Фрейлина (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 12

Мне предстояло пережить большой бал в одиночку и так, чтобы достойно. Не пукнув и не потеряв подвязку от чулка. Правильно дышать, гордо смотреть, вежливо отвечать и ничего не есть. Пить можно, но лучше обойтись — потом с этим трудно…

Не только маме, но и мне следующим утром выспаться не пришлось — разбудила горничная.

— Таисия Алексеевна, к вам фрейлина Адлерберг. Просить или вначале одеться?

— Просить, — решила я, — она и не такой меня знала.

— Как скажете, — поджала Ирма губы. И я решила, что следующий раз обязательно оденусь.

Вошла Анна — уже в повседневном фрейлинском наряде, голубом, с шифром. Красиво. Все, кроме голоса — высокого и будто взвинченного. Или надменного. Анька опять чудила.

— Ольга Николаевна наслышана, что тебе уже лучше и желает видеть тебя после дневного отдыха.

— Будет сделано. Проводишь ты?

Становилось очень сильно не по себе, я не была готова. И никогда не буду. Но зато увижу недавно отстроенный Коттедж — уговаривала я себя — пройдусь к нему по дорожкам любимой Александрии!

— Ну так что, отчего ты молчишь?

— Последнее время ты стала еще несноснее, Таис. Я уже не знаю, как с тобой говорить, — слезливым шепотом пожаловалась Анна.

— А что случилось, чем я тебе не нравлюсь? — удивилась я, сползая с кровати. Накинув халат, который здесь называли капотом, ополоснула лицо в оставленной на подоконнике миске с водой. Зубы принято было чистить после еды.

Поморщившись, Анна проплыла к креслу и села.

— Папа́ожидает титул к следующему году. Графский.

— Будешь графиней? Замечательно, Анни. Так чем ты недовольна? — встретила я взглядом Ирму с утренним подносом.

Кресло было занято, и я взяла крохотный пирожок, на этот раз с повидлом, откусила от него, подходя к табурету… Анна вскочила, как ошпаренная.

— Ты ешь стоя, как падшая женщина!

Значит, есть стоя тут не принято… Анна нужна мне, как воздух!

— Переживешь, — успокоила я ее, — а в тебе нездоровая злоба, такую называют «желчь в голове». Анни, ну что опять такое? — подошла я и усадила ее обратно, погладила по голове.

Схватив меня за руку, она прижалась к ней щекой.

— Мне страшно до безумия! Того и гляди опять… Я ничего там не знаю, боюсь не оправдать… боюсь позора. И мужчины! Там везде мужчины, Таис, а я так и не умею… мне не помогло…

Сообразив, что сейчас она ляпнет что-то не то и помня об Ирме, я дернула ее на себя и крепко обняла.

— Я верю в тебя! А мужчины… ко мне приезжала маменька и о многом рассказала. И о том, что делать с мужчинами, в том числе.

— Вы так же часто видитесь… У меня маменьки нет — ты знаешь, а бабушка… она хочет слишком многого. Даже в Смольном было легче, а сейчас я… я просто задыхаюсь! — прохрипела она.

— Ирма, посмотри ее корсет, с ним что-то не то, — всерьез испугалась я за резко покрасневшую Анну, перетянутую, как оса.

После недолгой суеты мы все успокоились. Я позавтракала и закончила утренний туалет, Анна ожидала меня «на воздухе». Ирма приготовила платье и быстро убрала волосы в простую косу.

— Не стану пока собирать, шпильки заденут рану.

Голову давно пора было вымыть, но рана эта… Будь волосы прямыми, выглядела бы я ужасно, но они пушились. Не так сильно, как если бы чистые, но неопрятной голова не выглядела.

Поддев под ночную сорочку длинные панталоны, я скинула ее и сама натянула чулки, а Ирма проверила качественно ли они подвязаны. Появились мысли на счет пояса… «позора» не хотелось, а с меня по неопытности станется.

Дальше уже меня вертела в разные стороны горничная, я чувствовала себя в ее руках куклой. Шесть нижних юбок… я рассмотрела их накануне — и правда маменька денег на Таю не жалела. Каждая была произведением искусства — оборки, кружева и даже вышивка шелком в тон. Потом Ирма слегка затянула на мне корсет, красиво приподнявший небольшую грудь. Временно небольшую — на примере маменьки я уже знала какой она станет после родов.

Туфельки, аксессуары…

Переживания из-за встречи с Ольгой пускай и временно, но отошли на второй план — рисовалась другая, срочная забота. Нужно было успокоить Аньку и вызнать, что именно у нее не получилось с мужчинами.

А у Таисии, выходит, получилось?

История спорная наука, шаткая и неустойчивая.

Начнем с того, что пишут ее обученные и назначенные к этому люди, а в процессе или по результату написанное проверяют заказчики. Особенно хорошо это видно на примере нашей современности.

В истории полно спорных моментов и белых пятен, заполненных событиями в приемлемой версии и по согласию заинтересованных сторон.

Известны также факты в пользу истинных событий (и их куча), тупо не признаваемые официальными лицами, чтобы не ставить под сомнение ту самую — уже согласованную и ставшую общепринятой версию.

И я даже не о чем-то спорном сейчас вспомнила, а очень даже наглядном: один из энтузиастов погрузился с аквалангом в Неву возле Зимнего и нашёл на глубине в несколько метров вмурованные в облицовку набережной швартовочные кольца. Таким место над поверхностью воды.

Получается, раньше ее уровень был намного ниже и мелкого Финского вообще не было? И сразу возникает лютое количество вопросов о постройке Питера: так на болоте или все-таки на старых фундаментах?

Но кому это нужно? Переписывать такой пласт истории. А уже привычный нам надежно подперли диссертациями заслуженные умы и блюдут его сохранность. Им это точно не нужно. А меня разбирал интерес. Все-таки почти два века прошло, и какая-то динамика глубин должна бы прослеживаться.

Время, которое еще оставалось до встречи с Ольгой Николаевной, я решила провести с максимальной пользой, совместив уже целых три дела: успокоить и осторожно допросить крайне нервную сегодня Аньку, а еще выяснить уровень воды в Маркизовой луже.

Я хотела найти одно место, которое хорошо помнила — плотную россыпь камней, уходящую с берега в залив. Там часто фотографируются и получается очень даже: крупные валуны, красивая балюстрада, утки опять же. По знакомому ориентиру определить разницу в уровне воды всегда легче…

Наряд, в который упаковала меня Ирма, положено было носить при исполнении повседневных обязанностей. Он похож на парадный, но без кокошника и трена, с пышным кокетливым рукавчиком и нижней белой юбкой из ткани попроще, шитый не золотом, а шелком в цвет.

И странное дело! К чему я быстрее всего здесь привыкла, так это к костюму. Длина юбок на это время установилась приемлемая — землю они собой не мели, делать шаг не мешали. И обувь давно уже шилась парной, на обе ноги, из мягкой кожи, и не балетками, а с устойчивым каблучком.

К корсету тело Таи было привычно, да и не затягивали его на мне до осиного состояния. Декольте? На парадном платье оно открывало грудь ниже, но чувствовалось более удобным. В этом, повседневном, сшитом раньше, она была стиснута сильнее и даже побаливала, но не так, чтобы сильно — терпимо. И это было единственным неудобством.

В остальном же… кому не нравится чувствовать себя принцессой? И я рисовала в детстве замки и «красавиц» в длинных платьях, так что исключением не стала. Медленно спускаясь по парковым ступеням и придерживая юбки, я приятно забавлялась странностью происходящего. И ожидаемо расслабилась, впитывая ощущения — прохладно, ветерок, сама вся такая… ну и разные-прочие радости: зелень, птицы, цветы… Настроилась на позитив и зря — пессимисты люди умные.

Мы спустились в Нижний парк, пройдя правее, почти до Александрии. Таким образом путь к тем валунам удлинялся, но пришлось — на Дворцовой опять толпились военные. Только бросив взгляд в ту сторону, моя Анна одеревенела. Вся — телом, улыбкой, ставшей похожей на собачий оскал, и застывшим взглядом.

Выглядело, как психический загон.

— Они далеко, не переживай. Я с тобой, — как могла, начала я терапию.

— Ты совсем глупа или прикидываешься? — тоненько взвизгнула она.