Страх и ненависть в Лас-Вегасе - Томпсон Хантер Стоктон - Страница 3

– Не вопрос.

– Господи! – возопил клерк. – Вы только что сдали назад через полуметровую опорную плиту и даже не притормозили! Задом! На скорости семьдесят километров! И чуть не снесли бензоколонку!

– Все нормалек, – ответил я. – У меня метод такой проверять коробку передач. Задним ходом. Проверка на стресс-фактор.

Тем временем мой адвокат живо перекладывал ром и лед из «пинто» на заднее сиденье кабриолета. Служащий наблюдал за ним с отвисшей челюстью.

– Ребята, вы что, будете пить?

– Я не пью, – сказал я.

– Залей чертов бак, – рявкнул адвокат. – Мы, блядь, торопимся. Едем в Лас-Вегас на гонки в пустыне.

– Что-о?

– Не беспокойся, – пожал я плечами. – Мы ответственные люди.

Проследив, чтобы служащий закрыл крышку бензобака, я включил низкую передачу, и мы воткнулись в дорожный трафик.

– Еще один нервный, – прокомментировал адвокат. – Похоже, накрутил себя спидом.

– Точно. Надо было дать ему пару красненьких.

– Такому борову красненькие не помогут. Да пошел он к черту. У нас еще куча дел перед дорогой.

– Я хочу раздобыть рясы. Они могут пригодиться в Лас-Вегасе.

Однако все магазины карнавальных костюмов были закрыты, а грабить церковь не хотелось.

– Зачем париться? – сказал адвокат. – И не забывай: многие копы – злобные католики. Ты только представь, что эти мерзавцы с нами сделают, если поймают обдолбанными, пьяными и в краденых рясах? Да они нас кастрируют на хер!

– Ты прав. И ради Бога, не кури эту трубку на перекрестках перед светофорами. Не забывай, что мы как на ладони.

Он кивнул.

– Нужно найти большой кальян. Чтобы поставить его на сиденье, подальше от чужих глаз. Если кто-то заметит, подумает, что мы вдыхаем кислород.

Остаток ночи мы провели в поисках нужного материала и за его укладкой в машину. Потом поели мескалина и искупались в океане. Перед рассветом позавтракали в кофейне в Малибу, осторожно пересекли город и устремились по окутанной смогом пасаденской автостраде на восток.

У меня застряли в мозгах слова пацана-попутчика о том, что он никогда не ездил в кабриолете. Несчастное чмо живет в мире, где мимо него то и дело проносятся кабриолеты, а он ни разу в них даже не сидел. Я почувствовал себя королем Египта. Меня подмывало приказать адвокату остановиться в ближайшем аэропорту и составить простой контракт на принципах общего права, по которому машина перешла бы в собственность этого убогого сукина сына. Типа «распишись здесь и здесь, и тачка твоя». Отдать ему ключи, кредиткой оплатить реактивный самолет до какого-нибудь места вроде Майами, взять напрокат еще один здоровенный красный, как пожарная машина, кабриолет, пригодный для поездки на бешеной скорости под дурью по мосту до последней точки Ки-Уэст, и там обменять его на катер. Вперед без остановки!

Маниакальное видение быстро рассеялось. Нет смысла подводить безобидного пацана под монастырь, к тому же у меня были свои виды на эту машину. Я собирался шикануть на этой таратайке в Лас-Вегасе. Может, даже устроить серьезный рывок на главном бульваре – остановиться на большом светофоре у «Фламинго» и крикнуть другим водителям: «Ну что? Ссыкуны! Петушня! Когда чертов светофор моргнет зеленым, я выжму газ до упора, и вас, беспонтовых уродов, просто сдует с дороги!» Ага. Брошу вызов чмырям прямо на их территории. С визгом шин рвану по тротуару, чтоб аж заносило, с бутылкой рома в лапе, давя на клаксон, чтобы заглушить музыку. С остекленевшими глазами, безумно выпученными за крохотными мафиозными темными очками в золотой оправе, орущий что-то нечленораздельное, в опасной стадии опьянения, воняющий эфиром и предсмертным психозом. С ревом накручивая обороты до жуткого, пронзительного воя в ожидании перемены знака светофора.

Как часто выпадает в жизни такой шанс пронять сволочей до печенки? Слоны в старости, хромая, спускаются с гор умирать в долину, американцы в старости выезжают в поисках смерти на хайвей в здоровенных машинах.

Однако наш вояж другого рода, это – классическая констатация всего правильного, истинного и достойного в национальном характере, грубая, плотская дань фантастическим возможностям, предоставленным обитателям этой страны, но только тем, кто наделен силой духа. А уж силой духа мы были затарены под завязку.

Мой адвокат, невзирая на расовую неполноценность, в эту концепцию врубался, а вот достучаться до попутчика оказалось нелегко. Пацан сказал, что понимает, но по его глазам я видел, что он ни черта не понял. Он мне лгал.

Машина внезапно съехала с дороги и, пробуксовывая, остановилась на обочине, посыпанной гравием. Меня швырнуло на приборную доску. Адвокат обмяк за рулем.

– В чем дело? – рявкнул я.

– Сердце… – простонал он. – Где лекарство?

– А-а, лекарство… Здесь.

Я сунул руку в чемоданчик за амилнитритом. Наш попутчик, похоже, оцепенел от ужаса.

– Не бойся, – сказал я. – У него слабое сердце. Грудная жаба. Но у нас есть с собой лекарство. Ага, вот.

Я достал из жестяной коробочки четыре ампулы амилнитрита и две подал адвокату. Он немедленно вскрыл одну и поднес ее к носу. Я сделал то же самое.

Адвокат втянул пары ноздрями и откинулся на сиденье, глядя прямо на солнце.

– Вруби погромче чертову музыку! – рявкнул он. – У меня в груди не сердце – аллигатор! Звук! Четкость! Басы! Давай басы! – махал он голыми руками небу. – Мы что, старухи какие-нибудь?

Я врубил радио и магнитофон на полную железку.

– Презренный гаденыш-крючкотвор! – сказал я. – Следи за базаром! Ты говоришь с доктором журналистики.

Адвокат истерически захохотал.

– Какого хрена мы забыли в этой пустыне? Пусть кто-нибудь вызовет полицию. Нам нужна помощь!

– Не обращай внимания на эту свинью, – сказал я попутчику. – Он плохо переносит лекарство. Вообще-то мы оба доктора журналистики и едем в Лас-Вегас освещать главное событие в жизни нашего поколения.

Тут смех разобрал и меня.

Адвокат обернулся, чтобы поближе взглянуть на пацана.

– На самом деле, – сказал он, – мы едем в Лас-Вегас, чтобы завалить героинового барона по кличке Дикий Генри. Он нас кинул. Ты ведь понимаешь, что это значит, не так ли?

Я хотел заткнуть ему рот, но мы оба не могли произнести ни слова от смеха. Какого хера мы делаем в пустыне, если у нас у обоих такое слабое сердце?

– Дикий Генри обналичил чек моего друга, – прорычал адвокат мальчишке на заднем сиденье. – Мы вырвем из него легкие!

– И сожрем! – само собой вырвалось у меня. – Эта сволочь легко не отделается! До чего докатилась страна, в которой таким говнюкам позволено опускать докторов журналистики?

Вопрос остался без ответа. Адвокат сломал головку второй ампулы. Попутчик с заднего сиденья перебрался на крышку багажника и съехал по ней вниз.

– Спасибо, что подвезли! – крикнул он. – Большое спасибо. Вы мне нравитесь, ребята. Обо мне не беспокойтесь.

Пацан побежал по асфальту обратно в сторону Бейкера. Через пустыню без единого деревца.

– Подожди! – крикнул я ему вслед. – Вернись, выпей пива!

Но он, как видно, меня больше не слышал. Музыка играла очень громко, а мальчишка бежал со всех ног.

– Ну и хрен с ним, – заключил адвокат. – Мы нарвались на реального фрика. Этот малец заставил меня нервничать. Ты видел, какими глазами он на нас смотрел?.. Господи! Какое хорошее лекарство!

Я открыл дверцу и подошел к месту водителя.

– Подвинься. Я поведу. Надо выехать за пределы Калифорнии, пока этот пацан не наткнулся на копов.

– Черт, да у нас несколько часов в запасе. Ему сто километров пиликать в любую сторону.

– Нам тоже.

– Давай вернемся в бар «Поло». Там нас ни за что не станут искать.

Я пропустил предложение мимо ушей.

– Открой текилу, – сказал я, когда мы вновь с ветерком двинулись в путь.

На шоссе я вдавил педаль газа до упора. Через пару секунд адвокат наклонился ко мне с картой.