Опасное положение (СИ) - Началова Екатерина - Страница 35

Глава 22. Еще немножко

— Готова?

Катя кивнула.

— Открывай.

Неровные, словно колючие края неонового портала раскрылись и я сделал шаг вперед.

Не люблю магические порталы, но не могу отрицать их плюсов. Порталы позволяют перемещаться так, что путешественника никто не заметит в пути, а значит — не свяжет с точкой назначения, не сделает выводы о его цели. Мы всеведущи, глазами вездесущих птиц можем видеть что угодно, отследить кого угодно, потому самой большой моей проблемой была высокая вероятность отслеживания перемещения. С порталами проблема испарялась.

Найдя ближайшую к своей цели птицу, я показал Кате, куда меня нужно «высадить» и через минуту оказался на расстоянии пяти часов полета от дома, никем не замеченный.

Это был маленький южный городок, совсем немногочисленный, в котором жили, в основном, низкородные Быки. Я не хотел случайно выдать себя даже здесь, поэтому шел пешком, для маскировки накинув серый плащ, скрывая свой преобладающий черный. Зима тут стояла по-южному теплая. Под ногами неприятно хлюпала снежная каша, а с неба моросил снег с дождем, окутывая местные коричневые двухэтажные домики одинаковой промозглой пеленой.

Плащ пришелся кстати.

Найдя нужный дом с красной дверью, я стукнул туда. По долгу службы я знал о многом... Знал, где и у кого найти любые амулеты, где приторговывают лечебными якобы змеиными порошками, знал, где взять настоящие; мне также известно, где найти хорошие яды.

Но сюда я пришел не за ядами. Сильный незаконный наркотик угнетающий сознание, гасящий волю, преодолевающий даже сопротивление самых сильных, выращивали и заготавливали за этой красной дверью.

— Чего? — негостеприимно пробасила громадная туша, просунувшись наружу. Я поднял глаза.

Ну и махина.

Быки порой достигают значительных размеров.

«Дай мне морок», — без церемоний приказал выглянувшему из двери детине. Сейчас я — тот самый опасный контролирующий Ворон. У меня нет времени договариваться.

Уже через несколько минут я держал в руках маленькую прозрачную бутылочку, в которой неспешно перекатывалась масляная жидкость необычного синего оттенка. Морок. Его засушенные цветы бросили в огонь в общем доме, заставляя нас потерять бдительность. Действие масляного концентрата еще более интересное... Я оберну против Совета его же методы.

Через десяток минут Катя сделала обратный портал в том же месте, как мы условились. Первый элемент плана был в руках.

После жена переместила меня в поселок, где я нашел повитуху, которая должна была осмотреть Арью и отправить вестника Терцию. Я отдал приказ повитухе признать Арью женщиной: члены Совета не должны ждать от меня подвоха. Порталом же вернулся домой.

Затем разбирался с Арьей. Основное, что требовалось — отложить встречу с Советом на утро. «Процедуру» с девушкой я повторил ближе к вечеру с таким расчетом, чтобы ее успели осмотреть, но не успели бы принять меня сегодня.

Расчет сработал. Аний прилетел вечером с приказом прибыть на посвящение через час после рассвета. Дождавшись, когда солнце начнет клониться к земле, я начал готовиться к очередному перемещению.

— Отправь меня сюда, — я приложил пальцы к Катиному виску, передавая информацию с глаз птицы, которую я заставил забраться по туннелю в тайную комнату, скрытую в Высокой Ветке. Как я и ожидал, внутри было уже пусто, камин потушен, вместо него тускло светился единственный источник света: магический фонарь на столе. Вороны могли бы оставлять свечу, но не хотели и малой вероятности пожара. Предусмотрительно.

Увидев место, жена послушно кивнула. Я сел рядом с ней на кровать. Оставалась еще одна важная деталь: разговор. Мы с ней не говорили о плохом варианте. Я положил ладонь на женские плечи, привлекая Катю к себе.

— Когда все получится, я пришлю к тебе птицу с веткой. Теперь важное, — я говорил негромко, но твердо. — Если что-то пойдет не так, птицы не будет. Если меня не будет до полудня — уходи. Если я вернусь, а птицы не будет, если я буду странным, тоже уходи, без вариантов. Они способны отдать любой приказ... Смотри внимательно.

Она опять молча кивнула. Опасаясь, что создание Хаоса может о чем-то важном не думать, я предпочел пояснить все вслух и предельно ясно:

— Я постарался продумать каждую деталь, но есть вероятность, что не получится. Не хочу скрывать, уже раз не получилось. Риск, что все пойдет не так, в таком деле существует всегда. Ты понимаешь, что моя операция — опасна? Понимаешь, что план может не сработать из-за любой мелочи?

Снова тихий кивок.

— Птенчик, — желая ответа, повернул личико, заставляя посмотреть на себя. Катя подняла ресницы. Я видел, как она нервно вонзается ногтями в собственные пальцы и покусывает губы.

— Понимаю. Я... не в восторге от перспективы, — проговорила, сбросив с себя всю браваду. У нее задрожали губы. — В ужасе, если точнее. Знать, что могу снова потерять тебя... Что...

Она еще несколько раз пыталась продолжить говорить, но голос подводил. Я молча прижал жену к себе, ощущая как в ней нарастает и растекается, заполняя все уголки, тягучая душная смола тревоги.

— Мне страшно, Яр, — тихо призналась. — У тебя еще есть время? Можешь полежать со мной? Немножко...

Отказать не смог, время было.

— Да, ложись, — подтянул жену повыше на кровать. Она жалась ко мне, будто искала тепла, и я разворошил заправленное одеяло, тщательно закутав ее в большой кокон. Катя ничего не говорила, но я и сам знал, что сейчас должен держать ее как можно крепче. «Обнимай сильно-сильно, и тогда даже после твоего ухода я буду чувствовать твои руки, что ты со мной», — так Катя сказала однажды. Я запомнил.

Чувствуя свою вину, желая защитить, укрыть своего птенчика от окутывающего страха, начал зацеловывать, заласкивать поцелуями мягкие щеки, жмурящиеся веки, подрагивающие губы. Я не мог обещать, что вернусь, поэтому об этом не говорил, только целовал и успокаивал, как мог.

— Жаль, что ты из Хаоса. Я бы сейчас проник в твою голову, приказал не бояться, убрал все страхи. Оставил бы только мысль о вязании, — шепнул жене на ушко, и она, наконец, улыбнулась. — И о приятных снах.

Проникнув под одеяло, положил ладонь на выпуклый живот, затянув свою женщину в очередной нежный поцелуй, которому она ответила с отчаянностью утопающего, схватившегося за соломинку. Я знал, чего она боится: Катя страшилась остановки, понимая, что как только я остановлюсь, то покину ее.

— Еще же есть время? — тревожно спросила, когда я оторвался от ее губ.

— Есть, птенчик...

Солнце давно село. Ночь накрывала горы своим непроницаемым плащом, и в спальне уже царил полумрак. Жадно сгущавшаяся тьма активно поглощала остатки света.

Катя пошевелилась, настойчиво выпутываясь из одеяла, и красноречиво повернулась под мои бедра податливыми полушариями ягодиц.

— Полюбишь меня? Немножко... — тонко прозвучал женский голос.

Молча потянул вверх платье, добираясь до голой кожи. Напряжение и тревога зазвенели новыми нотами, обращаясь в натянутую как струну страсть. Я не останавливался, пока все звезды прочно не заняли место на небе.