Коварный супруг (ЛП) - Маура Катарина - Страница 58

Я все еще задыхаюсь и пытаюсь отдышаться, когда он натягивает на меня платье.

— Ты получила то, что хотела, — говорит он, его голос грубый, лишенный той страсти, которую я ожидала. — Так что уходи, Сиерра. У меня есть работа.

Мое сердце болезненно сжимается, когда я отталкиваюсь от его стола, чтобы зализать раны, прежде чем выпрямиться и повернуться к нему лицом.

— И ты тоже, — говорю я ему, мой голос срывается. — Ты хотел причинить мне боль, и ты это сделал. Ты не должен был заходить так далеко, Ксавьер. Просто посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе больше не нужна.

Он не опровергает мои слова, и я делаю дрожащий вдох, по щеке течет одинокая слеза. Я на собственном опыте убедилась, что его молчание режет глубже, чем все, что он мог бы мне сказать, и, Боже, это больно.

— Я буду дома и буду ждать, — говорю я ему, мой голос едва превышает шепот, когда я отхожу от него. — Я буду ждать миллион лет и один день, Ксавьер, если это потребуется. — Я оглядываюсь через плечо, когда подхожу к его двери, и вижу, что он смотрит в окно, как будто на меня даже не стоит смотреть.

— Я буду ждать, потому что я все еще хочу тебя, и я все еще люблю тебя. И даже то, как ты сейчас со мной обращаешься, не изменит этого.

Глава 58

Сиерра

Я вздыхаю, когда останавливаюсь перед домом родителей Ксавьера, и сердце щемит, когда я сижу в машине несколько минут, пытаясь взять себя в руки, но все, о чем я могу думать, — это интервью, которое Ксавьер дал сегодня утром, объявив о нашем слиянии и сильно намекнув, что это единственная причина, по которой он женился на мне. Я пересматриваю его снова и снова, и каждый раз мне становится еще больнее. Я понимаю, почему он так поступил — он посылает сигнал, сообщая всему миру, что я ему недостаточно дорога, чтобы стать надежной мишенью, которую можно использовать, чтобы добраться до него.

Я делаю дрожащий вдох и откидываюсь назад, пытаясь убедить себя улыбнуться и сделать вид, и только вздрагиваю, когда открывается пассажирская дверь. Мой свекор улыбается, садясь в машину, его костюм-тройка мне смутно знаком.

— Маме понравился костюм, который ты купила для Ксавьера, — объясняет он, когда видит, что я смотрю на него. — Поэтому она купила такие же для меня, Элайджи, Хантера и Зака. Я так и не смог объяснить ей, что мальчики уже слишком взрослые для одинаковых нарядов.

Я натянуто улыбаюсь.

— Что ты делаешь, папа?

— Сижу с моей маленькой девочкой, — отвечает он. — Мы можем не заходить, если ты не хочешь, но я не хочу, чтобы ты сидела здесь одна.

Слезы начинают наполнять мои глаза, и я резко прикусываю губу, пытаясь подавить их.

— Я просто так устала от боли, — говорю я ему, зарываясь лицом в ладони. Я прихожу к нему на ужин несколько раз в неделю, просто чтобы не оставаться дома одной в доме, который раньше был наполнен счастливыми воспоминаниями — воспоминаниями, которые постепенно сменяются одиночеством и разочарованием.

Мне хочется вернуться домой к братьям и сестрам, но я знаю, что не могу внезапно приезжать чаще, чем раньше, иначе они будут волноваться за меня, и я не могу никому признаться, что мой брак разваливается, и ничто из того, что я пробовала, не помогает мне сохранить его.

Папа предлагает мне носовой платок, слишком красивый, чтобы им пользоваться, и я начинаю плакать еще сильнее при мысли обо всем, что мне предстоит потерять. Это не только любовь всей моей жизни, но и родители, о которых я никогда не думала.

— О, Сиерра, — говорит он, его голос мягкий и болезненный. — Скажи мне, что ты хочешь от меня, дорогая. Может, нам просто выследить этого моего глупого сына и заставить его слушаться?

— Я уже пробовала, — говорю я ему, рыдая. Я пыталась поговорить с ним дюжину раз дома, перед тем как он ушел. Потом снова в его офисе, и бесчисленное количество раз в моем собственном офисе, после встреч, которые, как я знала, он никогда не пропустит. Я говорила ему, что скучаю по нему, что мне больно, а он как будто не слышал меня.

— Ему нужна помощь, папа. Я не могу достучаться до него, но, может быть, кто-то другой сможет.

То, как он смотрит на меня, говорит о том, что он тоже пытался, и я отвожу взгляд, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

— Дорогая, если бы я мог заставить его обратиться за помощью, я бы это сделал. Я не против того, чтобы запереть его в комнате с психологом, но это не заставит его говорить.

Я вытираю слезы и делаю ровный вдох, изо всех сил стараясь остановить слезы. Я так давно не чувствовала себя самой собой, и мне надоело ощущать себя слабой и беспомощной.

— Пойдем в дом, — говорю я в конце концов, мой голос охрип.

Папа просто улыбается.

— Ты уверена? Если хочешь, я могу попросить Элайджу установить большой экран и проектор, чтобы мы могли смотреть кино из машины. Мы можем сидеть здесь столько, сколько тебе нужно, Сиерра.

— Ты действительно сделаешь это для меня?

Он усмехается и аккуратно заправляет прядь моих волос за ухо.

— Мы с мамой делали это бесчисленное количество раз с Валерией, и мы с радостью сделаем это и для тебя. Долгое время она собиралась, намереваясь куда-нибудь поехать, но сидела в машине, слишком подавленная, чтобы выйти. Поэтому мы просто сидели с ней здесь.

Я смотрю на свои руки и качаю головой.

— Может, когда-нибудь мы сделаем это? — спрашиваю я его.

— Конечно, — мгновенно отвечает он. — Когда захочешь, милая. — Сколько себя помню, я задавалась вопросом, что было бы, если бы у меня по-прежнему были родители, но теперь мне больше не нужно задаваться этим вопросом — теперь я знаю, каково это, когда тебя утешает отец, когда мальчик разбивает мне сердце, даже если этот мальчик в данном случае — его сын.

— Пойдем, — говорю я, звуча чуть более решительно и чуть менее сокрушенно.

— Вообще-то я вышел, чтобы предупредить тебя, — говорит он, когда мы вместе идем к входной двери. — Мама приготовила для тебя небольшой сюрприз. Что-то, что, на мой взгляд, не совсем обычно, но что, по ее мнению, поможет тебе почувствовать себя лучше. — Я поднимаю бровь, прижимая руку к сканеру на входной двери, и дверь распахивается. — Я... ну, я не знаю, как объяснить. Тебе лучше самой все увидеть.

Я хмурюсь, следуя за ним на кухню, где Валерия вручную готовит свежую пасту, а моя свекровь режет свежую зелень для пасты, которую я полюбила настолько, что теперь она готовит ее для меня каждую неделю.

— О, Сиерра, милая, вот ты где, — говорит мама, улыбаясь мне, а затем хватает горсть мелко нарезанной петрушки и бросает ее на пол. Она смотрит на пол, а я обхожу кухонный остров, чтобы понять, что она делает, и обнаруживаю Ханну, старшую сестру Рейвен, стоящую на коленях с зубной щеткой в руках.

— Ты пропустила несколько пятен, — говорит мама, ее тон гораздо жестче, чем я привыкла. — Почисти это.

Я в шоке наблюдаю, как женщина, которая годами мучила Ареса и Рейвен, чистит пол зубной щеткой, и совру, если скажу, что мне от этого не стало намного легче. Арес упоминал, что заставил ее работать служанкой в отместку за то, что она с ними сделала, но я совсем забыла, что ее отправили именно к Кингстонам. Я очень редко вижу персонал в наших домах, а дела всегда делаются, когда я не смотрю, поэтому мне и в голову не приходило, что я могла бы заставить Ханну заплатить за то, через что она заставила пройти моего брата и мою милую Рейвен. Если бы не она, Арес и Рейвен не упустили бы столько лет счастья, а Рейвен не пришлось бы наблюдать, как ее проекты сжигают на улицах, хотя она никогда не делала ничего, чтобы заслужить это.

— Просто в наши дни не удается найти компетентный персонал, — говорит мама, мило улыбаясь мне.

Меня охватывает полоса чистой злобы, когда я смотрю на остатки муки на прилавке и сметаю их, наводя еще больший беспорядок на полу.

— Действительно, — отвечаю я. Ханна даже не поднимает глаз, явно не в силах встретиться со мной взглядом, и она не понимает, что меня только больше радует, что вся ее надменность исчезла. Когда-то она была одной из самых известных актрис, а теперь не может даже поднять лицо, чтобы посмотреть мне в глаза.