулаки. — Я же вижу, к чему все идет! Да, пока мы приносим пользу, но уже только на узком участке фронта, в частных задачах и с огромной подготовительной работой.

— Взятие Цзиньчжоу — это не совсем частная задача, — я уже понял, к чему идет разговор. — Или вы сравниваете себя с пехотой или броневыми частями? Да, сейчас для них больше задач, но и там без подготовки тоже не обойтись. Бросим кого угодно в лоб без поддержки, и враг перестреляет хоть штурмовиков, хоть технику, хоть вас. Тем более, кавалерия до сих пор остается самым быстрым и гибким инструментом, что доступны мне на поле боя. И пока вас никто и ничто не сможет заменить.

— Вот именно! Пока! — Буденный набычился. — Замена пусть нескоро, но уже близко. И я же не дурак, я вижу, что новые броневые части берут на себя все те задачи, что раньше были только нашими. «Маньчжуры» играют роль тяжелой рыцарской кавалерии, «Мусье» — это кирасиры, баланс между огнем, подвижностью и броней. Новые легкие машины, над которыми сейчас думают у Мелехова — это гусары и уланы, у которых они заберут разведку, фланговые маневры и охоту на слабые цели. Броневики для перевозки пехоты — это полный аналог наших казачьих частей, которые мы готовили все это время как революцию в военном деле и которые… Уже уходят в прошлое.