Акрополь (СИ) - Котов Алексей - Страница 18

— Если Дикая Охота навелась на меня, как на обладающего силой ковенанта… То мне лучше сесть на коня или там на Лэнд Ровер и попытаться выехать за границу циклона, — сформировал я оптимальный, на мой взгляд, план действий.

— Максим, — вздохнул Виктор Петрович. — Вы хороший аналитик, но на некоторые вещи смотрите, опираясь на совершенно неверные вводные. Ваша жизнь, вместе с жизнями ковенантов вашей группы, гораздо более ценный актив для человечества, чем, например, мы с Арсением Андреевичем и Александрой Джеральдовной, не говоря уже о трех десятках безымянных для истории офисных сотрудников, тем более сотрудников ESG, прости Господи, отдела. Для возможностей нашей и отдельно вашей экстренной эвакуации сейчас разрабатываются планы действий, которые будут введены при ухудшении обстановки. Еще момент, который я пока не озвучил — в двух огненных циклонах наблюдается энергетическая активность, схожая с движением по небу групп Дикой Охоты, а вот в циклоне над нами ничего подобного больше не видно. Предполагаем и на данный момент исходим как из рабочей версии, что, растеряв двигающую энергию в лице уничтоженных отрядов Дикой Охоты, наш зеленый циклон просто развеется в скором времени.

— Если нет?

— Если нет, то будем решать проблемы по мере их поступления.

— Офисные все здесь остались, или уехал кто-то?

— Все здесь остались.

Некоторое время помолчали, потом как-то вдруг все занялись каждый своими делами, разбившись на небольшие группы. Василиса вместе с Сэнди, испросив разрешения, отправились наверх помочь Ушану и Слаю с биомашинами в виде лошадей, лысый Админ показывал мне расположение и штат опорных пунктов. До начала смертельного ливня эскорт-воительницы успели занять ближайшие три из семи, а сейчас уже во всех были на боевом дежурстве девушки-клоны, занявшие места орудийных операторов.

Потом лысый Админ мне рассказывал и показывал, как пользоваться архаичной связью для управления огнем и учил меня разбираться с мешаниной пикселей, читая информацию с древних мониторов. Вот это шло совсем тяжело — судя по виду, эта механика прямиком из каменного века сюда. Обучение мне совсем непросто давалось, это ж совсем новый понятийный аппарат нужно осваивать — ох бабуля, ругающаяся на омнифоны и не желающая выпускать из рук смартфон, как я теперь тебя понимаю.

Алиса то и дело приносила всем чай-кофе-печенье, мило улыбаясь; вернулись Василиса с Сэнди — Василиса обратила в подчинение еще одиннадцать выживших скакунов, по большей части из четвертого отряда, и теперь четырнадцать биомашин стояли под навесом беседки неподалеку от выхода из здания.

Ушан с Яриком-Слаем так и оставались наверху живыми глазами, к ним отрядили несколько офисных сотрудников для компании и как посыльных. Еще наверх поднимался выбравшийся из жилого отсека Барби. Избранника Апполона ни к каким ответственным и полезным действиям не привлекали — он просто опасен в своей незамутненности. Что, кстати, Барби и доказал почти незамедлительно, ради шутки войдя в зал управления в массивном рогатом шлеме одного из рыцарей скверны, едва не выхватив за это по рогам, в прямом и переносном смысле.

Про то, что сегодня в мире погибли десятки, если не сотни миллионов человек, никто не говорил и не вспоминал, словно барьер для психики у всех возник. Столь огромные цифры просто не воспринимались, проходя пока лишь безликой статистикой, которую только предстоит осознать. Если совсем недавно Алиса стояла и тыкала в кнопку погасшей кофемашины, цепляясь за последнее уходящее спокойное мгновение, то сейчас все подобным образом концентрировались на обыденном и простом общении, так же цепляясь за вчерашнюю модель мира, ушедшую навсегда.

К вечеру всё вокруг понемногу успокаивалось, тем более что никакой враждебной активности токсичный циклон над нами не проявлял. Пусть темные, почти черные облака так и висели, но молний ядовито-кислотного цвета наверху практически не видно — похоже, рабочая версия о саморассасывании подтверждается.

— Если завтра днем признаков скорого исчезновения циклона не появится, к нам попробуют отправить эвакуационную группу, — поставил нас в известность Виктор Петрович, который постоянно был на связи с Новосибирском, где расположился штаб сформированного Сибирского фронта, развертывающегося сейчас линией оборонительных укреплений.

— Виктор Петрович, а вы историю расскажете? — неожиданно спросила Сэнди у ректора.

— Какую историю?

— Про «бить себя по лицу?»

— Ах это, — улыбнулся Виктор Петрович. — Ничего ж еще не закончилось.

— Ну мало ли, как оно ночью обернется, а мне очень уж интересно.

Ректор вздохнул и головой только покачал.

— Виктор Петрович. Очень вас прошу, — делая ударение на каждом слове, вежливо улыбнулась Сэнди.

Очень ее, похоже, задело обвинение собственной страны в инициации блэкаута в тридцатом, когда почти весь мир выключился. Виктор Петрович вздохнул, явно досадуя на свою секундную слабость — тогда, когда мы ошарашенные событиями сидели на террасе ожидая последствий, он явно позволил себе лишнего в общениях.

Было совершенно ясно, что если уж Сэнди таким тоном «очень просит», отказать ей сейчас — значит обидеть, или дать повод запомнить отказ. Поэтому Виктор Петрович, по здравому размышлению, все же решил рассказать.

— Давно было, почти полвека назад. Девяносто шестой год, я тогда студентом был в Ленинграде, вернее в Петербурге уже. Была у меня машина — Вольво 740-й серии, чудом досталась, битая-перебитая, та еще история приобретения была. Я это к тому говорю, что вы просто не можете представить, что это было за ощущение — вам сейчас даже межгалактический космический корабль подари, таких эмоций счастья от приобретения не испытаете, как я в те времена. Ладно, это лирика все. В общем как-то поссорился с девушкой, домой не пошел, там родители, вопросы, так что глубокой ночью сидел в машине и пил портвейн… Ну, бормотуху, вернее, тогда портвейна так-то в ларьках не было — порошковая бодяга, перемешанная со спиртом и отработкой машинного масла, зато по мозгам шибало ого-го. В машине я сидел на обочине проспекта припаркованной, это важно. И останавливается рядом со мной экипаж ГАИ, и тут я вдруг отхожу от горя расставания и понимаю, что попал-то серьезно — тогда ведь датчиков или видеоконтроля, не говоря уже об омнифонах и близко не было. За рулем — за рулем, пьяный — пьяный, и неважно что машина стоит, в итоге либо лишение прав, или плати.

— Штраф? — переспросила Василиса.

— Наивное поколение, — усмехнулся Виктор Петрович. — Взятку, конечно. Время тогда… не лучшее было, мягко скажем. Ну и мне гаишники по стандарту, мол давай — сто долларов на месте или поехали на освидетельствование. А сто долларов — у меня тогда зарплата в месяц тридцать пять была. Денег на взятку нет конечно, ну а портвейн — жидкость в бутылке с надписью портвейн, по мозгам-то хорошо ударила, и я вдруг гаишникам говорю: «А я на вас жаловаться буду, что вы меня избили». Они улыбаются, аргумент их явно позабавил. Я боксом тогда занимался, ну и что-то помутилось у меня в голове, как давай сам себе накидывать! — Виктор Петрович продемонстрировал, как бил себя по лицу.

— Не очень удобно, конечно, но нос и губу разбил почти сразу. Стою, кровь течет, гаишники смеются над дураком и я сам-то понимаю, что ерунду натворил. И вдруг — ночь, напомню, глубокая, по другой стороне проспекта скорая помощь едет, мигалкой светит. Я перебегаю дорогу и прямо перед машиной выскакиваю, руками машу. Скорая останавливается, я им кричу — ребят, спасите, меня полиция, милиция тогда еще, избивает! Гаишники уже подбегают, орут доктору — стойте, он сам себя избил, а доктор им: вы за кого меня держите? Какой идиот сам себя бить будет, хватит, не позорьтесь! Ну, время тогда такое было, что милиция вполне могла на улице избить, никого не удивляло, поэтому доктор дверь перед их носом захлопнул и меня в приемный покой больницы отвезли, даже первую помощь оказали. Я до дома потом дошел, машина нетронутая оказалась — хотя боялся, что зеркала собьют или колеса спустят. Но, наверное, не стали потому что неплохо я им рутину рабочую разбавил. В общем, Александра Джеральдовна, это история про то, что иногда ударить самого себя по лицу и обвинить в этом другого — вполне действенный вариант избежать серьезных неприятностей.