Аксиома Эскобара: всегда занимай высоту (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 8

Сейчас, разбивая пулей камень почти в пятидесяти метрах, он вдруг подумал, что вот такое оружие — самое то для каких-нибудь там штурмовиков. Надежное, валит с ног одним выстрелом, очень маневренное и компактное, особенно по сравнению с винтовкой или дробовиком…Выстрелов только маловато. Но, с другой стороны, палить очередями приходится далеко не всегда. Учитывая мощность, позволявшую легко останавливать автомобили — а 357-ой «магнум» в том числе и с прицелом на это проектировался — подумать про использование в каких-нибудь «акциях» будет не лишним…

Вспомнился ролик из далеко будущего, где какой-то американец (Микульчик? Миколайчик? — Эскобар вспомнить не смог) палил из револьвера быстрее, чем из полуавтомата, причем стрелял точно, а перезаряжал вообще с какой-то невиданной скоростью. И не только «357-ым магнумом», но и ещё более мощными патронами. При этом заметность того же Питона и даже самого маленького автомата несопоставима. Не зря некоторые спецназы револьверы вполне себе используют — те же французы, например.

В руке появился блокнот, любимая авторучка, и вопрос закупки сотни-другой револьверов оказался в списке дел. В конце концов, копеечные же затраты.

— Эль Патрон, — Хесус махнул рукой в сторону взлетки. — Всё готово, можно лететь.

Хмыкнув, Пабло убрал оружие в кобуру и протянул её телохранителю, после чего неторопливо отправился к самолету. Триста десятая Цессна в красно-желтых цветах как раз закончила предполетный ритуал.

Одна из многочисленных покупок Пабло последнего времени. Эскобар вообще активнейшим образом наращивал «транспортную составляющую» своей компании: одних только маленьких самолетов у него уже было несколько десятков, и он всерьёз замахивался на создание действительно крупной авиакомпании, в том числе для того, что поддержать свои усилия по созданию многочисленных туристических кластеров — как в Колумбии, так и на тех же Багамах.

Растянувшись в кресле, Пабло посматривал в иллюминатор и любовался колумбийскими красотами. Вот пошли ровные квадратики полей — его полей. Огромные куски земли, скупаемые и обрабатываемые за наличные деньги. А рядом с полями часто можно было увидеть полностью перестроенные на деньги «Эль Патрона» деревни.

Вспомнилось, как в той еще жизни после одного из наводнений государственные чиновники — вполне себе обоснованно — выясняли кто и как пострадал, вычисляли размер компенсаций, собирались планировать восстановление…А он — точнее, его люди — просто приехали на место, посмотрели, и повезли стройматериалы и помощь. Понятное дело, что на фоне пусть и правильно с точки зрения закона действующих, но, прямо скажем, не быстрых чиновников «эль Патрон» выглядел кем-то с небес…

В нынешней своей жизни Пабло десятикратно масштабировал этот подход, порою даже и не дожидаясь каких-либо стихийных бедствий. «Acciones, no palabras». «Действия, не слова». Лозунг его будущей партии. Неудивительно, что всего-то за год с небольшим любой честный опрос в стране показал бы просто бешеный рост популярности молодого бизнесмена. И на сей раз не только в Медельине и родной Антиокии.

Пользоваться этой популярностью Эскобар пока не планировал. Выборы в парламент — в которых он участвовал в той жизни — будут еще нескоро. И в них он участвовать, пожалуй, не станет. Несколько «его людей» — да, будут. А он — нет. А вот ещё через четыре года…

Поневоле, конечно, мелькнула мысль, что он так-то гораздо разумнее подошел к собственной репутации в этот раз и мог бы и залететь в кресло настоящего (а не «замещающего» — как в тот раз) сенатора. С некоторой долей вероятности даже президентом мог бы стать. Вот только…рано, это всё было рано. Для колумбийских элит он — выскочка. И ничего он с этим не сделает, если не хочет залить страну кровью в масштабах как бы не больших, чем тогда. Мало стать президентом: у тебя должна быть команда и целая куча верных людей. И далеко не всегда это можно решить деньгами…

Именно кадровому вопросу он уделяет как бы не самую большую часть своего времени, готовясь. А несколько лет спустя, при текущем росте популярности, он выиграет выборы не на ниточке и «если повезёт», а триумфально. Если, конечно, решит, что оно того стоит вообще.

Вот только до этого времени надо бы дожить. Не самая простая задача, учитывая, сколько уже врагов — реальных и потенциальных — он успел нажить за прошедший год. А уж если американцы узнают правду…мало не покажется.

Впрочем, он позаботился, чтобы жена и сын спокойно прожили состоятельную жизнь, даже если его убьют, а все счета арестуют. Одних только ячеек и кладов с золотыми монетами и наличными долларами он заготовил достаточно, чтобы на этот счёт не переживать. Даже если всё рухнет, они без куска хлеба с маслом не останутся.

Так что останавливаться он не будет. Сначала, правда, отдохнёт, а потом подумает о делах на предстоящий год. Которых, конечно, хватает: спасти президента Панамы и не дать Мануэлю Норьега прийти к власти; устроить хаос в американской политике с десятком громких скандалов одновременно; оживить вялотекущую возню ИРА с англичанами, добавив в их и без того непростые разборки крови… И, наконец, подумать о том, чтобы слетать в космос — осуществить мечту из прошлой жизни. Мечта, которая в этой реальности выглядит довольно доступной, благо, что Советский Союз ему должен. И стоит ему добиться такого успеха, как это выведет его на совершенно новый политический уровень не только в Колумбии, но в и в Южной Америке в целом — особенно учитывая его усилия в создании собственного образа…

Небольшой самолет летел через половину страны, отвозя своего хозяина в личное поместье. Впереди был бурный год. Или, скорее, десятилетие.

Шейн о’Брайен искренне ненавидел британцев. Вот прям всей душой, до самых потаённых её уголков. Естественно, не просто так, а впитав эту ненависть с молоком матери. Его семья страдала от англичан столько, сколько можно было проследить её историю. В страшный Картофельный голод сороковых годов 19-го века погибло две трети большого клана. Кто-то сумел тогда уехать в Америку, кто-то — единицы — остался и выжил. Этот ад прописался в ирландских генах надолго…чего говорить — если до этого голодомора в Ирландии жило восемь миллионов человек, то полтора века спустя, в 1980 — три с половиной.

Так или иначе, оставшиеся и выжившие в том аду страдали позже еще неоднократно. Во время Пасхального восстания 1916-го в семье были убитые и раненные, во время войны за независимость, закончившейся в 1921-ом — тоже. Да и потом без жертв не обходилось, в том числе и в жизни самого о’Брайена. Так, во время одной из стычек лоялистов с республиканцами он, тогда еще подросток, увидел, как британский солдат, лупивший длинными очередями, зацепил его подругу, с которой они выросли в соседних домах и с которой они тогда только начали встречаться… Эми истекла кровью у о’Брайена на руках. Именно тогда генетическая неприязнь к англичанам, пройдя через чувство полной беспомощности и отчаяние от смерти близкого человека, превратилась в пожар ненависти, который с тех самых пор и не думал утихать.

В тот самый год, в свои неполные семнадцать, Шейн совершил первое убийство: подобрав у одного из убитых республиканцев старый револьвер, он выследил того британца и пристрелил, потратив на свою месть полгода жизни. Потушило ли это гнев, обиду и ненависть? Ничуть… Впрочем, убийство солдата помогло в другом: тогда его заприметили в боевых бригадах ИРА и пристроили к делу.

В двадцать три о’Брайен был вынужден сбежать в США: слишком уж близко к нему подобрались англичане и лоялисты, потерявшие от рук непримиримого ирландца пятнадцать человек — и это только те, про кого они знали почти наверняка. На самом деле у парня «за душой» имелось кладбище почти в полсотни трупов. Впрочем, помогать Республиканской армии можно было и с другого берега Атлантики. И последние десять лет в качестве сборщика средств Шейн действовал достаточно успешно, чтобы иметь поводы для гордости.