Японская война 1904. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 27

— Вера, успокойся, — Чернецкий, который до этого молча стоял у стены, ощутимо занервничал.

— Да чего ее слушать! Чтобы такая трусливая дрянь решилась умереть вместе со мной… — Станислав с усмешкой протянул руку вперед, собираясь схватить Веру за шею, но девушка вывернулась.

Одно смазанное движение, и она, оттянув лацкан, засунула гранату под пиджак Станиславу. Тот дернулся, и Вера, воспользовавшись мгновением растерянности, скользнула к нему за спину, прижимаясь к ней, словно любовница, и пытаясь удержать его руки. Естественно, надолго ее сил не хватило. Станислав вырвался, но и гранате много не нужно было. Похожий на хлопок взрыв отбросил уже мертвое тело назад, вбивая его в стену вместе с девушкой.

— Ты! — заревел помощник Станислава, зажимая бок, куда попал один из осколков.

— Тебе не стоило так себя вести, — Чернецкий тоже был в бешенстве. Его чиркнуло по щеке, но, кажется, больше никто не пострадал.

— Стойте на месте, — скинув с себя мертвого Станислава, Вера поднялась на ноги. — Прошлая граната называется РГА — ручная граната атакующая, ее смысл в том, чтобы кинуть во врага, а тебя самого осколки почти не задели. А вот эта уже РГО — ручная граната оборонительная, — в руках девушки показался новый шарик. — Знаете, почему ее так называют? Потому что бросают только из окопа, а иначе рядом просто не выжить.

— Не трогайте ее! — тут же закричал Чернецкий, останавливая качнувшихся было вперед мужиков. — Вы же видели, она сумасшедшая! Взорвет и не поморщится!

— Правильный выбор, — продолжая удерживать гранату, Вера быстро прошлась по комнате.

Сначала забрать остальное оружие, закинуть в сумку деньги, запасную одежду… Ее провожали восемь ненавидящих молчаливых взглядов, но девушка не обращала на них внимания. Вера мысленно смирилась со смертью еще когда ее закинули в загон с пленными в Согёне полгода назад, потом она не раз видела старуху в армейском госпитале, после — когда ее пытались использовать и убить германские шпионы… И вот теперь смерть пришла, надев лица ее старых товарищей.

Было даже не обидно. Просто сегодня Вера поняла, что на самом деле может рассчитывать лишь на себя. Макаров вот хочет изменить мир, но полагается на других, и это его главная ошибка. Вера же будет верить лишь в себя, и поэтому у нее все обязательно получится. Покинув доходный дом, где она снимала квартиру, девушка в очередной раз усмехнулась. Тут был взрыв, а все делают вид, что их это не касается. Люди привыкли жить в раковинах, в футлярах, забились туда и не хотят показываться, но ничего… Она вытряхнет наружу всех и каждого. Всех и каждого!

Впереди, перебивая огни остального города, сиял Зимний.

Оставив расследование на разведку и контрразведку, я отправился к пленному японцу, ради которого и заскочил в Инкоу. В процессе заодно перечитал доклад, где именно мы уже пересекались и как в итоге его взяли в плен. И это оказалось довольно интересно. 12-я дивизия была той самой силой, с которой мы сталкивались с самого начала этой войны. Обход на Ялу, тот самый поезд, что чуть не прорвал наши позиции под Дашичао, все-таки прорыв под Ляояном и еще один на Сяошахэ. Почти моя японская копия, которая отличается только… А чем, собственно?

— Очень приятно познакомиться с вами лично, Хикару Иноуэ, — сказал я, заходя в комнату и встречаясь с парой хмурых черных глаз. — Скажу честно, удивлен, что нам удалось взять вас в плен.

— Приятно познакомиться, — японец поклонился. Резко, но уважительно. А потом так же ответил и на вопрос. — Я ошибся.

— Расскажете?

— Мы начали бой с прорыва по ледяной тропе через пролив. Многие намокли, я мог остановиться и дать им просохнуть, но решил, что еще час-другой, пока бег и атака греют тела, помогут им продержаться. Не помогли. Уже к обеду половина 12-й дивизии падала без сил, а я уже не мог ничего сделать. Я остался, чтобы умереть вместе с ними, но судьба решила по-другому. Рядом взорвался снаряд, меня оглушило, и в себя я пришел только у вас в госпитале.

— Если что, ваши люди — те, что выжили — тоже лежат тут, — рассказал я. — После того, как мои доктора заканчивают лечение моих солдат, они всегда берутся за ваших. Лично я бы предпочел, чтобы они больше отдыхали, но…

— Да, душа тоже важна для врача. Так ведь говорят христиане вроде вас?

— Я имел в виду, что практика тоже важна, и на японцах мои доктора набивают руку, чтобы потом спасти больше русских солдат. А про душу — как оказалось, об этом больше заботится наш государь, а мы… Смотрим проще.

Кажется, я смог удивить Иноуэ, глаза которого удивленно расширились.

— То есть вы могли бы оставить человека без помощи, если он ваш враг?

— Вы путаете. Я бы не бросил даже врага, но… Если стоит выбор, а учитывая, что ресурсы всегда конечны, и он всегда стоит, то тогда, выбирая между одним своим и хоть миллионом врагов, я всегда выберу своего.

— А если, чтобы спасти одного, нужно рискнуть тысячей?

Философские разговоры. Я хотел было закончить беседу и не тратить зря время, но в памяти неожиданно всплыло будущее Японии. Интервенция в Гражданскую, миллионы вырезанных китайцев во Вторую Мировую, пытки и издевательства над пленными… Откуда все это взялось? Можно ли в принципе доверять подобным людям?

— Прошу прощения, — я поднял руки, останавливая Иноуэ. — Вы же просили о встрече не чтобы обсуждать философские вопросы.

— И все же прошу, — японец еще раз поклонился. — Для меня будет важно услышать ваше мнение. Готовы ли вы пожертвовать одним человеком ради блага большинства или же есть что-то большее?

Упорный… С другой стороны, раз этот генерал настолько готов открыться, то почему бы не попробовать поговорить по душам. Тем более я как раз вспомнил одну подходящую историю. Проблема вагонетки, которую только в 1987-ом сформулировала Филиппа Фут. Железная тележка катится по рельсам, впереди развилка и выбор. Куда ее направить: на пути, где лежит только один человек, или же туда, где их пятеро?

Выглядит несложно, но это только начало. И я рассказал Иноуэ условия задачи.

— Ответ очевиден, — японец даже удивился. — Если можно спасти пятерых вместо одного, нужно сделать это.

— На самом деле не очевиден. Некоторые люди считают, что с точки зрения морали убийство даже одного человека недопустимо. Поэтому они останутся стоять, и только случайность решит, что в итоге случится.

— Как глупо… А еще какие есть варианты? — нахмурился Иноуэ.

— Еще можно сыграть в бога. Попытаться собрать информацию об этих людях, изучить их жизни и оценить, кто из них больше достоин спасения. Например, если бы на левом пути лежал ваш император, а справа — пять безымянных китайцев, разве ваш выбор бы не изменился?

— Изменился, — Иноуэ сглотнул. — А что выбрали бы вы?

— Мне нравится способ, когда мы переключаем пути два раза. Второй — когда передние колеса уже повернули в одну из сторон. После такого вагонетку заклинит, и никто не умрет. Кстати, это тоже не уникальное решение. Попытка сломать задачу, где условия тебя не устраивают — это тоже часть личностного портрета. Кстати, давайте еще раз, но чуть поменяем условия. Будет не вагонетка, а операция. Есть пять раненых, которые умрут без операции, и один живой солдат, который мог бы стать их донором. Вы оставите все как есть или же прикажете врачам вырезать из единственного целого все органы и спасти тех пятерых?

— Это невозможно!

— Это если еще не сегодняшний, то уже завтрашний день медицины. Итак, ваш ответ, Хикару! В прошлый раз вы начали с того, что пять жизней важнее одной, здесь по факту те же условия. Режем?

— Нет… Нет!

— Но почему? В чем для вас разница — в том, что будет больше крови? Поверьте, с точки зрения неотвратимости смерти между вагонеткой и скальпелем не так много разницы.

— Прекратите!

— Зачем? Вы начали этот разговор, так давайте доведем его до конца. Режем?

— Я не буду отвечать.

— И это тоже ответ, — я перестал давить. — Помните, я рассказал, что в истории с вагонеткой были те, кто не мог решиться, и вы еще сказали, что это глупо? Теперь вы оказались в их числе.