Продам киску. Дорого (СИ) - Райская Ольга - Страница 7

- Мне бы лунксу помочь… - робко напомнила я.

- Никуда твой кот боле не денется, раз принял тебя и слился. До завтра отдохнет, а потом и займемся. Тебе и самой силенок накопить не мешает. Заходи, гостьей будешь, - сказал Спас и свернул с тропинки прямо в кусты.

Гостьей? Куда идти? Землянка у него там, что ли?

Выбирать мне не приходится, тем более за дедом свернул и парящий лункс. Ничего не оставалось, как отправиться следом.

И, сделав буквально несколько шагов, я удивленно распахнула глаза. Передо мной стоял добротный, сложенный из толстых бревен, дом. Я бы даже назвала его теремом, поскольку резные наличники делали его очень нарядным, даже сказочным. По двору, огороженному частоколом, гуляли куры. В небольшом прудике плескались гуси и утки, крякая на спокойно дремлющего пса. Вроде ничего необычного, если не считать, что с тропинки я не видела никакого строения.

Магия – не иначе…

- Заговор на доброе сердце, - словно подслушав мои мысли, пояснил Спас. – Я ведь отказать не могу, мягкий под старость стал, а помогать злым да алчным – дело дурное. Вот и спрятался от них в глуши. Кто за добром пришел – отыщут, а кто недоброе замыслил – стороной пройдет. Да ты не стой, проходи в дом.

Сам же он поднялся по ступеням на высокое крыльцо и теперь держал массивную деревянную дверь открытой, чтобы в нее влетела моя куртка с котом, спящим на ней.

Глупо отказываться от приглашения, тем более Спас мне очень нравился.

В просторной комнате стояла русская печь, расписанная обережными узорами, украшенная полочками, с расставленными на них тарелками. У печи орудовала прихватом немолодая, но еще очень сильная женщина, тоже одетая в домотканую рубаху, расшитую богаче, чем дедова. Единственным дополнением в ее наряде был фартук из более грубой и темной ткани. Оно и понятно, учитывая, чем хозяйка занималась.

- Прасковея, ты только посмотри, каких я тебе гостей привел, - произнес Спас.

Женщина всплеснула руками, охнула и присела на лавку.

- Ты кто ж такая будешь, девонька? – спросила она, на лункса же посмотрела с улыбкой, словно увидела радугу в облаках.

- Ну чего расселась, как неживая? – возмутился Спас. – Никогда странниц с магическими котами не видала? Подай ей ополоснуться, да собери нам на стол.

Ворчал волхв так, для порядку, а вот жена его, хоть и поднялась, но исполнять просьбы мужа не спешила, продолжая изучать мое лицо.

Она перевела взгляд на старика и подбоченилась:

- Как не знать? – заявила Прасковея. – Знавала я одну странницу – Веренею Гардэн – невесту погибшего сына эрцгерцога Каорского! Глаза-то разуй, старый!

- Чего-о-о-о? – протянул дед и нахмурился.

- Глаза говорю, разуй, да на гостью нашу погляди. Никого она тебе не напоминает? А ты ведь, плесень старая тогда за ней волочился, всю горницу слюной заляпал, на девичьи прелести любуясь!

И женщина замахнулась на Спаса расшитым полотенцем. Тот увернулся, пытаясь рукой прикрыться от шуточных ударов жены. Я же почувствовала себя неловко.

- Нам бы совсем не хотелось вас стеснять… - робко заметила я, наблюдая за баталией.

- Полноте, шальная баба! – пытался спастись бегством Спас, но полотенце его доставало в любой точке комнаты, как по волшебству. – Помогал я ей! Помогал, ничего боле!

- Знаю я, как ты ей помогал! – полотенце вновь нашло цель.

- Память… Память только и подправил! Она сама просила! – уже вполне серьезно отвечал ей Спас.

- Не знала, что память поправляют на пышной груди девичьей! – бушевала Прасковея. Впрочем, она на мгновение утихла, и приветливо улыбнулась мне. – Ступай пока к умывальнику, а я этому аспиду прошлое-то припомню, душу отведу, и кормить тебя буду.

И что тут скажешь? Влезешь в разговор – неудобно, не влезешь – неудобно вдвойне. Лункс спал и, кажется, неплохо себя чувствовал в отличие от меня, ибо я не хотела становиться центром семейных разборок. Самое время развести руками и сказать: «Ребята, давайте жить дружно».

- Тише, гром! – изловчился старец и поймал Прасковею в охапку. – Никого роднее тебя у меня с роду не было и уже не будет.

Он чмокнул женщину в щеку, и та зарделась, аки маков цвет, снова огрев мужа полотенцем, но уже беззлобно, для профилактики.

- Уйди, леший… Мне вон дитенка покормить надобно.

Прасковея вывернулась и пошла к печи, едва не приплясывая. Чувствовалось, что внимание Спаса женщине очень приятно.

- Кот, наверное, тоже голодный? – спросила я у деда, но ответила мне Прасковея, ловко орудуя ухватом.

- Ему считай сейчас акромя твоей магии и не нужно ничего, - сказала она, выставляя на стол один дымящийся горшок за другим.

- Нет у меня магии, - грустно ответила я.

- Как так? – удивилась хозяйка. – Коли не было бы, то и кот тебя не выбрал.

На столе появился темный каравай, деревянная плошка яблок, крынка молока и масла. Только после этого Прасковея сняла крышки с чугунков. В одном, по всей видимости, варилась полбяная каша с грибами и корешками разными, а в другом - томились щи.

В животе неприлично заурчало, а тошнота подкатила к горлу настолько сильная, что пришлось сделать пару вдохов.

- А ну марш за стол! – скомандовала женщина… нам.

Дедок развел руками, дескать, хочешь - не хочешь, а слушаться придется. Тут уж ничего не попишешь. Сел сам и усадил меня рядом, вручив деревянную ложку. Прасковея устроилась напротив и подала мужу хлеб и нож с длинным лезвием.

- Ты чьих будешь, девонька? – спросила она, пока старец отрезал толстые ароматные ломти.

- Я Маргарита, - снова представилась я, поскольку Спас этого не сделал.

- Ритта она, Ритта, - поправил волхв.

- Леди Маргарита, значит, - кивнула женщина.

- Ничего это не значит! В нашем мире никаких ледей нет. Вернее, есть в других странах, а у нас все господа, хотя иногда все еще товарищи.

- Господа… Товарищи… Странница всегда титул носит. А что из другого мира, так это сразу в глаза бросается. Ничего, все равно придется жить по нашим законам. Что уж тут поделать? Попала – зачерпывай полной ложкой, - вздохнула Прасковея и подвинула ко мне нарезанные ломти.

- Что зачерпывать? – спросила я, все еще не решаясь приступить к ужину.

- Это уж как повезет. И радости, и горести. Ты и сама скоро во всем разберешься, раз зверь тебе отозвался. А пока ешь, набирайся сил. После нам все расскажешь.

- Дай ты поесть девочке. Успеешь еще расспросить, - произнес Спас и, взяв хлеб, первым зачерпнул из чугунка щи.

Очевидно, здесь тарелок не подавали, а вся семья ела из одной посуды. Начинал же всегда хозяин, давая понять остальным, что еда нормальная и можно приступать.

- Ешь-ешь, - улыбнулась мне Прасковея. – Вон, сметанку мажь, чесночок бери, а я тебе пока молочка налью. Корову-то мы в лесу не держим, да наша Двурожка не хуже дает.

- Двурожка, - удивилась я. – Это какое-то животное?

Я рассудила так: если здесь есть лунксы, то могут быть и другие странные создания. Хотя… куры, утки и гуси показались мне вполне обычными.

- Животное, - рассмеялась хозяйка. – Коза наша, зовут ее так. У нее вторая пара рогов не отросла, вот Двурожкой и зовем.

- А что, обычно у коз четыре рога? – тихо спросила я, отчаянно беспокоясь за свой рассудок.

- Вообще-то, пять, - авторитетно заявил Спас. – Но уж коли не отросла вторая пара, то пятый и подавно не проклюнулся. Обычно они маленькие, на самом темечке, коронкой. А у нашей два, зато длинные, в рост пошли.

То есть, выходило, что по земным меркам Двурожка – коза обыкновенная, одна штука. И волхв с женой ее любят, а может еще и жалеют за дефективность. Все равно, что курица с одной лапой – яйца нести не мешает и ладно.

- Совсем ты гостью заговорил, старый! – шикнула Прасковея на мужа, словно не сама меня только что отвлекала вопросами.