Маршал северных направлений (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 23

Этот налет привел к очень серьезному случаю, который моментально засекретили. Два командира тральщиков вступили между собой в преступный сговор, нашли себе столь же подлых соучастников и застрелили военкомов кораблей ночью, сбросив тела политработников за борт. После чего увели боевые корабли в Швецию, трусливо сбежав от войны, и бросив своих сражавшихся товарищей, и там интернировались — такая информация пришла из посольства в Стокгольме. Понятное дело, что на Моонзунде о факте группового предательства знал только сам Дрозд, все другие полагали, что корабли были потоплены германскими самолетами. Пусть пока так и думают, чтобы позорное пятно не легло на всех моонзундцев…

— Створные маяки Норрби заняты десантом! Две зеленые ракеты с красной в небе над деревней Хосби. Восточный берег полностью очищен от неприятеля, товарищ адмирал!

— Вот и хорошо, теперь нужно как можно быстрее начать установку батарей на временных основаниях. На все работы две недели, не больше!

Вице-адмирал Дрозд прекрасно понимал, что данный срок нереален, но время не терпит. Потом будет возможность начать бетонирование — цемента на острова завезли много, целые штабеля мешков, камней тут собственных хватает, сами из земли лезут, и песка достаточно. И еще четыре строительных батальона и несколько отдельных рот — до войны острова усиленно укреплялись, а сейчас на работы отмобилизовали все местное население, которое притихло — вылазки местных кайтсселитовцев прекратились, когда до всех дошло, что выселять начнут хуторами, а дорога одна — в Ленинград, через минные заграждения Финского залива. А может быть и потому, что переписали и выставили на работы всех парней и мужчин — и не стало времени партизанить и с ракетницами по лесам бегать. А заброшенных немцами диверсантов живо выявили, и после допросов расстреляли вместе с сообщниками. Так что на островах население относилось пусть со скрытой враждебностью, но тихо, никакого открытого недовольства — все присмирели. Да и эстонских коммунистов и комсомольцев изрядно прибавилось — Латышские и Эстонские рабочие полки, набранные в начале войны из добровольцев, решили вернуть обратно, причем по настоянию маршала Кулика.

А это наводило на многие мысли, как и неожиданное упорство в отстаивании Моонзунда, и переброски сюда подкреплений, как пехоты, так и кораблей с авиацией. И от него требовали активности в действиях, и этого удалось добиться — немцы действительно обеспокоились и интенсивно начали бомбить корабли. Моряки прекрасно понимали, что каждая сброшенная на них бомба уже не упадет на город и ленинградские заводы…

Маяк Саксби (предвоенная фотография) на острове Вормси был построен полтора века тому назад и до сих пор функционирует. На Моонзундских островах множество маяков — в навигационном отношении обстановка для плавания очень сложная, район по существу является шхерным…

— Кирилл Афанасьевич, не все так плохо, как может показаться. У вас войск вполне достаточно, чтобы провести самостоятельную наступательную операцию. Тем более вот вам новый командующий 7-й армией, думаю, Константин Павлович приведет войска в должный порядок. Прежний командарм будет у него заместителем, так легче войти в курс дела. А резервы уже в дороге, нужно продержаться неделю, не допустить выхода финнов к Онеге, хотя они настырно лезут. А там мы соберемся с силами и нанесем по противнику сильнейший контрудар, к которому давно готовимся.

Маршал Кулик был как всегда энергичен, неожиданно оказавшись в Петрозаводске с группой генералов Ленинградского фронта. Все они прибыли утром, на двух самолетах, и сразу же направились к нему в штаб — сердце у Мерецкова в этот момент екнуло — появления маршала оказалось для него совершенно неожиданным. Но не с «грозой» прибыл, улыбается, только глаза покраснели как у вампира, но голова выбрита наголо, как всегда. И откуда у него здоровья столько, впору удивляться — везде поспевает.

— Мне хотелось бы знать состояние войск вверенной вам до последнего момента армии, Филипп Данилович? Да сидите вы, сидите, в ногах правды нет, как говорят в народе. А то вовремя не сядешь, так присядешь, а то и насидишься. Видите как много слов, а смысл и разный, и схожий.

Маршал пошутил, это было видно, но в кабинете моментально возникло напряжение — Кирилл Афанасьевич непроизвольно вздрогнул, как и прибывший генерал-лейтенант Пядышев, что также был выпущен из тюрьмы по настоянию Кулика. Возможно, что Григорий Иванович совсем не шутил, потому что прозвучали негромкие слова:

— Мне еще раз позвонил товарищ Сталин, приказал немедленно отбыть в Петрозаводск, и временно принять на себя командование двумя фронтами. Помочь вам, Кирилл Афанасьевич стабилизировать положение, и отодвинуть финнов к старой границе. Пока туда, а там посмотрим…

Маршал осекся, недоговорил, видимо, на то у него имелись причины. Однако в его полномочиях никто не усомнился, в таких ситуациях одного слова достаточно. А Кулик внимательно посмотрел на стоящего перед ним генерал-лейтенанта Гореленко, и, положив ладонь тому на плечо, буквально придавил, заставив его сесть на стул.

— Ситуацию в вашей армии знаю — я ведь читать умею. Давят финны, согласен, умеют воевать, с пренебрежением к ним относится нельзя. Дела идут не очень — у вас в армии было всего четыре дивизии, если Южную оперативную группу не принимать в расчет. Ребольскую дивизию можно не учитывать, она на отдельном направлении, и теперь получила 27-й номер. Как и Петрозаводская, та становится 37-й стрелковой дивизией. И что характерно обе сводные из разных полков и сильно потрепаны противником.

Кулик уселся за стол, достав пачку папирос и медленно закурил. Все понимали, что маршал не договорил, и ждали, что скажет дальше. Мерецков пододвинул ему жестяную чашку как пепельницу — сам, после выхода из камеры к курению относился неодобрительно, хотя понимал что в такой нервотрепке, без сна и отдыха поневоле закуришь.

— От 272-й дивизии остались «крохи» — то, что отошло к Петрозаводску даже полком назвать сложно. Чуть лучше 71-я дивизия, а вот 313-я дивизия неплохо дерется, но там рабочие из Ижевска и Воткинска, кхе, кхе…

Маршал поперхнулся, смял папиросу, но каким-то наитием Мерецков понял подоплеку, и что на самом деле имел в виду Кулик. Ведь в гражданскую была дивизия у «белых», что воевала под красным знаменем, и она как раз из этих двух городов, где находятся значимые военные заводы.

— Есть две стрелковые бригады, собранные с миру по нитке — вот их нужно доукомплектовать, «бригадизация» на здешнем театре не нужна, и так представление идет такое, что голова кругом. В каждую будет включен полк пограничников из двух моих егерских дивизий, и маршевое пополнение. Необходимо сформировать в кратчайшие сроки еще пару егерских дивизий, 3-ю и 4-ю. Стрелковые бригады как раз из местных набраны. Отправить одну в Реболы, для поддержки 27-ю дивизии, создав там оперативную группу…

Кулик остановился, снова взял папиросу и начал вертеть ее в пальцах, не закуривая, глаза приняли задумчивое выражение. Затем заговорил:

— Две моих дивизии — 2-ю егерскую и 286-ю стрелковую включаю в состав 7-й армии, они и так уже отличились, едва высадившись, отбили железную дорогу. Финнов к Онеге нельзя пускать, а потому предпримем превентивные меры. На Медвежьегорское направление будет направлена еще 285-я и 311-я дивизии, этого более, чем достаточно. Обе дивизии комплектовались русским элементом, знающими местные условия. Так что воюют хорошо, с реалиями болот и лесов бойцы вполне знакомы. Про егерей и говорить не надо — вы теперь понимаете, каковы они в бою с финнами. Так что шести дивизий в армии будет достаточно, а там посмотрим. А теперь что касается Южной оперативной группы, что прикрывает Свирь — она целиком вливается в состав 4-й армии генерал-лейтенанта Попова, передовые дивизии которого группируются в Лодейном Поле и начали переходить Свирь. Она и нанесет главный удар по неприятелю, «подрубив» с фланга всю его Онежскую группировку, это будет вот так и так!