Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина - Страница 21

Змеи же спешно расползались, захватывая пространство.

— Сав? Чего…

Я бросил взгляд на станок. Давление росло, и валы начали движение. Осталось мелочь — запихнуть тварь в машину и пускай идёт себе на переработку. Только вот что-то подсказывало, что она с этим планом может не согласиться.

— Ты в сторону… и не маячь.

Я попытался ткнуть в тварь багром, но хлысты-змеи перехватили его, норовя выдернуть из рук. Тьма, рванув наперерез, толкнула тварь в грудь. И от удара её разрыв в грудине увеличился, а Тьма едва увернулась от потока тварей, что рванули в разлом, будто ждали…

Или и вправду ждали?

С той стороны?

Нет, тогда они должны были бы знать, где ждать. А это уже в принципе проявление разума, хотя… Тьма вон даже разговаривает. И в разумности её у меня сомнений нет.

Эти же…

Призрачные крылья взбивали воздух. Они едва касались моего лица, в последний миг ускользая и взбираясь выше, дальше. Под ногами мелькало что-то крысоподобное.

А из раскрытого рта, с выдохом, ко мне устремился рой пчёл.

Не долетел.

Тьма оказалась между нами и, растянувшись тонкою плёнкой, просто вобрала в себя тварей.

— Уходи, — шелест в голове. — Сильный. Там. Идёт.

То есть, это лишь свита? И щупальца… щупальца продолжали вываливаться из живого разлома. Они почти полностью скрыли тело Анчеева. И теперь он весь казался одной лишь огромною шевелящеюся горой.

Призрак щёлкнул клювом, сбивая очередную тень.

Он теперь был рядом.

Так. Уйти мы можем, но… и даже разумно будет, уйти. Хрена из себя героев строить, только… самолюбие? Что-то иное? Меня прямо дрожь пробирала от этой твари. А от близости разлома самого наизнанку выворачивало. Я не мог его оставить. Просто не мог. А потому…

— Эй, — я разжал руку, позволив багру упасть в шевелящийся ковёр. — Ты меня понимаешь?

— Разум. Нет, — доложилась Тьма, и я уловил её неодобрение.

— Ты большая и сильная… — я наклонился и вытащил нож. Если револьверов и иного огнестрела полиция не одобряла, то вот к ножам относилась равнодушно. Ножи здесь и у детишек были.

Вот и у меня нашёлся.

План складывался идиотский, но какой уж есть.

— Хочешь сладенького? — поинтересовался я и полоснул ножом по ладони.

Щупальца зашевелились.

Нет, они и так-то шевелились, но сейчас особенно бодро. Они прямо заплясали, а потом потянулись ко мне, при этом норовя поймать капли крови, которые упали на пол.

И не только они.

Все-то твари, что успели вырваться, разом развернулись. И я поймал на себе взгляды многих и многих глаз. И как-то вот неуютненько стало.

— Савка, ты чего творишь-то? — шёпотом спросил Метелька, подступая ближе. — Ты совсем больной?

— По ходу, совсем, — я не стал спорить. — Теперь давай, когда полезет, ныряй под станок, а я…

Я отскочил, позволив щупальцу ударить мимо. И Тьма с готовностью впилась в него, отгрызая кусок. А с другой стороны с не меньшим энтузиазмом в тварь вцепился Призрак.

— Иди, иди… цыпа-цыпа…

Я забрался на приступку.

— Палку!

Метелька сунул в руку багор.

— И готов будь…

Я взялся за край.

Приступочка изнутри узкая. И прогибается. И кажется, приварена весьма условно. Если я бухнусь… пар в системе был, и валы раскочегарило. Они вращались, поблескивая отвратительно чистыми плавниками ножей. И как-то даже живо представилось…

Так.

Потом буду представлять.

Я полоснул ножом, расширяя рану, и щедро плеснул кровью на ножи и валы. И теперь… с тенями работать учил Мишка. У самого у него не особо получалось, но теорию он знал. Тьма, откликнувшись на зов, поспешила рассыпаться пылью, укутывая меня собой, таким вот душным зыбким облаком, которое размывало границы.

— Тяни, — сказал я Метельке, цепляясь одной рукой за борт, а другой — за багор. — Давай…

Рывок.

И ступенька, от которой я отталкиваюсь, хрустит и, кажется, подламывается, но тело моё уже переваливается через край, падая неловко, неудачно. Плечо пробивает болью, и полог на мгновенье осыпается, но я собираю его.

Я успеваю нырнуть ниже, туда, под деревянную платформу, которую поставили, потому что машины слишком высоки и громоздки. Он подгнила.

И внизу пыльно.

Воняет.

Метелька, благо, сообразив, прижимается ко мне. И Тьма ложится поверху, а рядом растягивается Призрак. Крылья его расправляются, пусть даже они пока малы, но он делится силой с Тьмою и ворчит.

Он тоже недоволен.

Но куда более недовольна тварь. Она меня потеряла. Такого сладкого, такого близкого. И щупальца шарят там, наверху. Она чует ещё запах моей крови, но, не найдя источника, решает отправиться по следу. Тварь уже в достаточной мере выбралась в наш мир, чтобы обрести подобие плоти.

И вал цепляет её.

Я слышу вой.

И злость.

И ярость, которая заставляет тварь обрушиться на машину. Она пытается вырвать щупальца и суёт новые, которые тоже наматывает на вал. И ножи с лёгкостью перемалывают свежесотворённую плоть. Но тварь большая, её много, и железная боковина станка вибрирует. Я слышу гудение и хрип, который выдаёт, что машина-то довольно старая.

Так… надо ещё.

Думай.

И вылезай.

— Метелька, сиди…

— Савка, чтоб тебя… — он ползёт следом. — Я тебя сам пришибу!

Но ползёт.

Твари было не до нас. Её частично затянуло в машину, и теперь воздух конкретно так вонял той стороной. Мертвенный дурной запах. Но она сопротивлялась. Тело Анчеева, больше похожее на иссохшуюся шкурку, прилипло к чёрному кому. Полынья не закрылась, но теперь я чувствовал, насколько она нестабильна. Ещё немного и…

Только тварь слишком велика. А станок гудел и ходил ходуном. И кажется, оставалось ему недолго. Сбоку со свистом вырывался пар. Значит, кожух пробило. Вот внутри что-то ухнуло, заскрежетало.

Так, если тварь освободится…

Я огляделся.

Вот.

И здесь был багор.

Я подхватил его, а потом, призадумавшись, оплёл своею силой. И вытянул в подобие копья. А потом, приблизившись к твари, воткнул эту штуковину в самый разлом. Визг существа смешался со скрежетом и воем пара. Свист нарастал.

— Бежим…

Я видел, как вырываются всё новые струйки пара, заставляя дрожать патрубки. Я даже видел мельчайшие трещины в них. То, как ширятся они. Я видел, как рассыпается металл. Как того и гляди рванёт он…

— Савка!

Я очнулся от крика.

И пинка. И упал. И рассеченная ладонь отозвалась болью. А боль привела в сознание.

— Бежим… — голос Метельки доносился откуда-то издалека. Я его почти и не слышал. Но всё равно понял. И поднялся, отталкиваясь от пола, понимая, что опаздываем.

Мы успели даже рвануть к дверям, которые почему-то теперь были такими далёкими.

А воздух вот сделался вязким, что кисель.

Мы и до этих дверей успели добраться.

Почти.

А машина всё-таки рванула.

Грохот оглушил. И волною раскалённого воздуха толкнуло в спину, да так, что на ногах я не удержался. И пол, который ударил в лицо. А рядом выматерился Метелька, проклиная и меня, и революционеров, и просто так…

— Дерьмо, — сказал я, поворачиваясь на бок, удивляясь тому, что жив.

— Ещё какое, — Метелька стёр с лица кровавые сопли. — Ну его на хрен такую революцию!

[1] «Катехизис революционера» — устав революционной организации «Народная расправа», составленный Сергеем Нечаевым в 1869 году.

Глава 11

Его превосходительство генерал-губернатор принимал вчера у себя во дворце поздравление от подведомственных ему чинов по случаю благополучного трехнедельного правления его краем. [1]

Ежедневник «Телеграммы»

Я сидел у стены, пытаясь отдышаться. Ребра ныли. Спина ныла. Руки ныли. Такое вот подзабытое уже чувство, что организм того и гляди на куски развалится. И выпить бы для успокоения души.