Маршал северных направлений (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 13

Командующий флотом вице-адмирал Трибуц говорил твердо, прекрасно понимая, в какое сложное положение он попал. Не скажешь же напрямую, что походы к Моонзунду чреваты большими потерями, и представляются авантюрой с самого начала. Если бы острова имели всю нужную инфраструктуру и самого начала флот бы получил приказ на создание передовой базы на них, и смогли бы завести все необходимое, то не пришлось бы сейчас прибегать к авральным транспортировкам.

— А если отправить эсминцы, Владимир Филиппович?

— Только до Ханко, но там они могут стоять на внешнем рейде — сам Гангут обстреливается из полевой артиллерии. Большую угрозу представляют финские броненосцы, которые могут выйти из-за Аландских островов, постоянно скрываясь в шхерах. А «семерки» не могут действовать на мелководье Моонзунда, только «новики», а они все погибли.

Трибуц не стал уточнять, что четыре этих корабля царской постройки погибли во время Таллиннского перехода, подорвавшись на минах. Но тут же предложил другое решение, выработанное штабом КБФ.

— В Рижский залив можно отправить два сторожевых корабля — «Буря» уже пришла, а к ней «Пургу» с Ладоги, ее готовят к походу. Два сторожевых корабля со своими сто миллиметровыми пушками вполне способны дать отпор тем канонерским лодкам и плавбатареям, что есть там у немцев. К тому же в Мынту десять торпедных катеров, что станут им поддержкой. Имеются две береговых батареи — башенная с Цереля и 130 мм с острова Абрука, что закрывает рейд Аренсбурга — обе смогут отогнать германские корабли, если те все же войдут в Рижский залив.

— Летом там действовали эсминцы под командованием получившего позавчера звание вице-адмирала Дрозда, и у них не получилось перехватить ни одного конвоя. А они гораздо сильнее сторожевиков — не пара 100 мм орудий, а по четыре 130 мм орудия. А глубины в заливе, как я знаю, вполне достаточные, чтобы совершать набеги даже на Ригу, особенно ночами, когда вражеская авиация бездействует.

— Мы не сможем их обеспечить топливом, Андрей Александрович. Даже сторожевых кораблей не сможем, если их будет больше двух. Единственная пригодная бухта Трииги с северной стороны Эзеля, на Кассарском плесе. Туда могут заходить корабли водоизмещением до тысячи ста тонн и осадкой до двенадцати футов — это три с половиной метра. Возможности прохода, а тем более действий «семерок» резко ограничены. А топливо на небольших пароходах мы можем отправлять исключительно в эту бухту — там базировался дивизион подводных лодок типа «М», он будет возвращен туда же. Несколько «малюток» мы сможем постоянно направлять в Рижский залив для поддержки кораблей. Но главные силы Передовой базы должны быть в Трииги, потому что пристани на Даго совершенно не годятся для выполнения этой роли. Есть бухты на западном побережье Эзеля, но их невозможно использовать. Только в Кихельконе гидроаэродром для МБР.

Жданов помрачнел, он, видимо ожидал совсем другого доклада, что моряки сотворят чудо, и сварливо произнес:

— Пока Балтийский флот будет активно действовать у берегов Моонзунда, все внимание из Берлина будет обращено на него. И тем самым оттянуты силы авиации, и еще одна-две дивизии войск для высадки. Вот ее-то и нужно сорвать кораблям, не взирая ни на какие потери. Именно так — любые потери вполне допустимы, даже эсминцев, лишь бы немцы не смогли переправиться на острова, в первую очередь Моон.

Трибуц сохранял каменное выражение лица, осознав в какую «мясорубку» попадет Балтийский флот. И чтобы сейчас не говорил товарищ Жданов по случаю потерь — отвечать за все будет он. Но что-то подобное он предполагал, а потому штаб флота работал круглые сутки, срочно подготавливая оперативные планы. Теперь стало понятно, почему про Моонзунд вспомнили — требуется удержать острова и приковать к ним все внимание германского командования. Но если так, то значит, скоро может начаться контрнаступление под Ленинградом, недаром прибыл маршал Кулик. В противном случае необходимо до наступления ледостава, что наглухо закупорит Финский залив, эвакуировать острова — гарнизон на них бесцельно погибнет, немцы просто перейдут в январе на Моон по крепкому льду.

Но спрашивать о том Жданова напрямую нельзя — если его догадка верна, то понятно, почему последовал приказ срочно перебрасывать морскую авиацию на аэродромы Даго и Эзеля. Так что нужно показать, что он все воспринял, как было сказано, и не больше.

— К Моонзунду выйдет Шхерный отряд КБФ в составе двух канонерских лодок. «Красное Знамя» с пятью 130 мм пушками уже сражалось на Кассарском плесе в семнадцатом году, и «Пионер» с двумя четырехдюймовыми пушками — этого вполне достаточно. По завершении перевооружения на сто миллиметровые пушки немедленно выйдут еще два сторожевых корабля — «Вирсайтис» и «Коралл». Это крепкие германской постройки прошлой войны тральщики, способные выставлять минные заграждения. Кроме того, двумя отрядами будут отправлены канонерские лодки из переоборудованных грунтовозных шаланд — корабли с небольшой осадкой, прекрасно показали себя в Неве при обстреле германских войск. Пока эти корабли там, и не будут потоплены авиацией, высадится на Моонзунд невозможно. К тому же можно усилить группировку катеров, отправив дополнительно «морские охотники» и имеющиеся в составе флота бронекатера.

На Жданова сказанное произвело впечатление, он чиркнул несколько строчек в блокнот. И подняв голову, негромко сказал:

— Командующим Передовой Базой КБФ решением Ставки назначен вице-адмирал Дрозд — пусть немедленно туда вылетает. Но сначала прибудет в Смольный — у меня к нему есть несколько вопросов…

Флагман Шхерного отряда КБФ канонерская лодка «Красное Знамя» под именем «Храбрый» дралась в 1917 году с немцами в Моонзунде. Потоплена через двадцать пять лет в Великую Отечественную войну финским торпедным катером, но поднята и вновь введена в строй. А ведь могла еще и в русско-японскую войну повоевать…

— Началось утро в деревне, и бомбы в подарок — «сюрприз»!

Григорий Иванович старался не смотреть в небо на заваливающийся в пике «лаптежник» — завывающий звук включенной сирены сводил с ума даже его, побывавшего во многих переделках, что же говорить о бойцах, что первый раз в жизни попали под бомбежку. Немцы ночью все же навели понтонный мост, и всячески пытались расширить плацдарм. Но пока Грузино, где столетие тому назад владычествовал всесильный фаворит двух императоров Аракчеев, было за бойцами 316-й стрелковой дивизии. А ведь этот факт свидетельствовал об измененной истории, события стали складываться в несколько иную картину, и одно влекло за собой другое. Это как мозаика в зрительной трубке, которую крутил в детстве — всего один поворот и уже совершенно другая картинка из стекляшек отображается в зеркальце.

Стоило Мгу отстоять, так понеслись события галопом, дни менялись ночами, но он совсем ничего не замечал кроме войны — и так уже две недели непрекращающихся ни на одну секунду событий. То, что чего-то ел, смог припомнить только в Смольном — здесь вроде тоже чем-то кормили, да с Ворошиловым чаи «распивал» с привычными бутербродами. А вот рубашки и белье каждый день были свежие, форма выглажена, сапоги блестят, хоть смотрись. Адъютант попался толковый, все смог организовать так, что сам незаметен, а плоды его заботы видны. И не отходит от него, вон и сейчас чуть в сторонке сидит, и не с пистолетом в кобуре, а с ППД. И охрана из пограничников из 7-го полка — какие парни, матерые бойцы, кадровые, ни один бой прошли. А вот два БА-10 остались в ложбинке, прикрытые взгорком, и замаскированные — без них он на фронте не ездил. Диверсанты отнюдь не пустой звук, тут линия фронта с большими разрывами, а через болота разведывательные группы, что наши, что немецкие, так и шастали.

— Все, шоу окончилось, улетели «лапти», — маршал поднялся первым, машинально отряхнул шинель, пошел дальше по извилистой траншее. Отрывали позиции на пригорке, грамотно, воды по колено не стояло. А вот то, что бойцы неопытные сразу бросалось в глаза. И молодых лейтенантов с парой «кубарей» в петлицах полно — так целый выпуск Ташкентского пехотного училища целиком в дивизию влили. Много казахов, русских поменьше, и разные они — одни обычные парни из мобилизованных, а вот другие ухватистые, боевитые, да и повадки характерные. Решил проверить догадку, и ухватил одного за шинель, что вытянулся перед ним очумело глядя на красные петлицы с огромной золотистой звездой.