Мой темный Ромео - Хантингтон Паркер С. - Страница 7

Тяжесть всего мира обрушилась на меня, едва я поняла два момента: во-первых, Ромео Коста прекрасно знал, кто я такая, когда прибыл на бал. Он намеренно разыскал меня. Привлек. Убедился, что завладел моим вниманием. Я с самого начала была его целью. В конце концов, он сам сказал: Мэдисон Лихт – его враг, и он хочет подпортить ему жизнь. Во-вторых, Ромео Коста был таким ублюдком, что женился бы на мне, невзирая на то, что тем самым сделал бы несчастными всех причастных, и все ради того, чтобы насолить моему жениху. По всей вероятности, бывшему жениху.

Я бросилась вперед и уперлась ладонями ему в грудь.

– Я не хочу за тебя выходить.

– Это чувство взаимно. – Ромео устремился навстречу моему пылкому прикосновению, взял за левую руку и снял обручальное кольцо Мэдисона с безымянного пальца. – Но, увы, традиция есть традиция. Я прикоснулся – я обесчестил. Поприветствуй своего нового жениха. – Ромео равнодушно рассмотрел кольцо, которое зажал между пальцев. – Эта вещица не стоит и шестнадцати тысяч. – Он выбросил его в толпу, и несколько не обремененных порядочностью девиц попытались его поймать.

Из моих легких вышел весь воздух. Ромео бесстрастно смотрел на моего отца, уверенный в том, что при всем своем безрассудстве я не посмею перечить слову главы семьи, если тот решит, что мы должны пожениться.

Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!

– Папочка, пожалуйста! – Я бросилась к отцу, хватая его под руку.

Отец отпрянул и устремил хмурый взгляд на свои ботинки, пытаясь совладать с дыханием. Щеки обдало жаром от его отчуждения, будто он отвесил мне пощечину. Отец еще никогда не был так жесток со мной. Мне хотелось плакать. А я никогда не плакала.

У зла было лицо. Потрясающе красивое… и принадлежащее человеку, который только что стал моим будущим мужем.

– Может быть, обсудим все вдали от любопытных глаз? – Отец огляделся по сторонам, изнуренный и сраженный болью. Наверное, моими стараниями этот смокинг для него запятнан точно так же, как и мое будущее. – Мистер Коста, сейчас же явитесь ко мне домой.

Ромео Коста коснулся моего плеча, пока проходил мимо, не удостоив меня даже мимолетного взгляда.

– Обесчещена песочным печеньем. – Он закинул в рот кусочек жвачки, и его внушительная фигура сошла с помоста. – Как низко ты пала.

Олли фБ: @RomeoCosta, и каково тебе лишиться невинности в сфере скандалов? Добро пожаловать в клуб, сынок. У нас закуски. А еще с нами семейка Кеннеди.

Ромео Коста: www.dmvpost.org/Von-Bismarck-Heir-Caught-Cozying-Up-To-Georgia-Governors-Wife[10].

Олли фБ: Называй меня папочкой, и, возможно, я поделюсь своими навыками.

Зак Сан: Быть разлучником – это не навык.

Олли фБ: Скажи это Рому. Он только что на корню уничтожил чужую помолвку, репутацию и будущее за каких-то десять минут. Ученик превзошел учителя.

Олли фБ: [GIF: Шайа Лабаф аплодирует стоя]

Зак Сан: И где сейчас Ром?

Олли фБ: У нее дома, наверное, поджигает памятные вещи из ее детства и топит питомцев.

Зак Сан: Будь у меня сердце, оно бы разрывалось за нее.

Олли фБ: Судя по отпору, который она ему дала, если что и разорвется, так это твой юношеский запал к концу месяца.

Миллион Даллас Таунсенд вальсировали в моем мозгу, вонзаясь острыми каблучками в каждую извилину. Я разлепил глаза. Комната раскачивалась туда-сюда, будто я оказался в каюте тонущего корабля.

– Не стоило допивать «Паппи Ван Винкль»[11] в одиночку, приятель. – Оживленный голос Оливера эхом донесся из туалета. – Делиться – это по-братски.

Зак хмыкнул где-то в отдалении.

– Говорю в последний раз, фон Бисмарк: та модель Agent Provocateur не хотела участвовать в тройничке.

Я зашипел в шелковую подушку в отеле «Гранд Ла-Перуз», жалея обо всех принятых мной решениях, которые привели меня в этот гадюшник. Воодушевленные неожиданным открытием, мы втроем приехали в Чапел-Фолз за полчаса до бала.

А сейчас занимали президентский люкс с четырьмя спальнями. Не потому, что так сильно наслаждались обществом друг друга, а потому как знали, что какой-то болван заблаговременно забронировал его перед балом. Возможность радоваться чужим страданиям – одно из малейших удовольствий в жизни. То, которому я часто предавался.

Оливер неспешно вошел в комнату, держа во рту незажженную сигару.

– Тебе нужно было заглушить боль. Стереть воспоминания о том, как ты ласкал пальцами малолетнюю девицу на глазах у представителей крупнейших компаний США. – Он натянул на плечи поло. – Кстати, счет за один только алкоголь и сигары составил сорок тысяч. Нам стоит заняться организацией балов дебютанток. В мире всегда будет полно привилегированных девиц, которым нужны мужья-миллиардеры.

Мысль о том, чтобы снова понапрасну тратить время подобным образом, вызывала у меня отвращение.

– Ты еще до первого вальса превратишь его в игорный дом и станешь отцом нескольких незаконнорожденных детей.

Оливер плюхнулся на край моей кровати и стал натягивать сапоги для верховой езды.

– Да – азартным играм. И нет – бастардам. Я всегда защищаю свое хозяйство. Никакой любви без резинки. – Учитывая, что он рассматривал женщин как бесконечную череду теплых дырок, в которые можно притулиться на ночь, я сомневался, что Оливер вообще имел представление о любви. Он помолчал, зажав сигару губами. – Не все настолько щепетильны, чтобы практиковать твой метод, гарантирующий, что никакие незаконнорожденные детишки не встанут в очередь на трон.

Закари Сан – высокий, грациозный, до неприличия одаренный и такой же эмоционально доступный, как булыжник, – вошел в мою комнату с ноутбуком под мышкой.

– А какой у Рома метод?

Вчера он решил остаться в отеле. Все равно ему ни к чему присутствовать на балу. От одной только мысли о том, что сын женится на южанке, миссис Сан хватил бы удар. Ни одна заурядная женщина не смогла бы соответствовать их родословной потомственных денежных аристократов, корнями уходившей к династии Чжоу.

– Есть одна дырка, которую он никогда не трахает, а именно та, из которой появляются дети. – Оливер сообщил эту информацию с неоправданным весельем.

Зак нахмурился, вероятно вспоминая мое прошлое.

– В последнее время или вообще никогда?

Мы сходились во взглядах в том, что кислород, производимый исчезающими с лица земли лесами, был привилегией, которая впустую растрачивалась на человечество. Вопреки здравому смыслу, я за свой тридцать один год однажды уже сделал исключение. О чем впоследствии пожалел. К тому же весьма впечатляюще.

– Он уже так долго практикует воздержание, что его вполне можно вновь считать девственником. – Оливер накинул пиджак для верховой езды. – Я уж молчу, что еще и неудачником.

Если эти слова должны были меня задеть, то они промахнулись на пару тысяч миль. Женщины меня не интересовали.

Как и люди в целом.

Зак наблюдал за мной с удивлением и замешательством.

– Как вышло, что я этого не знаю?

– Видимо, ты пропустил мое объявление, три месяца провисевшее на первой полосе «Нью-Йорк Таймс». – Я залпом опустошил бутылку воды и бросил кусочек мятной жвачки на язык. – Сколько времени?

– Рад, что ты спросил. – Оливер зажег сигару и сделал глубокую затяжку. С янтарного кончика поднялась струйка дыма. – Время напомнить тебе о случившемся прошлым вечером. О происшествии, после которого ты опустошил целую бутылку бурбона в надежде умереть от алкогольного отравления, когда вернулся из дома Таунсендов.